«Недавно мне рассказали, что я мем»
— Лен, скажи мне, ты же серьезный человек?
— Еще какой!
— Но ты умеешь смеяться над собой.
— Это признак большого ума. Чувство юмора — это высшая реакция мозга. Вообще люди, которые могут шутить, пародии делать, относятся к числу очень высокообразованных. Я сейчас говорю не об актерах, а о тех, кто это пишет. Интеллект — в написании. Я уж точно не могу написать юмористическую пьесу, это сто процентов.
— Тебе не надо. Твой образ уже вошел в анналы всех юмористических программ. Думаю, это называется слава.
— Нас легко пародировать, потому что мы рассказываем о том, что суперинтересно, но иногда люди не знают, как об этом рассказать. Поэтому надо сделать пародию — и еще суперинтереснее будет. Слава богу.
— Пародировать можно только личность. Но скажи, когда над тобой смеются в Интернете и ты становишься анекдотическим мемом, как к этому относишься?
— С удивлением. Потому что я явно другое поколение. Недавно мне на собрании наши молодые редакторы сказали, что я мем… Во-первых, я не знала, что это такое; мне объяснили. Мне выслали мой портрет и под ним подпись: «Это норма». Мне нравится, довольно остроумно.
— А ты умеешь обижаться?
— Конечно. Не в этом дело. Обида всегда адресована людям близким. Потому что обидеть тебя может только тот, кого ты любишь. А если это тот, кого ты не любишь или не знаешь, то как можно на него обижаться. Конечно, я могу обидеться. Но я прощаю. Что долго обижаться, это бессмысленно.
— Вот ты очень образованный, умный человек. Окончила школу с золотой медалью, универ с красным дипломом…
— Да, я была победителем всероссийского конкурса молодых ученых, написала две диссертации. Я действительно отношусь к людям, любящим науку, постоянно образовывающимся и образование ставящим превыше всего.
— Ты в школе не была «ботаником»?
— Может, в какой-то степени и была… Но я была организатором всех КВНов. Я и в институте занималась КВНами. Но «ботаник» — это неправильно. «Ботаник» — человек, который ведет замкнутую жизнь, а я всегда была в гуще событий.
— Списывать давала?
— Даже не помню. Но учиться мне всегда было интересно. Понимаешь, у меня было особое взросление. У меня же двойневый брат. Поэтому совершенно другое детство и юность. Все это протекало в двух плоскостях, потому что, когда у тебя есть брат родной, вот такой (и еще есть старшая сестра, она старше нас на пять лет), когда ты вместе растешь с мальчиком, у тебя поневоле формируются другие отношения с мужчинами. Очень дружеские и очень открытые. Когда ты одна девочка, для тебя каждая встреча с противоположным полом — это событие. А когда противоположный пол — твой двойневый брат и он существует в твоей жизни с утра до ночи, а еще девять месяцев ты с ним провела внутриутробно… Грубо говоря, этот пол не является для тебя загадочным, поэтому я со многими людьми дружу с детства, и уже будучи взрослым человеком. Именно дружу. Об этом масса женщин и мечтать не смеет. А я это умею, потому что у меня есть брат и он мой друг большой. Нас воспитывали так, что я девочка, я должна вовремя быть дома, проводить меня должен Лёша…
— То есть тебя держали в ежовых рукавицах?
— Ну, я из того поколения, где существовали понятия женской гордости и девичьей чести. Существовали тургеневские девушки. Это же понятие, которое сейчас надо объяснять, правильно? А мы хотели быть тургеневскими девушками. До сих пор к этим понятиям я отношусь с большим уважением. Я с ними шествую по жизни.
— То есть тебе удалось, сохранив женскую гордость и девичью честь, остаться тургеневской девушкой?
— Ну какая я сейчас уже девушка. Я сейчас уже по определению гораздо старше! Я скорее мама тургеневской девушки. Но у меня два сына.
«А сюжет с обрезанием — куча просмотров в Интернете!»
— По поводу дружбы между мужчиной и женщиной. Она бывает?
— Конечно, сто процентов.
— Герман Шаевич из программы «Жить здорово!» твой друг?
— Герман Шаевич мой друг с институтской поры. Причем друг настоящий, преданный. И я тоже его преданный друг, он это знает. Конечно, это возможно.
— Поэтому из-за дружбы ты его взяла в Москву, к себе в программу, немножко подработать?
— Гера Гандельман был самым умным, самым талантливым, самым знаменитым вундеркиндом города Кемерова и нашего медицинского института. Он относится к числу суперобразованных людей.
— Но потом он уехал…
— Он уехал в Израиль, мы с ним почти 18 лет не виделись, потом встретились в Америке случайно. У него сложнейшая жизнь. А пригласила я его как суперграмотного врача. Вначале даже не планировалось, что он будет ведущим, все-таки очень трудно иметь ведущего из другой страны. Но оказалось, мало того, что он умный, он еще очарователен, неуклюж и прекрасен сам по себе на экране. Он не может быть другим. Вообще все ведущие у нас такие, какие они есть. Гера в этой своей неуклюжести поджигал меня случайно на съемках. Слава богу, не сжег дотла.
— Отмороженный. В хорошем смысле. Как ты.
— Он самый популярный в нашей программе! Я бы никогда предположить этого не могла. Он, кстати говоря, тоже из нашей кавээновской команды, нашего мединститута.
— А в Израиле он востребован?
— Да, он известнейший врач, работает в кардиологическом центре Каплан. Он врач высокого класса.
— От Германа Шаевича давай сразу к обрезанию. Кто это придумал? Евреи, наверное, уже достали тебя этим вопросом?
— Нет, евреи меня после этого стали приглашать на праздники свои — пурим и т.д. Придумал так показать обрезание мой старший сын. Он креативный продюсер нашего проекта. Теперь я герой молодежной аудитории. А мы же на ТВ совершенно не учитываем эту аудиторию, которая реально создает другую культуру в стране. Это печально. Мы ориентируемся лишь на тех, кто в это время сидит дома. А сюжет с обрезанием — куча просмотров в Интернете! Такое мне во сне присниться не могло.
— А если бы у вас в эфире кто-то снял штаны — было бы десять миллионов просмотров.
— Мы-то штаны не снимали. Мы показали девственно прекрасный сюжет, рассказав суть процесса, не показав ни одного органа. Это было невинно, это было познавательно.
— И, как говорил Андрей Миронов в «Обыкновенном чуде» немного по-другому поводу, «довольно смешно и очень, очень приятно».
— А почему смешно-то? Я до сих пор не понимаю. Я рассказывала об этом с трепетом, как мать двоих сыновей. О том, что, к сожалению, крайняя плоть является причиной тяжелейшего воспаления у мальчиков. Порой малышу до года это не дает помочиться. Эта процедура введена в ранг гигиенических сегодня. Я вовсе не потирала ладошки: ох, мы сейчас вам покажем! У меня вообще такого нет. Я это искренне рассказывала, Герман Шаевич неуклюже что-то там отрезал. Мы засыпали это конфетти… Почему так возбудился народ?
— Ну да, что естественно, то не стыдно. Это, наверное, один из твоих принципов?
— Я считаю, что божественное человеческое тело настолько удивительным образом создано, что, кроме восхищения, это вообще ничего не вызывает.
«Мы и «какали», и чего только не показывали»
— Как с тобой легко разговаривать, ты так естественна, проста, не стыдишься и не краснеешь.
— Ну, Саш, я врач по профессии. Если ко мне придет больной человек и я буду краснеть, вместо того чтобы помогать, меня надо лишить диплома.
— Вот ты обсуждала в своем утреннем эфире эти знаменитые пуки во время оргазма…
— У нас есть такой проект, который называется «Нормальный ли я?». Он придуман для программы «Жить здорово!». Суть этого проекта заключается в том, что миллионы людей считают многие части своего тела недостойными того, чтобы обсудить с врачом их проблемы. Это в принципе огромная трагедия очень многих. Мужчины боятся сказать это маме, жене. Женщины боятся… Ну ладно бы они боялись сказать это друг другу — они боятся с врачом это обсудить. Поэтому мы сделали такой проект, где человека не видно, он находится в закрытой камере и может задать нам любой вопрос. Я всегда говорю: ищите врачей, которые вам ответят, не бойтесь их. Если уж не нашли, придите к нам, не ждите, пока мы про это расскажем. И вот мы, не оскорбляя личного достоинства людей, отвечаем миллионам: не бойтесь, это норма! Или наоборот: это не норма, вам нужна помощь, действуйте.
— Отлично. Ничего только, что ты говоришь о естественных отправлениях с утра пораньше, когда люди завтракают?
— Саш, но ты утром, извини меня, совершаешь эти отправления? Я тебе предлагаю их не совершать. У каждого человека есть выбор: смотреть или не смотреть. Мы говорим о настолько банальных, повседневных вещах, которые каждый должен знать и понимать. Но мы хотим рассказать об этом весело и радостно, чтобы не мучить людей своей высокой медицинской наукой. И мы никогда не бываем пошлыми. Да, у нас выходил сюжет под названием «Искусство какать». И что? Эта проблема настолько всемирно важна для людей, что на этот счет вышли рекомендации Всемирной организации здравоохранения. Мы и «какали», и чего мы только не показывали. После этого эфира миллионы людей мне сказали, что, слава богу, у них эта проблема разрешилась. Если ты хоть раз представишь себе, что каждый день не можешь нормально сходить в туалет… Это ад. Трагедия, что люди этого стесняются и сами загоняют себя куда-то. Мы помогли тысячам — это плохо? Есть такое понятие ханжество, лицемерная добродетель. Когда люди говорят: ой, только не об этом, я очень добродетельный человек. Это преступление, если ты врач. Есть проблема, и ты должен ее решить. А не помогать людям — это грех. Точка.
— А помнишь Кашпировского? Он лечил людей по телевизору. Кто-то выздоравливал, но кому-то становилось только хуже. Разве не должен врач говорить с пациентом лишь один на один, и никакого телевизора.
— Должен ли врач один на один говорить с пациентом? Конечно, да. Есть проблемы, с которыми люди, к великому сожалению, не обращаются к врачам, и это приводит к тяжелейшим заболеваниям? К сожалению есть. Может ли телевидение людям в этом помочь? Это счастье, что есть такая возможность. Это, типа, надо вакцинироваться или нет? Одни говорят «надо», другие — «не надо». А если ты посмотришь статистику: 97% жителей России вакцинируются. Но слышно вот этих единичных, которые мутят воду. Точно так же и здесь. Миллионы людей нам благодарны за помощь, а воду мутят единицы.
«Как это возможно? У него были отношения без презерватива?»
— У нас сейчас тренд на духовные скрепы, традиции, церковь. А как ты относишься к раннему сексуальному воспитанию?
— Я тебе могу задать этот вопрос как отцу. Если ты знаешь, что есть смертельно опасные болезни — СПИД, гепатит С, — передающиеся половым путем, как лучше поступить: не рассказать своей дочке о том, что она должна быть защищена при близких отношениях? А как взрослый человек, ты знаешь, что у нее будут такие отношения, хочешь ты или не хочешь. И скорее всего, она не поставит тебя в известность, что она где-то будет иметь какую-то связь. Так вот как поступить тебе нравственно как отцу: рассказать ребенку, что есть угроза для нее? А для девочки это не только угроза болезней, передаваемых половым путем, но и неожиданная беременность… Или все это скрыть? А когда она придет к тебе со СПИДом и беременная и скажет: «Папа, как ты мог мне не сказать?!» Когда тебе будет легче, объясни?
— Честно тебе скажу, я со своей дочкой на эти темы вообще никогда не говорил. Может, я очень старый, но для меня это невозможно. Я, может, сам еще много чего не знаю. Это настолько для меня тонкая сфера…
— Секундочку, твоей дочери грозит внезапная беременность и два смертельных заболевания! Эту часть образования ты переносишь в Интернет, на школу, на церковь, правильно?
— Я своей дочке во всем доверяю. Она настолько взрослый человек, ответственный…
— Тебе повезло. Но представь, если бы твоя дочка забеременела в 15–17 лет. Ты будешь себя ругать? Вот это я называю лицемерной добродетелью. Ты этого не делаешь — тогда это делаю я за тебя по телевизору. Так слава богу, что я не делаю это пошло. Я делаю это суперграмотно, опираясь на самые современные достижения сегодняшние. И своим мальчикам я это все рассказала, еще лет в 15.
Я всегда кого-то куда-то устраиваю. Вот мне звонит знакомая: ее сыну 17 лет. Поставлен диагноз СПИД. Я говорю: «Как это возможно? У него были отношения без презерватива?» — «Я не знаю, мы никогда об этом не говорили». Вот цена. Как сейчас живется этой маме? Будет она винить себя или нет?
— Ну а ты, став такой замечательной женщиной, как обо всем узнавала в девичестве?
— Недавно мы встречались с моими однокурсниками. Один сказал мне: «Я всю жизнь был в тебя влюблен. Но я понимал, что, если будем встречаться, придется жениться, иначе твой брат Лешка даст по лбу». Мы по-другому жили. У нас не было наркотиков. Сейчас они есть, и они доступны. У нас не было никакой сексуальной революции. Сейчас она произошла, и мы не можем контролировать ее. Сегодня для родителей в тысячу раз более тяжелые времена. Я ответственная мама. Но в нашем поколении, помнишь, была эта речевка: «Кто, если не ты. Когда, если не сейчас?» Вот это абсолютно мой принцип жизни.
По многим поводам врачи должны высказываться как сообщество. По поводу рака груди, например. Потому что сегодня самообследование рака груди решило эту проблему. Рак стал суперрано выявляться, из 95% десятилетняя выживаемость. Только потому, что женщинам показывают, как обследовать свою грудь. В Интернете, кстати, когда мы это показали, стали писать, что я массировала грудь. Мне даже вручили «Серебряную калошу» за массаж груди. Но я ее не массировала. Я показывала самообследование груди для выявления рака.
— Как ты относишься к программам о нетрадиционной медицине? Стаса Садальского с его «Таблеткой» сняли. А помнишь, Малахов такой был, Геннадий Петрович?
— Я живу по другую сторону экрана. Помню, как-то в этой малаховской программе рассказывали о мухоморах. Рекомендовали для лечения боли в суставах смазывать их настойкой из мухомора. Так вот, я снимала программу в клинике нервных болезней при Первом меде. Женщина туда привезла мужа, у него болели все суставы и позвоночник. Она его всего смазала настойкой мухомора. А настойка мухомора — это нейропаралитический яд. И его полностью парализовало. И как мне после этого относиться к такой программе?
Другой пример. Геннадий Малахов сказал, что диабет 1-го типа, инсулинозависимый, можно лечить приседаниями. Тысяча приседаний в день — и можно отменять инсулин. Женщина с ребенком, надеясь на это, отменяет ему инсулин. Ребенок в коме попадает в больницу. Ну и как мне опять относиться к этой программе?
— Как к тебе относятся во врачебном сообществе? Несерьезно? Как к поп-диве от медицины?
— Про меня трудно говорить несерьезно, потому что я профессор и доктор медицинских наук. Но когда наши зрители приходят к врачам и говорят: а вот Малышева по телевизору сказала... Наверное, кого-то это раздражает. Но в этом случае раздражаться будет только плохой врач. Хороший — никогда.