Будет ли вокруг нее ажиотаж — говорить рано. Хотя организаторы подготовились к наплыву гостей, установив на входе терминал продажи билетов. Так что пройти без очереди можно в любой момент. Здесь четыре просторных зала. Развеска живописи максимально комфортная для глаза: картины рассредоточены на достаточном расстоянии друг от друга. В центре каждого холла расположились инсталляции и скульптуры, вокруг них места столько, что можно водить хороводы. При этом не сказать, что экспонатов мало, — в меру. Такой подход объясняется тем, что кураторы чувствуют гармоничное пространство и думают о зрителе, которому необходим воздух для адекватного восприятия искусства.
Выставка выстроена по хронологии. Начинается она с работ первой половины ХХ века. Тогда правили авангардисты: разрывали шаблоны и смело экспериментировали. В размытом натюрморте Александры Экстер едва узнается наливка и яблоки, написанные в стиле неоимпрессионизм. Более четко все та же бутылка с алкоголем просматривается у Ивана Малютина, избравшего так называемый сезаннизм. А супрематизм с геометрическими фигурами предстает из-под кисти Ивана Клюна.
Если не понимаете такую живопись — не беда. В 1930-х власть ее тоже не понимала, и творческим экспериментам авангардистов пришел конец. Началась пропаганда искусства, доступного для понимания широкой аудитории, — родился соцреализм. В галерее его представляют Кустодиев, Петров-Водкин, Дайнека. Их картины посвящены индустриализации, военным победам и труду. Названия работ говорят сами за себя: «Празднование II Конгресса III Интернационала», «Первая демонстрация»... Из скульптур здесь — модель «Рабочего и колхозницы» Мухиной и «Рабочий со знаменем» Шадра.
Во второй зал переходим через мрачную комнатку с аудиовизуальной инсталляцией «Архитектоны». Светозвуковая скульптура собрана Центром «МАРС» по мотивам супрематической архитектурной модели Малевича. Из темноты попадаем в лиловый зал художников 1960–1980-х годов. В это время одновременно с реализмом (скульптуры Николая Томского, Льва Кербеля) уживался «суровый стиль» («В чулане» Гелия Коржева, «Апшеронский интерьер» Таира Салахова, «Голова с ножом» Олега Целкова). Последняя производит самое сильное впечатление. Представьте: с черного полотна на вас глядит великан с воткнутым в голову ножом — почти топором. «Суровые» шестидесятые перетекают в оттепель семидесятых, когда начали возрождать авангард. Вот скульптура черно-красного музыканта Бориса Орлова больше похожа на трубу, чем на человека. Кажется, он слился с музыкальным инструментом.
Ну и наконец, самое любопытное — современное искусство. У барышни Айдан Салаховой разрезана шея, вместо бинта — куски одеял. Дмитрий Гутов пришпорил коралловые сумки железками. Еще среди культовых мастеров на стенах обосновались Эрик Булатов, Игорь Макаревич и Георгий Гурьянов. Середину зала занимают в основном молодые художники, цитирующие известных предшественников и использующие узнаваемые приемы. В воздухе висит черепаха, лапками кверху, а человек-собака стоит, из его живота прорастает мох.
— Три эпохи, два направления, одна страна — этот проект весьма актуален еще и потому, что половину представленных здесь вещей широкая аудитория вообще никогда не видела, — говорит писатель Сергей Минаев. — Это абсолютная аутентичность, и через сто лет, и через двести эти работы будут по-прежнему актуальны. Из этих работ, из течений и направлений сплетено полотно, которое показывает, чем был Советский Союз в то время, чем была и есть Россия сейчас. Это важная вещь — ее очень точно уловили на открытии Олимпиады в Сочи, когда показали одновременно классику и авангард, когда представили страну через искусство. Искусство — это визитная карточка, это язык, который не требует дополнительных разъяснений, и разговаривать на котором понятнее и проще всего.
Галерея «РОСИЗО» устроила не только художественный ликбез, но выстроила диалог искусств. Все представленные здесь направления дискутировали между собой: одни — мирно, без фанатизма, другие — злостно. Выставка передает этот диалог культур, который всегда должен возобновляться и продолжаться. Услышать голос каждого — в искусстве это единственный путь развития.