Вместо московских домов художник-постановщик Сергей Февралев воздвиг мрачно-величественные строения Петербурга. Хотя одна старомосковская улица сохранилась. Так и соседствуют два города в одной декорации. Все готово к работе, группа на площадке. Но Елизавета Боярская в костюме Анны Карениной почему-то направляется к гримвагену. И Карена Шахназарова на площадке не видно. Выясняется, что работа начнется, как только надвинутся тучи. Приходят студенты операторского факультета во главе с мастером Николаем Немоляевым, рассматривают технику, поражающую воображение. Это даже не камера, а какой-то космический агрегат, который им демонстрирует оператор Александр Кузнецов, уже работавший с Кареном Шахназаровым на картинах «Палата №6» и «Белый тигр».
Пока погода препятствует работе, мы разговариваем с Кареном Шахназаровым в его кабинете.
— Чего ждете?
— Солнце нам не нужно. Но оно скоро уйдет — тучи натянуты. В кино это обычное дело — сидишь и ждешь погоды. В ближайшие два дня мы снимем пару сцен, а потом прервемся. Параллельно идет монтаж, озвучание. Ждем декорацию. Нам лето нужно, зелень. В начале мая войдем в обычный график.
— Впереди — непаханое поле? Финал виден?
— Мы сняли 3/4 картины, четыре с половиной часа. Осталась 1/4, но это немало, полтора часа. Работы предстоит много.
— Сериал — новый для вас опыт. Караул еще не закричали?
— Чего теперь кричать? Но дело это утомительное. Можно сказать, что я снял уже три картины. Но в сериалах есть своя прелесть. Они, конечно, трудозатратные, зато ты имеешь возможность общаться со зрителем гораздо больше времени, чем в кино, более подробно, и это дает ощущение свободы. Не надо себя урезать, чтобы уложиться в жесткий формат. Думаю, что за сериалами будущее.
— У вас будет и киноверсия. Как вы одновременно работаете в двух форматах? Снимаете, а потом уже будете разбираться, что и куда пойдет?
— Я уже смонтировал то, что снял. Киноверсия будет сильно отличаться от восьмисерийной телевизионной картины. В определенной степени это другой фильм, хотя материал тот же.
— Вы ведь не только в Москве снимали?
— Полтора месяца работали в Крыму. Предстоит еще одна небольшая экспедиция.
— Ритм жизни другой, не как в кино?
— Сериал — то же кино, и ритм тот же. Просто дольше снимаешь, соответственно, и работа более тяжелая. А процесс тот же самый, принципиальной разницы нет. Сериал — это форма кино, приспособленная для телевидения. Да и снимаем мы скорее не сериал, а многосерийный фильм, по качеству равный полнометражному кино.
— С Карениной нашли общий язык — с актрисой и образом?
— Рано об этом говорить. Но я доволен. Лиза Боярская — большая актриса. Мне нравится работать с Максимом Матвеевым — Вронским, Виталием Кищенко — Карениным, Иваном Колесниковым — Стивой Облонским, Викой Исаковой — Долли. Они высокого класса актеры. Работая над Толстым, имеешь дело с совсем другим уровнем материала и диалогами, другим качеством сцен. Есть что играть.
— Самые долгие поиски были связаны с Вронским?
— На роль Анны тоже были длительные пробы. И на Каренина претендовали очень хорошие актеры. Но с Вронским, пожалуй, связаны самые тяжелые пробы. Все время были какие-то сомнения. Максим раз пять пробовался. Были у него и неудачные пробы.
— То есть вы к нему все время возвращались?
— Да. Было много претендентов. Да и у Лизы было проб шесть. Для меня это обычное дело, а для актеров — болезненное. Но это работа. Я не могу без проб взять актера. Даже если уверен в нем.
— Стремитесь к исторической подлинности?
— Мы стараемся передать дух эпохи. Это же историческое кино, хоть и экранизация. Когда снимаешь картину о второй четверти XIX века, то нельзя сказать, что ты все до мелочей соблюдаешь. Но стремиться к этому надо.
— Пришлось все строить?
— Да, много павильонов построили, пошли по пути создания собственного мира. Все интерьеры той эпохи известны — их не так много. Да и 150 раз все это снимали. Я сам всюду, где только можно, работал — в Эрмитаже, Кускове, в имениях. Твои возможности ограничены, когда снимаешь в таких интерьерах. Как правило, это музеи, где почти ничего нельзя. Где-то реставрацию провели не лучшим образом, так что старина выглядит новоделом. Мы стараемся вечерние сцены снимать с реальным свечным светом, при котором жили герои Толстого, не используем электроприборов. Это был другой мир. Нельзя забывать, что люди тогда жили в полумраке, при свечах, создающих легкое марево. Невозможно воссоздать его в исторических интерьерах. Никто не разрешит жечь свечи в музее. А когда строишь павильон, то создаешь тот образ, который хочешь увидеть на экране. Большую работу провели наши художники.
— В общем, «Анна Каренина» станет выставкой достижений «Мосфильма».
— «Мосфильм-декор» проделал первоклассную работу. Вы же видели декорацию улицы Петербурга. Я уверен, что на территории Российской Федерации лучше никто не строит. С гордостью могу сказать, что мы приложили много усилий, чтобы создать такой цех, потратили средства и время, чтобы оборудовать его по высшему классу. Я как директор этим горжусь. Мы сохранили главное — мастеров мирового уровня. У нас работают энтузиасты и настоящие художники — столяры, плотники, бутафоры. Зайдите в Первый павильон, посмотрите, какую фантастическую декорацию они строят для сцены бала.
— У вас революционная трактовка романа?
— Не знаю, насколько ее можно считать революционной, но это трактовка, определенный ход, позволяющий взглянуть на роман по-новому, сохраняя при этом толстовский текст неизменным. Мы идем очень точно по Толстому.
— То есть вас не обвинишь в надругательстве над классикой?
— Нет! Есть, конечно, определенные потери, поскольку охватить весь роман невозможно. У нас, например, полностью отсутствует линия Левина.
— Вот-вот. Это больше всего и обсуждают.
— Когда берешься за экранизацию, то ты должен чем-то жертвовать. Литература — это литература, а кино — это кино. Важно, что в той части, которую я экранизирую, мы идем от Льва Николаевича. Такой подробной экранизации еще не было. Взаимоотношения Анны Карениной и Вронского в прежних фильмах довольно схематичны, а ведь это самое главное в романе. В киноверсии, которая будет длиться чуть больше двух часов, вообще многие линии уйдут. В нее невозможно вместить весь роман, сделать ее шестичасовой. Придется отказываться от каких-то линий и делать это принципиально.
— На масштабном кастинге массовки вы искали благородные лица?
— Возможно, наши службы специально придумали ход с «благородными лицами». И это сработало. Все же считают, что именно у них благородные лица. Собралось огромное количество народа, несколько тысяч. Мы нашли много интересных типажей и главное — новых. На «Мосфильм» же часто приходят одни и те же люди, и это проблема. Нам предстоит снять несколько больших сцен, для которых и нужна массовка. На кастинг пришли очень интересные люди — художники, представители творческих профессий. Не знаю, какие у них мотивы, но явно не меркантильные. Их энтузиазм меня порадовал. Мы не ожидали такого отклика.
— Многие считают, что дуэт Боярская — Матвеев слишком часто переходит из фильма в фильм. Но вас это не смутило?
— Это большая редкость — сочетание такой внешности и высокого актерского класса. Они — пара. Их и снимают, потому что они невероятно подходят друг другу. Сложно сегодня в российском кино найти подобную пару. Я другой не знаю. Почему-то никто не задавал подобных вопросов, когда на протяжении десятилетий в мировом кино царили Лиз Тейлор и Дик Бартон. Они были женаты, снимались из картины в картину, и весь мир следил за их личными отношениями. Никому в голову не приходило спрашивать, почему они всегда вместе. Потому, что они действительно были лучшей парой. Он — потрясающий герой, она — потрясающая героиня. Радоваться надо, что и у нас такая пара появилась. Я прямо скажу: на них приятно смотреть. Для кино это важно. Мы уже отвыкли от фильмов, в которых просто приятно смотреть на актеров, помимо прочих важных задач. Нельзя все время снимать людей с ущербной биографией, хотя без этого не обойтись. Дай бог, чтобы у Лизы и Максима были достойные роли, чтобы они, как Лиз Тейлор и Дик Бартон, царствовали на экране десятилетия.
■ ■ ■
Пока мы разговариваем, раздается телефонный звонок: солнце ушло, и можно идти на площадку. Петербург стал мрачнее. Поддали дыма, и город погрузился в стылый туман. Шахназаров садится в массивный черный автомобиль, словно намертво прикованный к карете с Анной Карениной. Снимается сцена, про которую в группе говорят: «Анна едет на смерть». Становится не по себе по мере того, как эта траурная процессия бесконечно кружит по улицам.
Художник по гриму Людмила Раужина работала с Кареном Шахназаровым еще на фильме «Яды, или Всемирная история отравлений». Она все время на площадке. В любой момент может потребоваться что-то поправить в лице Анны. Интересуюсь, вносится ли что-то современное в образы героев. Оказывается, что по костюмам и гриму придерживаются того времени. Была мода на усы и бакенбарды — такими и будут герои. К сценам бала и ипподрома, где задействована массовка, готовятся заранее. Приходится гримировать и причесывать 250–300 женщин. Чтобы ускорить процесс, заранее делают турнюрные заготовки из волос. Образ главной героини складывается путем многочисленных проб: с челкой, на которые была мода, и без нее. «Я всегда тщательно готовлюсь к работе, хожу в библиотеку, обрастаю материалом. У меня в гримерной стены завешаны иллюстрациями. Они как наглядные пособия — всегда перед глазами. Лизе Боярской делаю дымку вокруг глаз. Посмотрите на картины той поры. У дам высшего света, как правило, бледные лица. Они баловались морфием. Женщины хотели нравиться во все времена и использовали помаду, румяна, пудру, белили лица. Все было из натуральных веществ. Рисовая пудра до сих пор считается лучшей. Даже тушь была. Изготавливали ее из сурьмы. Жгли хлопчатобумажную ткань, добавляли жир и воск. Балы проходили при свечах. И это создавало особый эффект».
Захожу в легендарный Первый павильон «Мосфильма». В начале 60-х здесь снимал сцену первого бала Наташи Ростовой для «Войны и мира» Сергей Бондарчук. А теперь возводят гигантскую конструкцию, где дадут бал с участием Анны Карениной. Пахнет стружкой. Рабочие работают на высоте, создают арки и сложные перекрытия. Жалко, что потом все будет разобрано.
На следующий день снималась сцена Вронского, увидевшего бездыханное тело Анны. Вокзал построили на территории «Старой Москвы». По иронии судьбы в то же время на «Мосфильме» проводил небольшую досъемку Марлен Хуциев. Он заканчивает работу над фильмом «Невечерняя» о встрече Толстого и Чехова. С утра гримировали «Льва Николаевича». Таким образом Толстой оказался в нескольких шагах от того места, где погибала его героиня.