А самое большое подозрение вызывает сама дата рождения. Почему? Вот пример… В 1925 году Большой театр широко отмечал свое столетие, то есть числил свое основание с 1825 года. Однако через 25 лет, в 1951 году, театр, набавив годков, отмечал уже 175-летие.
240 или 250?
А все дело в том, какую дату считать основанием театра. Нынешний Большой — это третье по счету здание театра (1780, 1825, 1856 гг.). Ведь фактически история Большого театра — это история пожаров. Особняки горели, на их месте строились новые. И это не удивительно. Знакомясь с историей почти любого театрального здания, всюду можно обнаружить сведения, что в таком-то году здание горело. Главной причиной ЧП было, конечно, освещение — сначала свечи и масляные лампы, а потом газовые рожки. Так что театральные и служебные помещения театра, где хранились костюмы, декорации, бутафория, представляли собой просто пороховую бочку, которая только и ждет, когда же появится та самая роковая искра… Поэтому дата рождения юбиляра напрямую зависит от того, какое из этих трех зданий мы считаем настоящим Большим театром (все они построены фактически на одном фундаменте). Споры эти до сих пор не завершены. Но обо всем по порядку.
28 марта 1776 года — именно эта дата красуется на каждом билете. Именно в этот день 240 лет назад привилегию на содержание русского театра единолично получил московский губернский прокурор князь П.В.Урусов. Привилегия была выдана Екатериной II, и благодаря ей Урусов освобождался от налога, но был обязан «построить за свой счет в пять лет по назначению Полиции театр со всеми принадлежностями, каменный, с таким внешним убранством, чтобы он городу мог служить украшением, и сверх того дом для публичных маскарадов, комедий и опер комических». Сей документ и признан сегодня свидетельством о рождении.
Однако с этим не согласны современные исследователи. На самом деле, по их расчетам, в этом году театр должен отмечать 250-летие. Профессор Л.М.Старикова нашла документы, которые показали, что привилегия Урусова далеко не первая… Старикова назвала и имя первого директора, назначенного в Москве управлять публичным театром, — это полковник Николай Сергеевич Титов. Именно он получил деревянное театральное здание на Яузе возле Лефортовского дворца, которое так и называли «Большой Оперный дом на Яузе», или Головинский театр. В этом самом месте 21 февраля 1766 года и был показан первый спектакль будущей труппы Большого театра. Так что есть все основания назвать датой рождения 1766 год. Однако, как и у людей, менять дату рождения театров не так-то просто.
Поэтому вернемся к Урусову. Этот человек хоть и любил театр, но был от него довольно далек. Именно поэтому он пригласил себе помощника — иностранца Михаила Маддокса, «эквилибриста», театрального механика и «лектора», демонстрировавшего разного рода оптические приборы и прочие «механические» чудеса.
Как мы помним, главным условием привилегии было строительство нового здания за собственные деньги. Выполняя обязательство, совладельцы приобрели у князя Лобанова-Ростовского дом с землей на Большой Петровской улице в приходе церкви Спаса на Копиях. Земля эта на тот момент самая плохая в Москве — низкий, болотистый берег реки Неглинки, постоянно залитый водой. Там-то на сваях и поставили первое здание театра. До завершения новой постройки спектакли шли в Оперном доме на Знаменке вплоть до 26 февраля 1780 года, когда «от неосторожности нижних служителей» театр уничтожил огонь.
Труппа в то время была небольшая и вместо сотен артистов и обслуживающего персонала, которые работают в театре сегодня, насчитывала всего 13 актеров, 9 актрис, 4 танцовщицы, 3 танцора с балетмейстером и 13 музыкантов.
Выдуманное проклятие чумного кладбища
В том же году за несколько дней до пожара на Знаменке в газете «Московские ведомости» печатается сообщение: «Контора Знаменского театра, стараясь всегда о удовольствии почтенной публики, через сие объявляет, что ныне строится вновь для театра каменный дом на Большой Петровской улице близ Кузнецкого мосту, который к открытию кончится, конечно, нынешнего 1780 года в декабре месяце». Так что это за место, на котором был построен Большой театр?
В последнее время от некоторых артистов приходится слышать о том, что театр построен на месте чумного кладбища. Именно этим обстоятельством они объясняют целую серию неприятных и криминальных событий, которые театру пришлось пережить совсем недавно. Так ли это? За разъяснениями обращаюсь к заведующей музеем Большого театра кандидату искусствоведения Лидии Хариной.
— Тем, кто это рассказывает, надо лучше документы читать, — говорит мне Лидия Глебовна. — Я могу сказать точно: чумного кладбища здесь никак не могло быть! Когда я смотрела планы XVIII века, видела, что там, где стоит ныне театр, —земли Лобановых-Ростовских. Это была частная собственность. Почему же купили эту землю? Ведь не покупали же кладбищенскую землю — это невозможно. У нас страна православная, захоронения производили при храмах. Там был недалеко храм Спаса на Копиях. Но в частных имениях, да еще с болотистой местностью, не могло быть никаких могил. Кроме того, для чумных захоронений были организованы специальные кладбища за чертой города.
Что же было на этом месте до Большого? Существует предположение, что в новую постройку театра была включена часть стен дома Лобанова-Ростовского, горевшего в 1773 году и стоявшего «без потолка и кровлей». Т.е. уже после эпидемии чумы в Москве по заключению полицейского архитектора Карина, известно, что здесь был дом, который сгорел.
За 240 лет ничего не изменилось
Большое трехэтажное каменное здание строит сын портного — архитектор Христиан Иванович Розберг. Маддокс, купивший к этому времени привилегию у Урусова, сделался единственным владельцем, и 30 декабря в «Московских ведомостях» сообщается об открытии Петровского театра, выходившего на улицу Петровка. Собственно отсюда и первоначальное название (впоследствии его будут называть Старым Петровским театром). В тот же вечер зрителям было дано представление, включавшее в себя «Пролог на открытие Петровского театра», а при нем большой пантомимический балет «Волшебная лавка», поставленный Л.Парадизом на музыку Й.Старцера, и «Диалог странника на открытие нового Петровского театра» сочинения Аблесимова.
«Огромное здание сие, — осведомляла москвичей пресса, — сооруженное для народного удовольствия и увеселения, умещает в себе сто десять лож, не считая галерей». Ложи эти, итальянской системы, располагались в несколько ярусов и были полностью изолированы друг от друга сплошными перегородками. Они сдавались, и каждый из владельцев обставлял ложу по собственному вкусу, обивал штофом, обклеивал обоями, привозил собственную мебель. Картина была — пестрее не придумаешь. К тому же и видимость, как и сейчас из некоторых лож, оставляла желать лучшего. Но такова уж итальянская система. «Из одной половины мест ничего не видно, из одной трети другой половины видно плохо»… В общем, за 240 лет ничего не изменилось!
Кроме зрительного зала в здании было немало мест, где зрители могли отдохнуть в антрактах и даже потанцевать после окончания представлений. Здесь находились старая и новопристроенная «маскерадные залы», «карточная», несколько «угольных» кабинетов, где уединялись те, кто не хотел искушать судьбу за зеленым карточным столом, а мог, например, провести переговоры с компаньоном.
Ставились здесь не только оперы и балеты, как сейчас, но также драмы. Проводились тут и «маскерады», и «вербные базары».
Болото с лягушками
Постепенно у Маддокса начались денежные затруднения, а 22 октября 1805 года перед представлением оперы «Днепровская русалка» «по причине неосторожности гардеробмейстера» в театре около сцены вспыхнул пожар.
Так что, как пишет балетмейстер Адам Глушковский, «с 1805 по 1823 годы на Петровской театральной площади стояли каменные обгоревшие стены, в которых обитали хищные птицы. А среди их было болото, в котором водилось много лягушек. В летнее время утром и вечером оттуда на далекое расстояние были слышны их крики».
В 1806 году, как отмечает тот же Глушковский, театр «за долги был взят с труппой в ведомство казны». Начались скитания артистов. А в 1808 году знаменитый Карл Росси построил для этой труппы новое временное здание театра на Арбате, примерно в том месте, где сейчас расположен «сидячий» памятник Гоголю. Театр был полностью деревянным, на каменном фундаменте. Эта первая и единственная в городе Москве постройка Росси вмещала уже до 3 тысяч зрителей и стала первым зданием, которое было подожжено, когда французы подошли к Москве в 1812 году.
В 1816 году Комиссия для строений объявила конкурс на проект, обязательным условием которого было включить в новую постройку стены обгоревшего театра Маддокса. Были выделены средства, но их оказалось меньше, чем предполагал первый проект, сделанный Андреем Михайловым. Так что план нуждался в переделке. Ее поручили Осипу Бове.
Театр открыли 6 января 1825 г. На открытии исполнялись написанный специально по случаю пролог «Торжество муз» в стихах (М.Дмитриева) с хорами и танцами на музыку А.Алябьева, А.Верстовского и Ф.Шольца, а также балет «Сандрильона», поставленный приглашенной из Франции танцовщицей и балетмейстером Ф.В.Гюллень-Сор на музыку ее мужа Ф.Сора. Музы торжествовали над пожаром, уничтожившим старое здание театра, и, предводительствуемые Гением России, роль которого исполнял двадцатипятилетний Павел Мочалов, возрождали из пепла новый храм искусства. Здание произвело на москвичей ошеломляющее впечатление. И хотя театр был действительно очень большим, вместить всех желающих он не смог.
Кстати, название «Большой» появилось именно тогда. Ведь по размерам театр считался самым большим зданием в Москве (за исключением Сената) и вторым в Европе после миланского Ла Скала. Но говорили тогда так: «Большой Петровский театр».
Загадки квадриги Аполлона
«Еще ближе, на широкой площади, возвышается Петровский театр, произведение новейшего искусства, огромное здание, сделанное по всем правилам вкуса, с плоской кровлей и величественным портиком, на коем возвышается алебастровый Аполлон, стоящий на одной ноге в алебастровой колеснице, неподвижно управляющий тремя алебастровыми конями и с досадою взирающий на кремлевскую стену, которая ревниво отделяет его от древних святынь России!» — с восторгом писал об архитектурных особенностях этого здания юнкер гусарского полка Михаил Лермонтов в своем юношеском сочинении «Панорама Москвы».
Действительно, главным украшением театра считалась разместившаяся в арке и сделанная из алебастра скульптурная композиция колесницы Аполлона. Да-да… Не все об этом знают, но во втором здании Большого Петровского театра тоже была своя «квадрига»! «Венчающая портик скульптурная группа, в отличие от ее профильного расположения у Михайлова, была поставлена фронтально, и квадрига взметнувшихся коней, сдерживаемая Аполлоном, таким образом как бы стремительно вырывалась из арки». Так, во всяком случае, мы читаем в книге по истории этого сооружения исследователей А.И.Кузнецова и В.Я.Либсон.
Но перечтем Лермонтова. В его описании коней у Аполлона три! Скульптурная группа с 3 конями упоминается и на официальном сайте Большого театра. Однако на многочисленных рисунках современников мы увидим изображение именно квадриги, т.е. колесницы, запряженной четверкой коней! Опять загадки…
Здание простояло почти 30 лет, но ранним утром 11 марта 1853 года опять вспыхнул пожар. Не спасли даже хитроумно придуманные системы пожаротушения Бове. Их просто не успели включить. Люди прыгали с крыши. Слава богу, успели спасти хор мальчиков — 40 человек. Горел театр 3 дня! Фактически осталось от него только 8 колонн, которые следующему зданию достались по наследству. Это самая старая часть нынешнего Большого театра.
Кавос навсегда
Автором того здания, которое мы и называем сегодня Большим театром, был Альберт Кавос. Он родился в семье композитора и дирижера, «директора музыки» императорских театров Катерино Кавоса, и это обстоятельство впоследствии предопределило выбранную зодчим узкую специализацию — архитектура зрелищных сооружений. В 1836 году Кавос перестроил в Петербурге Каменный театр. В 1859 году им перестраивается интерьер Михайловского театра. Последнее произведение Кавоса — перестройка в том же самом году Мариинского театра в Санкт-Петербурге из им же сооруженного в 1847–1848 годах здания цирка.
В каких условиях Кавос строил свое детище? В марте 1855 года умер император Николай I. Поскольку коронация нового императора всегда проходила в Москве, а коронационные торжества и празднества — в Большом театре, здание надлежало восстановить в короткие сроки. И уже 14 мая 1855 года проект Кавоса был утвержден.
Большой стал еще выше — 10 этажей вверх. На ярус стал выше и зрительный зал. Он приобрел другие цвета — стал бело-золотым с красно-малиновыми драпировками. Наверху было много окон. Одно время там даже была открытая галерея!
Ну а какой же Большой театр без аполлоновой колесницы? И взамен прежней, погибшей при пожаре, Петр Клодт создал известную ныне всему миру новую квадригу с Аполлоном из металлического сплава, покрытого красной медью. Естественно, у Аполлона тогда присутствовал и фиговый листок, скрывающий его мужское достоинство и утраченный где-то в начале XX века вместе с венком, который солнечный бог держал в руке, и пряжкой. Так что в советские времена большетеатровский Аполлон представал во всей естественной красе и в таком виде изображался и на денежных купюрах. И только в наши пуританские времена, а именно 6 лет назад, после недавней реконструкции, пряжку, венок и листок вернули на их законные места.
20 августа 1856 года в присутствии государя Александра II оперой Беллини «Пуритане» открылось то здание, которое мы сегодня и называем Большим театром.