Дитя не плачет
Не дает покоя: почему не пришли на избирательные участки? Половина населения не пришла! Махнули рукой на себя, разуверились или целиком доверились власти? Осознали, что ничего изменить нельзя? Все равно победит заранее запланированный список? Или и не хотели ничего менять? Всех устраивает то, что происходит? Очереди в поликлиниках, цены в магазинах, растущие тарифы?
Народ говорит в сочиненной им (о себе) пословице: «Дитя не плачет — мать не разумеет». Говорит и ничего не предпринимает для того, чтоб его услышали. Откуда матери-власти узнать о народных нуждах, если дитя-народ молчит?
Отдать бы это дитя на воспитание в какую-либо демократическую страну… Может, вышел бы толк. Но, согласно теперешним российским законам, удочерение и усыновление заграничными родителями запрещено. Так что надежды — ни зги!
Хорошо, что талантливых меньше
Понимаю, если бы власть, несправедливо обиженная завистливо-алчным миром всех остальных держав, оставшись наедине со своим электоратом, обратилась к нему по-отечески, начав со слов: «Дети мои», но она, власть, ведет себя по-разбойничьи, с ножом к горлу отбирая у пенсионеров последние крохи и лишая молодежь будущего, запрещая ей знать больше, чем положено отмеривать рабам.
Политические всезнайки считают возможным вмешиваться уже и в искусство (мало того, что угробили экономику!), диктовать и навязывать свою волю творцам, считают себя вправе решать, что нужно зрителю (читателю, посетителю выставки), а что пойдет во вред. Убогость всегда полагает себя мерилом и критерием (не удосужившимся ознакомиться с вершинными взлетами человеческого разума и таланта). Но сверчки не хотят знать свои шестки и низводят общество до своего уровня. Общество — само виновато? Оно хочет, чтобы его низводили? Вероятно, так и есть. Иначе протестовало бы. Нет сил протестовать?
Опять безвыходность, безысходность. Гири военного так называемого потенциала (который на деле камень на шее), военно-промышленный комплекс (в фрейдовском понимании этого слова)…
Попробуй сунуться в поликлинику — там быстро продемонстрируют твою истинную значимость и нужность обществу.
Попробуй докричаться до стражей правопорядка — и ужаснешься полнейшей своей покинутости и беззащитности.
Сбегают за границу те, кто может это себе позволить. А остальные? Неужели согбенностью своей заслужили попрание единожды данной им свободы?
Это, конечно, плюс, что талантливые уезжают. Оставшимся заправилам не с кем соревноваться, некому завидовать, вокруг — посредственность, которая упивается собственной значимостью (ведь конкурентов нет) и разливается (вполне искренне) о том, что лучшей доли, чем у них (и у нас), не бывает.
Но опять-таки: может, посредственность права — ведь и уезжать-то стало некуда. По всему миру разливается ровное поле ретроградства…
Иван Грозный в экспортом варианте
Высказывается мнение, что США — в лице правящей своей верхушки — слишком забежали вперед, обогнали самосознание неэлитарного большинства, не готового принять однополые браки и толерантность к чернокожим и латиносам, потому и отступили теперь, сделали шаг назад — присягнув новоизбранному натуралу и ксенофобу Трампу.
Мы тоже опередили себя в 90-е годы: какие еще демреформы и рыночная экономика!
Сейчас медленно возвращаемся к временам, от которых опять будем стартовать: признаем заслуги Ивана Грозного и опричнины. От этой печки, видимо, мы всегда и будем танцевать.
Американцы пока еще не вполне представляют, какую эру открыли. Выстраивается мощная хорда-ось: Трамп — французская Ле Пен — венгерский Орбан — наш Путин. Мы будем дарить и поставлять нашим друзьям памятники Грозному (в экспортном варианте), они нам — гарантии безопасности от демократических опасных Ангелы Меркель и Терезы Мей.
Спите спокойно
Воодушевляющая легкость наступившей жизни! Как долго принимали решения прежде, как неторопко согласовывались и тянулись дипломатические рауты! А теперь: собрались на короткой ноге Путин, Меркель, Олланд, Порошенко — на летучее совещание, потолковали наскоро о том о сем, ни к какому мнению не пришли и отправились восвояси — каждый по своим делам, рассредоточились в свои страны — знайте, граждане, процесс урегулирования идет, представители ведущих держав не дремлют, спите спокойно, все под контролем. Вас, когда будет нужно, известят о следующей нашей встрече.
Чего мы себя лишаем
В ходе предвыборных дискуссий выяснилось, что обаятельный, парадоксальный, находчивый Трамп не очень далек, а Хиллари — коррумпированный элемент. То и другое разве не было ясно — выдвигавшим его и ее в президенты однопартийцам? Но как бы можно было выявить изъяны прилюдно, если бы не произошедшая сшибка мнений и не открытая полемика перед всем населением США? Никак. Будь кандидат в президенты единственным — и возобладал бы вместе со своей глупостью и коррумпированностью.
Безбилетники или крепостные?
Почему столь пристально следили наши граждане за исходом выборов в США? Вовсе не потому, что нас волнует, как изменятся отношения нового американского президента к России. Плевать нам на это с высокой колокольни. Интерес наш другого свойства: так ходят безбилетники возле веранды летнего открытого театра (и кинотеатра), издалека слушая и наблюдая развитие захватывающего действия на далекой сцене или экране. Конечно, хотелось бы увидеть постановку или фильм вблизи, пусть не из первых рядов, но хоть в бинокль из задних. Понятно, что поучаствовать в действе даже в роли статиста не получится, но быть допущенными в зрители — уже немало.
Нет, не с безбилетниками напрашивается сравнение, а с крепостными. Так ходят подневольные батраки под окнами барских домов. Царит бал, звенят бокалы, кружат по наборному паркету разодетые пары. Что за праздник? Можно и мы поучаствуем? Идите прочь! Не ваше дело! Марш в холопскую! Не забывайте, кто в доме хозяин.
Мирись, мирись и больше не дерись
На протяжении американской выборной кампании наша пропаганда однозначно поддерживала Трампа, формировала у политически активных граждан впечатление о нем как о предпочтительной фигуре. И добилась-таки перевеса общественного мнения в его пользу. (Имеется в виду: в нашей опять-таки стране.) А про Хиллари распространяли гадости — она-де болела венерической болезнью. (Вот уровень наших разоблачений. Да мало ли кто чем болел!) Теперь, когда чаша весов склонилась не в ее пользу, мы уже ничего подобного о ней не напишем. Зачем? Лежачего не бьют. Женщину — можно. А лежачего — нет, кодекс чести не позволяет. Однако совсем недавно, буквально за неделю до выборов, поспешно устами защитника природы (т.е. читай — далекого от кремлевской кухни человека) вдруг заговорили: мы-де готовы с Хиллари помириться, вовсе мы не желаем победы Трампу — т.е., не моргнув глазом, сдали, слили того, кто теперь победил и кто платил нам искренней лояльностью, заявляя, что Путин умнее Хиллари.
Ода кухарке? Нет, охраннику!
Мы с детства усвоили: страной может править кухарка. Поэтому не живем, а играем в игры: сам себе режиссер, сам себе президент, сам себе премьер-министр… Присутствуем на торгах, где ставки высоки, но кто-то предлагает цену больше и круче, работает на возгонку: ты выдвинул глупую идею, а я перекрою ее еще большей тотальной и повсеместной глупостью, ты заикнулся о никчемности преподавания иностранных языков, а я требую вообще их запретить.
Патриотизм и глупость — плоды разных семян. Но очень часто этот урожай смешивают в одной корзине. Приверженность той или иной политической системе определяется степенью талантливости человека. Если индивид талантлив, ему незачем быть оголтелым и с пеной у рта защищать порядки страны, где он живет. Если в человеке нет ничего, что делает его гражданином мира, он будет тявкать на все, что мешает и угрожает его благополучию. Боязнь потерять место у миски заставит его поддержать любой режим. Из личной корысти — чего не сделаешь?!
Демонтировали мемориальную доску Маннергейму — не нужны России царские слуги сомнительного иностранного происхождения! Совсем недавно мотивация дружбы народов была гораздо более либеральной. Но хорошо хотя бы то, что граждане сводят счеты не стенка на стенку, а мстя памятникам — сперва Дзержинскому и Ленину, теперь Маннергейму.
Конечно, не только Толстого и Достоевского нужно изъять из школьной программы, а выкинуть всю литературу чохом и вместо нее внедрить сплошное самбо и шахматы. Потому что, если подрастающее поколение вырастет грамотным и прочтет даже не А.С.Пушкина, а его дядю Василия Львовича, чей 250-летний юбилей мы отмечаем в этом году, тогда его пассаж о необходимости быть европейски просвещенным чего доброго разбудит мысль, а такое допускать категорически нельзя.
Охранник или коллектор по своему социальному статусу, безусловно, выше повара (хотя неизвестно, кто приносит больше пользы: все же повар хоть что-то производит).
Если бы Ленин и Чернышевский жили сегодня, они, возможно, высказались бы так: «Нация охранников, сверху донизу — все охранники». Зачем ученые, не нужны врачи и учителя, нужны прежде всего охранники. Кто еще защитит страну от ее граждан?
Аресты
Губернаторов, силовиков, теперь Улюкаева… Подозреваю, точно также развивались события в 1937 году. Вокруг нищета, разруха, зато полным ходом идет искоренение врагов, диверсантов, вредителей. Вот еще одного министра схватили, вот сцапали еще одного директора завода… Какое облегчение, значит, скоро все выправится, наступят изобилие, счастливая жизнь.
Красиво жить не запретишь
С развитием цивилизации обмен услугами и профессиональными навыками наращивает обороты. Мы уподобились курортнику, который сам, без таксистов, пилотов, отельных служащих хочет устроить себе комфортное житье. Наша самоизоляция — это портрет бедолаги с огромным вещевым мешком за плечами, он топает по шпалам к лучшей жизни… Он сам, в одиночку, будет добираться до теплых краев (сколько на это уйдет времени без поезда или самолета), будет раздобывать еду, потащит на себе могущие понадобиться вещи…
Его, этого несчастного, погубит тяга к красивостям! «Кризис — это когда опустимся на дно, оттолкнемся от него и всплывем».
Залюбуешься водолазной идиллией!
Но вопрос — в глубине погружения. Можно опуститься на такое безвыходное дно, что уже на пути к нему в легких кончится воздух. И в кислородных баллонах — тоже кончится. И уже некому будет отталкиваться. Тело будет лежать на желтом песке или в зеленой тине. Очень эффектный труп.