Two Siberians много лет колесят с концертами по миру, но не забывают и о родных краях. Сейчас они записали новое масштабное произведение — «Сибирская сюита», — состоящее из разных частей-композиций. Объединяет их попытка передать дух Сибири, осмыслить уникальную территорию, передать личные ощущения, связанные с ней. «MegaБит» встретился с артистами и их директором Кириллом Модылевским, чтобы узнать подробности новой творческой истории, обсудить их опыты в разных сферах искусства: не только на сцене, но также в театре, кино, радости и проблемы современной музыкальной индустрии.
— Мы встречались с вами — страшно представить — 10 лет назад. За это время произошло многое, вы даже успели разойтись и сойтись снова…
Артем: Действительно, мы брали тайм-аут — пять лет не играли вместе и снова начали работать только с 2012 года. С тех пор мы побывали в Америке, Индии, Китае, Корее, сделали программу «Трансформации», сыграли с прекрасным квартетом музыкантов из оркестра «Виртуозы Москвы». Это сработало, и теперь мы выступаем со струнными квартетами по всему миру.
Юрий: Мы даже играли с прекрасными индийскими музыкантами. На границе Индии и Пакистана есть удивительные места, селения, где люди только поют и танцуют.
— Что дала вам длительная пауза?
Артем: Новый опыт, впечатления, ощущения. Это был очередной этап познания себя, происходил накопительный процесс, который в итоге позволил нам продолжить совместную историю уже на другом уровне.
Юрий: Сейчас мы закончили работу над большим произведением — «Сибирской сюитой», сведением которой занимался в Лондоне Хайдн Бендалл — один из лучших саундпродюсеров в мире. Для нас это важный, интересный опыт.
Артем: И большая удача, что Хайдн согласился с нами сотрудничать, потому что музыканты годами стоят к нему в очереди.
Кирилл: Этот человек свел два альбома Маккартни, все альбомы Кейт Буш, пластинки Мэрайи Кэри, Radiohead, Deep Purple и так далее. Он даже отложил какие-то другие проекты, чтобы заняться ребятами. Мы отправили ему треки, и ему очень понравился материал. Он связался со мной и сказал, что готов сразу приступить к работе. Мы и так были воодушевлены, а это вдохновило нас еще больше.
Артем: Но и наложило ответственность.
— Как рождалась «Сибирская сюита»? О чем эта история лично для вас?
Кирилл: Все началось около года назад. Мы выступали на фестивале Ильи Лагутенко V‑Rox, после которого у нас были концерты в Сибири. Мы добирались туда трое суток на поезде. Это был недостающий сегмент. И теперь наконец мы проехали всю Транссибирскую магистраль от начала до конца, и у нас было время для неспешных обстоятельных разговоров. Хотя идея создать подобное произведение возникла чуть раньше, в этом поезде мы решили, как будем воплощать ее в жизнь, наметили основные точки. После этого мы еще полгода обсуждали эту тему, а потом ребята начали сочинять музыку. У них есть номер, который, на мой взгляд, представляет собой целое эпическое полотно, — это «Ехор». Так называется бурятский праздничный танец. Наша подруга, которая делает фестиваль «Голос кочевников» в Бурятии, Наташа Уланова, позвала нас на это мероприятие, но с просьбой сделать свое прочтение бурятских песен — одна была написана в советские времена, другая — древняя, народная. Ребята не любят себя хвалить, но я могу сказать, что у них получилось невероятное этническое полотно, в котором за 8 минут рассказывается вся история бурятского народа. Так родилась одна из частей сюиты. В результате получилось всего десять стройно драматургически выстроенных композиций.
— То есть не просто альбом, а целое культурологическое путешествие?
Кирилл: Да, там есть «Люди», «Транссиб», «Индастриал», «Байкал» — это лишь часть названий. Все они емкие и показательные.
Артем: Но, конечно, не обобщающие — это наш взгляд на людей, на реки, на тундру, на тайгу.
— Какой резонанс вы хотите вызвать?
Кирилл: Для нас музыка не факультатив. Это наша работа, профессия. Естественно, мы хотим, чтобы люди пошли за искренностью, за эмоциями, чтобы пробирал мороз по коже… Чтобы люди испытывали эмоции, от которых они сами прячутся, боятся их. Мир катится к неискренности, а мы боремся с ветряными мельницами. Мы думаем, у «Сибирской сюиты» хорошая судьба — она будет сыграна по всему миру: в Индии, Америке, Южно-Африканской Республике, Италии. Знаете, после того как работаешь над чем-то хорошим, несколько месяцев проводишь в студии, потом наступает такое время, когда не понимаешь, не в каком городе, а в какой стране ты проснулся.
— Где самая благодарная публика?
Юрий: Все наши слушатели очень отзывчивые, просто говорят на разных языках. Очень бурно реагируют поклонники в Китае, в Корее — там после полуторачасового концерта не меньше часа длится автограф-сессия.
Артем: В России тоже очень душевная публика, но меньше ходит непосредственно на наши выступления.
Юрий: Мне кажется, это можно объяснить. Здесь люди, которые слушают такую музыку, в принципе не ходят на концерты, просто ищут интересные им записи сидя дома.
Кирилл: У многих людей испорчен вкус. Артем родился в Ангарске — небольшом городке рядом с Иркутском, где живет 300 тысяч человек. Там всего 2–3 хорошо оборудованных ДК. Каждый день, включая понедельник, в каждом ДК проходят какие-то непонятные выступления всенародных любимцев из телевизора. Вы представляете, сколько подобной информации вылили на людей? И это продолжается уже несколько лет. Люди невероятно перекормлены, причем пищей совершенно не для души.
— Инструментальная музыка дает массу возможностей экспериментировать не только со стилями, но и с содержанием. Вы уже рассказали, например, о композиции, где, по сути, показана история бурятского народа, а бывает, что какое-то конкретное событие из жизни ложится в основу сюжета?
Артем: Основой сюжета может стать все что угодно. Но проблема в том, что инструментальная музыка в России, увы, не в фаворе, далеко не всем она понятна в принципе. Присутствие текста упрощает человеку жизнь, даже если это символический текст, дает слушателю определенные знаки. В инструментальной же есть просто мелодия. Не все готовы осознавать историю, заложенную в ней, и никаких подсказок, чтобы ее открыть, нет.
Юрий: Последние великие инструментальные альбомы были сочинены в 1980‑х годах, потом наступило затишье, потому что интерес к такой музыке очень сильно ослабел, особенно с развитием электроники.
Кирилл: Говоря о наполнении, музыка Two Siberians — атмосферная, рождающая визуальные образы. Недаром ребята много пишут для кино, для театра. Восприятие того, что они создают, зависит от конкретного человека. Если он открыт, способен видеть, в его сознании рождается определенная драматургия. Музыкант может сам выстроить ее, назвать трек «Зеленый», «Черный» или «Оранжевый», но каждый увидит что-то свое — свой цвет, свою историю, и у каждого перед глазами возникнет неповторимая, уникальная картинка. Это естественно, потому что все люди разные. Самое главное, что эта картинка появляется, музыка оказывает реальное эмоциональное воздействие. Этим и сильна группа, поэтому и гастролирует по миру столько лет.
— Почему, когда вы так популярны в других странах, при всех проблемах, искажениях восприятия и ветряных мельницах в России у вас все-таки остается желание продолжать играть на родине?
Кирилл: В России группа играет довольно редко. Мы между собой договорились, что один раз в год будем выступать в Иркутске. Пока у нас это получается. Летом мы сыграем там премьеру «Сибирской сюиты» на опен-эйре с масштабной видеопроекцией на здания. Думаем, будет очень красиво. Вообще, здесь мы стараемся делать только какие-то знаковые мероприятия — это даже не концерты, а события, такие как нынешняя презентация «Сибирской сюиты» в Москве. Такие события — это то, что навсегда остается в памяти у зрителей.
— Как сейчас, на ваш взгляд, развивается в стране фестивальная история?
Кирилл: Любой фестиваль в России — это подвиг для организаторов. V-Rox, о котором мы уже говорили, особенно: Илья Лагутенко пытается экспортировать нашу культуру за рубеж, и это абсолютно неблагодарное дело, потому что это единственная страна в мире, где правительству наплевать на экспорт своей культуры. Есть коммерческие фестивали — это совсем другая история: если твое имя написано на афише и послушать тебя не придут 20 000 человек — тебя не пригласят.
Артем: Даже в некоторых российских клубах происходит то же самое: первый вопрос, который задается музыкантам: вы приведете свою публику? Хотя продажей билетов должны заниматься специально обученные люди, промоутеры, это их работа.
— В чем причина подобных проблем, с которыми сталкиваются музыканты в России?
Кирилл: Так происходит сейчас не только у нас, но и во всем мире. Ты можешь получить сто миллионов долларов очень легко, сделав, например, какой-нибудь плохой фильм по комиксам, но не получишь и двадцатой части этого, будучи безумно талантливым артистом, если работаешь над каким-то глубоким, серьезным, интересным проектом. Мир оболванили во всем. Посмотрите, что слушают люди — коммерческую поп-музыку. Все устроено так, чтобы человек с утра до ночи пахал не покладая рук, а когда у него есть минута свободного времени — он напивается, слушает то, над чем не нужно задумываться. То же самое и в Китае, в Америке. Мир катится вниз. Посмотрите, что играют академические оркестры на гастролях, — это «фраерский набор».
— Извечный вопрос: кто виноват?
Артем: Все выстраивают те люди, которые находятся на верхушке этой системы, продюсеры, организаторы тех же фестивалей. Как правило, все происходит так, что выбор делает один человек, решает, что будут слушать люди. Иногда складывается впечатление, что, выбирая лайнап, такие люди руководствуются принципом «чем хуже, тем интереснее». Не чем проще, а чем хуже.
— Кстати, а простота в музыке, на ваш взгляд, может быть интересна?
Юрий: Конечно. Не случайно появилось высказывание, что все гениальное просто. Все начинается порой с примитивизма, потому что в начале пути музыкант еще не обладает всем спектром навыков, а спустя годы играет просто, потому что это его видение музыки. Вот это уже высший уровень.
— Развитие новых технологий помогает музыкантам в творчестве или расхолаживает?
Юрий: Смотря как ими пользоваться. В новом альбоме нам они очень помогли — не нужно было записываться в Лондоне, мы записали материал здесь, отправили треки в Англию по Интернету. Когда Хайдн стал заниматься сведением, мы постоянно были на связи, устраивали скайп-конференции. В этом смысле технологии работают на нас, это очень удобный вспомогательный инструмент, который позволяет вместе работать над проектом, находясь в разных странах.
— А если говорить о начинающих артистах? Сегодня ведь каждый может, используя специальные программы, создать композицию, даже не имея музыкального образования…
Кирилл: Творческий процесс не стал от этого легче. С тех пор как много веков назад появились самые первые, примитивные инструменты, ничего не упростилось. Все равно: чтобы высказаться, написать музыку, ты должен иметь определенные навыки, чутье. Инструменты, даже заложенные в какую-то компьютерную программу, не играют сами. Искусственный интеллект не способен создать что-то, вызывающее живые эмоции. А критерий оценки того, является что-то произведением искусства или нет, — вызывает ли это эмоции, трогает оно или нет. Если в человеке, когда он смотрит на картину или слушает композицию, возникает определенное ощущение, это показатель. Поэтому перед молодыми музыкантами, композиторами стоит точно такая же задача, как перед теми, кто создавал музыку несколько тысяч лет назад, — высказаться и сделать это талантливо. Нужно трудиться. Не важно, какое количество возможностей и инструментов у тебя есть.
— Насколько для вас важна реакция публики? Были ли какие-то истории, когда люди писали вам письма, которые не оставляли равнодушными, случаи, связанные с тем, как музыка Two Siberians воздействует на слушателей?
Кирилл: Нам очень много пишут. Любопытные случаи тоже бывают. Одна девушка призналась, что потеряла девственность под одну из композиций. Есть такие поклонники, которые остаются с нами с самого начала, люди совершенно разных возрастов, ездят за нами. Однажды, когда ребята выступали на очень красивом опен-эйре в Ярославле, на концерт пришла воспитательница Артема из детского сада. Она в 85 лет приехала из Рыбинска специально, чтобы послушать их. Значит, люди подпитываются от этой музыки, для них это та энергия, которая им необходима. Это очень ценно.
Юрий: Интересно, что иногда в разных странах дети рисуют что-то на наших концертах, а потом передают нам эти рисунки. Мы всегда с интересом смотрим, какие образы они увидели, слушая музыку. Иногда пишут пожелания.
— Вы говорили о том, что активно работаете над музыкой для кино. Что сейчас происходит в этом направлении?
Артем: Недавно вышел эстонско-узбекский фильм в жанре арт-хаус «Дом для русалок». Мы написали всю музыку для него. Он был показан на кинофестивале в Берлине, в Москве, в Выборге. Получился очень симпатичный фильм, это была большая работа. Сейчас мы в состоянии переговоров и начали создавать саундтрек для дебютной картины одного режиссера — пока не можем раскрыть все карты. Это очень достойное произведение. Если все сложится, жюри будет о чем подумать на «Кинотавре».
— Как вы принимаете решение, стоит писать музыку для конкретного фильма или нет?
Юрий: Мы с удовольствием соглашаемся, если он вдохновляет, опять-таки вызывает эмоцию — то, о чем мы с вами говорили. Главный вопрос: хочется нам браться за ту или иную работу или есть какие-то сомнения?
Артем: Помимо киноработ есть и театральные. Есть такой замечательный режиссер Игорь Лысов. Он возглавляет Театр русской драмы в Таллине. Сейчас он приступает к новой постановке по повести Гоголя «Шинель». У него есть невероятный замысел. Судя по тому, что он ставит сейчас, спектакль будет очень интересным — и он целиком и полностью будет построен на нашей музыке. Это его давняя мечта, и сейчас она реализуется. Было много интересных проектов. Например, мы написали музыку для балета «Любовь моя — цвет зеленый». Когда появилась система продюсирования, работать стало сложнее, возникают сложные цепочки, в проект вмешивается слишком большое количество людей, у каждого из которых порой свое мнение, какой должна быть музыка. Конечно, мы стараемся всегда взаимодействовать только с режиссером той или иной постановки.
— Вы собирали средства на создание «Сибирской сюиты» на краудфандинговой платформе в Интернете. Почему вы решили обратиться к поклонникам?
Кирилл: Это история не про деньги. Каждый художник всегда задает себе вопрос: а нужно ли кому-то то, чему я посвящаю всю свою жизнь? Затеяв всю это историю, мы хотели понять это. И мы поняли, что наша музыка нужна не только нам.
— В чем ее сверхзадача?
Кирилл: Вы знаете, когда после концерта к ребятам подходит девочка лет двенадцати со слезами на глазах просто сказать «спасибо», это тот самый момент, когда понимаешь, ради чего все это.