Крёстный отец
К дону Корлеоне (Даниле Карлову по кличке папа Карло) на свадьбу дочери приезжает известный футболист. Все счастливы его видеть, встречают овацией. Данила Карлов польщён визитом. Он и гость удаляются в каминный зал. Там футболист излагает просьбу:
— Хочу в сборную. Это для меня вопрос жизни и смерти.
Данила Карлов засылает к министру спорта посланника. Министр встречает мафиозо насмешливо. Издевается:
— Какой он игрок? От него мяч как от бревна отскакивает. Мне плевать, что ты в чёрном костюме. Я сам в чёрном костюме.
Переговоры ни к чему не приводят. Начинается организованный папой Карло мельдониевый скандал. Но министра так просто не пронять. Не сковырнуть. Плевать он хотел, что сборная страны не поедет на Олимпиаду!
Ночью министр просыпается в вишневом сиропе — оборван его вишневый сад, ягоды раздавлены, урожай пропал. Хорошо хоть не зарезан и не уложен в постель к упрямцу любимый теннисист (легкоатлет, председатель шахматной федерации).
Следуют переговоры с тренерами отечественной футбольной дружины. Капелло наотрез отказывается взять игрока в сборную и получает отставку. Испуганный Хиддинк отказывается принять руководство сборной на себя. Отдан приказ Слуцкому. Он не может не подчиниться: военная выучка в ЦСКА.
В составе сборной протеже папы Карло едет на чемпионат Европы в Париж и блистает там неповторимым дриблингом…
Библейская легенда о Вавилонской башне
Градоначальник начал строить небоскреб. Самый высокий в мире. Но не достроил, утратил доверие.
Его преемник подумал: «С какой стати он воздвиг такую длинную башню? Все будут о нем вспоминать, а я в его тени померкну?» И велел не достраивать оставшиеся несколько этажей.
Следующий мэр решил еще немного укоротить небоскреб и разобрал еще несколько верхних ярусов.
Следующий за ним мэр и вовсе велел срыть башню, торчавшую посреди города обломком драгоценного зуба. Чтоб и помину об аналоге зарубежного «сити» не осталось.
Следующий мэр объявил войну вообще всем историческим памятникам архитектуры. В том числе «хрущобам». И снес бульдозерами все одноэтажные здания, которые бывшую башню окружали.
Следующий поклялся, что не допустит точечную застройку на освободившихся площадках. И под шум этих лозунгов застроил всё, что возможно, бетонным уродством.
Такое варварство возмутило очередного хозяина мегаполиса. Ошибки прошлого надо исправлять! Сносу подверглись все большие и малые нагромождения новодела.
Тот, кто заступил на должность руководителя города после, — приказал вырыть яму. Под новое шедевральное строительство.
Но денег на изыски катастрофически не хватало. Осталась яма посреди города. Вместо города. Как напоминание о том, что начальникам не мешает искать и находить общий язык между собой. И с другими людьми.
Две спящие красавицы
Миф — что Сталина вынесли из Мавзолея и закопали возле Кремлевской стены. Дело обстояло иначе. Ленин и Сталин любили поговорить о классической литературе: Достоевском, Горьком, Льве Толстом, и, естественно, о Пушкине.
Однажды они заспорили о сказке про спящую царевну. Ленин сказал:
— Эта сказка обо мне. Это я, когда умру, превращусь в спящую красавицу. Народ так любит меня, что поместит в хрустальный гроб и будет мною любоваться.
— Нет, красавица — я, — возразил Сталин. — Это меня поместят в прозрачный саркофаг и будут приходить на поклонение.
Оба оказались правы: их сделали посредством бальзамирования нетленными и положили в мраморную египетско-славянскую пирамиду под сенью собора Василия Блаженного.
И лежали два вождя — одинаково прекрасные — как невесты на выданье. К мумиям тянулся нескончаемый людской поток. И хотя тот и другой вожди оказались одинаково дороги массам, выбор всё же был сделан в пользу более заслуженного рябого усача. Он как-никак истребил больше народа, чем его соперник, и процарствовал дольше, чем сморщенный бородач. Поэтому мощи Сталина народ (то бишь, согласно пушкинской версии, королевич Елисей) лобзал активнее, дольше и неистовее. И вождь, как и предрекал поэт, воскрес, восстал и ушёл из казённой гробницы. Он с тех пор бродит по московским улицам, наведывается в дома к гражданам, реет на знаменах, выступает по телевидению и радио во многих своих ипостасях. В общем, присутствует и участвует в жизни страны.
Горько, очень горько наблюдать эту несправедливость Ленину (про которого написал очерк «В.И.Ленин» Максим Горький), горько, что оказался на втором месте после своего преемника, но надежда остается: народ, очнувшись от спячки и заблуждений, горячо облобызает и его тоже — и он, как и Сталин, вот увидите, скоро воскреснет и пойдет гулять по России революционными лозунгами и вихревыми пожарами.
Три мушкетера и пальмовое масло
Королева Франции в знак особой признательности подарила отправившемуся путешествовать по России писателю Дюма бочонок пальмового масла, до которого ее муж, король Франции, был большой охотник.
Надо же было случиться, что в этот момент в подвале королевского хранилища подошел к концу запас этого дефицитного в те времена продукта. Король Франции был крайне скуп и держал все припасы на учете. У него был специальный кондуит, где значилось, сколько какого не попавшего под санкции продукта получено и сколько израсходовано. По его приходно-расходной книге получалось: один бочонок должен быть не почат и целехонек. Никто, кроме короля и его жены, не имел права распоряжаться этим уникальным деликатесом.
Королева чувствовала: назревает скандал. Ради пальмового масла король не остановился бы даже перед разводом (тем более у него появилась юная фаворитка леди Винтер (кличка Винчестер). Быть заточенной в тюрьму или монастырь или казненной королеве не улыбалось. Она снарядила верных людей: Атоса, Портоса, Арамиса и д’Артаньяна — в Россию. Мушкетерам пришлось проделать далекий путь и преодолеть массу препятствий. Но цель была достигнута. В России их ждал сюрприз: пальмового масла здесь было — залейся.
Портос принял радикальное решение и способствовал отмене антироссийских санкций, после чего герои получили повышение по службе. Де Тревиль, их воспитатель, был пожалован честью сделаться королевским поваром. А в России утвердилось выражение «у него есть масло в голове».
Слоны и Моськи
Здравствуй, дорогой многоуважаемый Слон! Пишет тебе давняя твоя знакомая.
Извини, что очередной раз обращаюсь к тебе, чрезвычайно важной и занятой персоне, да еще на «ты», но ведь мы с тобой заочно не первый день знакомы. Если забыл и не сразу идентифицируешь меня (таких, как я, вокруг тебя много), подскажу: каждое утро, когда ты едешь на работу в грузовике с мигалкой и в сопровождении кортежа циркачей на мотоциклах, я облаиваю тебя из подворотни.
Иначе до тебя не докричаться. Твои помощники и референты, вся твоя администрация, отшивают меня. А почему? Чем я хуже тебя?
Давеча ты, Слон, посетил посудную лавку. И вел себя недопустимо. Толкался, пихался, обрушил прилавок, разбил чашки и блюдца. Твой поступок, Слон, может быть истолкован превратно. Ведь посуда китайская, а китайцы — наши надежные и верные друзья, партнеры, союзники. Реален международный скандал. Говорю тебе об этом прямо, честно, нелицеприятно. Ты не прав, Слон! И заслуживаешь сурового порицания! Этого тебе никто так смело, как я, не скажет! Понимаю, если бы ты побил английские или немецкие сервизы, но крошить тарелки и блюдца из Поднебесной политически ошибочно. Это вопрос стратегической важности. Я не могу молчать! Прямо в твои прекрасные мудрые глаза говорю тебе, Слон: ты огромный, могучий, мускулистый, тазобедренный, но кое-чего твоей богоподобной внешности все же недостает.
Ты, конечно, можешь обидеться на мою излишне резкую критику, но я искренне желаю тебе добра. Хочу со всей ответственностью заявить, что глубоко тебя уважаю за то гигантское дело, которое ты делаешь, и то большое место, которое занимаешь в жизни нашего общества. Да, буду и впредь тебя критиковать, теребить (иногда даже сделаю вид, что хочу укусить), если не воспримешь мои замечания. Извини, что напоминаю, но это уже мое 274‑е обращение к тебе, а ты ни разу не ответил. Я понимаю: не хватает времени отзываться на многие тысячи писем, воззваний, телеграмм, которые ты ежедневно получаешь от граждан нашей необъятной страны, но реагировать на запросы населения все же нужно. Невежливо не реагировать. По-видимому, Слон, ты вдобавок еще и толстокож, если не внемлешь мне. Это огромный минус. Тебя не берет ни одна пущенная в твой адрес жалящая стрела. Что ж, буду вновь и вновь обрушиваться на тебя, потому что хочу процветания нашей с тобой родине, тебе лично и всем твоим близким желаю добра. А еще хочу занять достойное, подобающее моей гражданской позиции место. Рядом с тобой. Хочу, Слон, чтоб ты меня заметил и оценил. Вокруг полно тех, кто тебя холит, хвалит и превозносит. На их фоне трудно выделиться. Вот я и встала на стезю тявканья. Так что не суди меня сурово.
Если же не сделаешь меня большой начальницей, буду доставлять тебе массу хлопот и неприятностей. Завалю тебя кипой обличительных замечаний. Тебе будет стыдно читать о себе то, что я поизвлеку из имеющегося у меня досье. Но я могу и не извлекать. Если мои требования будут удовлетворены. Выбирай, что тебе выгоднее.
Делай выводы, Слон: или пойдешь мне навстречу (вместе с тобой я могла бы квалифицированно руководить государством), или подниму на борьбу с тобой тысячи таких же резких и непримиримых шавок, как я. Становись отзывчивей, демократичней, изящней, толерантней — или я за себя не ручаюсь.
С глубоким уважением, твоя Моська.