«Для ног, для рук гирьки у меня десятикилограммовые…»
— Ну как, господин юбиляр, форму держите? Физическую.
— В разных видах спорта я кандидат — в авторалли и по конному спорту; мастер спорта по легкой атлетике; в раннем возрасте занимался гимнастикой…
— Карате-до?
— Ну а как же! Тогда еще это запрещено было, только-только начиналось. Я один из первых…
— Без отрыва от производства?
— Нет, ни в коем случае, я же актером был. Но тренировался по четыре раза в неделю. Четвертый дан получил. А всего девять. Вот сейчас продвигаю карате в школах, ребятишки занимаются, не только в Москве, но и по стране. Есть такая ассоциация «Витязь», они меня избрали президентом по системе боевых искусств.
— А дзюдо?
— Просто не занимался. Помню, у нас в школе мой приятель занимался сначала самбо, а потом дзюдо. Замечательный вид, классный. Что мне нравится во всех этих видах спорта — они несут нравственный заряд. Это психология определенная, наука.
— Но вот вы вошли во власть 15 лет назад, уже при Путине. А при Ельцине большой теннис был, помните? Не пробовали?
— Не пробовал. Хотя хорошо знал нашего главного теннисиста Тарпищева. Мои дети занимались теннисом. Я раньше не учился этому, проигрывать не люблю. А раз не учился, то начинать мне не хотелось. Хотя несколько раз играл в теннис. Как-то привез сына своего, он совсем маленький был, в младшую группу. Подошел ко мне мужчина такой спортивный: «О, а чего я тебя не видел? Да приезжай, здесь столько красивых женщин, я их тут кадрю всех». А у меня жена туда заниматься ездила. Я про себя подумал: ничего себя, где она бывает! И потом тот мужик: «Ну, пойдем поиграем». А я, в общем, не умею, только в настольный. Но вот стали играть, на одном поле дети тренируются, а рядом мы за загородочкой. В результате детская тренировка прекратилась, и все стали смотреть, как мы играем. И я его обыграл, весь мокрый был. Так что опыт был.
А однажды я упал с десантного тренажера с большой высоты, порядка пятиэтажного дома, я без страховки был. Упал на правую ногу. Гипс, переломы, связки, лодыжки… Да я много падал, и с лошади тоже, много чего было. Поэтому активно карате уже заниматься не могу. Был период, увлекся тайским боксом, принимал участие в организации боев без правил в те шальные годы. Сына водил туда, тренировал.
Зато теперь вот как я делаю. Просыпаюсь, кофе выпью, опять ложусь в постель, телевизор включаю, новости, и начинаю делать необходимые движения для ног, для рук, гирьки у меня десятикилограммовые. Обязательно упражнения на пресс делаю, складываюсь.
— Каждый день?
— Вот что бы ни было. Во сколько бы ни пришел, после чего бы ни пришел. И обязательно отжимаюсь на кулачках, от 50 до 100 раз.
«Где этот, который с голой задницей там бегает?!»
— Слушайте, а где у вас портрет Владимира Владимировича? Или Сергея Семеновича?
— Да вот они здесь, в коробках. Мы переехали сюда недавно.
— Повесите? И того, и другого?
— Конечно. Для каждого свое место.
— Я уж подумал, вы диссидентствуете…
— Вы знаете, я счастливый человек. Живу так, как мне нравится, и делаю то, что хочу. Я учился в физико-математической школе. В детстве начал сниматься в кино, мне это понравилось. Но мне казалось несправедливым, когда много красивых талантливых молодых людей играют в эпизодах, в массовках. Я играю главную роль, меня все уважают, любят, а к ним…
— То есть вы думали не о себе в этот момент?
— Ну, профессия такая зависимая. А я человек независимый, с детства, с молодости, с Плющихи. Если надо было подраться, отстоять себя, я это делал. Мы, плющихинские, ходили драться с зубовскими, с краснопресненскими… Нормально дрались, до первой крови. Так я мальчишкой в двух картинах играл главные роли. А потом стал отказываться. Все-таки физматшкола, должен был в технический вуз поступать. Знаете, меня ведь Ростоцкий в «Доживем до понедельника» приглашал. А я отказался.
— Жалеете?
— Я ни о чем не жалею. А когда я снимался, думал, что не хочу оказаться в категории вот этих ребят…
— Неудачников?
— А как можно понять, талантлив ты или нет? Но кино заманило. И я пошел поступать, проверить себя, в театральное. Хотя в это же время ходил на курсы в Бауманский институт, в МАДИ, на Олимпиады, трижды был в числе призеров. А тут решил попробовать. В Щукинское прошел на третий тур, потом в Щепкинское, там прошел. А со мной паренек один был, на меня похож, но он не прошел ни там, ни там. Я про себя думаю: ну я же хороший человек, — и решил послабее почитать, чтобы приятель прошел. А когда вышел читать, так захлестнуло. И станцевал, и спел!
— И про паренька забыли.
— А что делать, это же мой экзамен. Но взял за руку этого парня, и мы с ним пошли в ГИТИС… Меня куда только ни приглашали — в Вахтангова, в Маяковку к Гончарову. Но сначала я в Сатиру пошел, к Плучеку и Захарову. Но затем Гончаров перетянул.
— Так Гончаров был страшен в гневе! На всех кричал, кроме Джигарханяна, Дорониной и Гундаревой.
— Нет, на Наташу тоже кричал, особенно вначале. Она на год раньше меня пришла в Маяковку, тоже из Щукинского, мы очень с ней дружили. А Гончаров ее в массовку сразу поставил, ломать пытался. Еще он на Леонова кричал, Евгения Павловича: «Где этот, который с голой задницей там бегает?!» А как раз «Полосатый рейс» вышел. Леонов выходит: «Я здесь. Но я сейчас пойду и напишу заявление». — «Идите куда хотите!» Леонов написал заявление и ушел к Захарову. …Помню, однажды слышу, как он кричит: «Где этот вахтанговец?» Это про меня. Я же часто в кино снимался. По нескольку лет мы репетировали одну и ту же пьесу. Мне стало тесновато, и я ушел. Но Гончарову очень благодарен, и как актер, и как режиссер. Он мой характер закалил. Помню как сейчас, он мне говорит: «Я хочу вам зарплату прибавить». Мы сначала пришли на 75 рублей, тебе 5 рублей прибавляют, и ты рад. А я в кино уже зарабатывал. Помню, Саша Фатюшин сказал про меня: «У него ставка больше чем жизнь». У меня же, тогда еще молодого артиста, ставка была такая же, как у Тихонова. Понимаете? Так я снимался в трех-четырех картинах в год.
— А почему ставка-то такая? Потому что всё военных играли, милиционеров, кагэбэшников?
— Да, еще и пограничников. И я благодарен судьбе за это. Мало классики было… Но есть «Подросток» Достоевского, князь Сергей Сокольский. На радио с Баталовым я играл в «Поединке», «Казаки», «Герой нашего времени» играл… Кстати, очень много картин я дублировал, начиная с «Ромео и Джульетты» Дзеффирелли. Да, был Ромео. Я проживал его жизнь. У меня кровяные взлысы были на руках, я падал, когда падал он…Точно так же играл и за Бельмондо, и за Алена Делона. А в театре я в результате сыграл «Дети Ванюшина». Репетировал пьесу Войновича «Два товарища» с Ирой Печерниковой. Все было готово, главная роль открывала для меня особые горизонты. Но в это время Войнович написал письмо в защиту прав человека, и тут же все прекратилось. Вмиг закрыли.
«Джульетта Мазина меня в щечку целовала»
— А потом решили стать режиссером? Окончили курсы у Данелии и Рязанова…
— Да, я быстро получил возможность сделать дебют. Фильм назывался «Визит» по сценарию Мережко, много призов получил на разных фестивалях. Потом «Очень важная персона», «Не ходите, девки, замуж»… Мне нужно было утвердиться. «Очень важная персона» у меня получился чуть ли не диссидентским, чехи закупили, так боялись его показывать. Там же председатель колхоза, которого у меня Юра Назаров играл, на белом коне въезжает на Красную площадь.
— Это вы в связи с приходом к власти Горбачева сняли?
— Начинал я это кино при Брежневе, дальше Андропов, Черненко, а вышел, да, именно при Горбачеве… А потом начал снимать, что мне ближе. Опять по сценарию Мережко — «Забава молодых». Там у меня Марина Зудина замечательно играла, Нина Русланова, Николай Парфенов, Невинный, Леша Серебряков, совсем еще молодой. И сразу эту картину пригласили на Берлинский фестиваль, на Венецианский. Я уже должен был поехать с ней… А в это время с полки сняли «Комиссара» Аскольдова, и мою картину отложили в сторону. Никаких обид, но ведь организаторы из Берлина говорили, что я мог бы привезти приз. А потом мы с Алексеем Баталовым сделали фильм по тургеневским «Вешним водам» — «Поездка в Висбаден». Очень люблю Тургенева. И за этот фильм я был удостоен внимания Римского Папы Иоанна Павла II. Помню, в гостинице собираюсь к Папе на прием, а там наш глазник Федоров с супругой — мы дружили. И вот отправились. Так все думали, что нужно пойти на площадь Святого Петра, а Папа с балкона с ними будет общаться. Я в это время по ступенечкам прохожу вовнутрь, поднимаюсь, смотрю — красота какая! Микеланджело, другие фрески — здорово как! Меня приводят к Папе в библиотеку, и мы с ним общаемся 28 минут.
Мне ведь итальянцы предлагали «Поездку» совместно снять. Но они так изменили сценарий, что мы с Баталовым отказались. А ведь могли месяцами в Италии работать! Тогда итальянцы сами сняли по Тургеневу, но там было столько секса.
Наш фильм показали итальянцам, а там вся элита была. Вот закончился сеанс. Сначала тишина, потом аплодисменты. Встал знаменитый Франческо Рози и говорит: я всегда считал, что российское киноискусство лучшее в мире. И мне так хорошо стало… И Джульетта Мазина меня в щечку поцеловала.
«Сижу на этих собраниях, а бабки-то где?»
— Так что же вы такую замечательную кинокарьеру бросили и пошли в чиновники? Ой, простите, в депутаты.
— Но сначала я в бизнес пошел. И клипы еще снимал. Пенкина Сергея, например. Ездил по всем фестивалям и снимал для наших каналов. Мир передо мной открылся. Рекламу делал… Свобода! Вот только прилетаю из Испании или из Италии, даже переодеться не успеваю — и в Лондон. Ощутил себя человеком мира. Да чем только не занимался. Вдвоем с партнером организовали в Белоруссии производство телевизоров «Шарп». Из Японии шли комплектующие в Германию, из Германии в Белоруссию. В Белоруссии на заводе «Горизонт» они собираются. А рынок — российский. Вот такой бизнес. Но не серый, не черный — чистый.
А еще я был политтехнологом на выборах. И как-то мне Зяма Высоковский сказал: «Я хочу тоже стать депутатом». И стал, муниципальным. И вот как-то встречаю его, он ко мне придвинулся и шепотом: «Жень, сижу, сижу на этих собраниях, ничего понять не могу. А бабки-то где?»
— Нет, опять: как вы дошли до жизни такой? Творчество — понимаю, бизнес — тоже понимаю. Но в этом кабинете-то что вы делаете? Разве здесь можно быть свободным?
— Но мне это нравится. Я эту свою работу считаю нужной и полезной.
— Может, вы играете роль, сидя в этом кресле? Ведь бывших артистов не бывает.
— Да, играю иногда, не без этого. Я же всегда занимался социальными вопросами, еще до депутатства, в Союзе кинематографистов. Лужков и Шанцев предложили мне, и я согласился. Мне было интересно. Я ощутил себя очень нужным человеком. Сейчас я ни за что не променяю славу артиста на один звонок ветерана войны, которому я помог. У меня же папа тоже пришел с войны инвалидом, без ноги. Он рано ушел из жизни… До сих пор вспоминаю его культю… Ведь не было протезов нормальных, он мучился. А сегодня столько возможностей всяких. И вот приходит ко мне ветеран, красивый, благородный, с внучкой. И с полным «иконостасом». Говорит: «Я знаю, что дают машины ветеранам ко Дню Победы, а я не попал в списки. Наверное, забыли про меня…» И я помог. Конечно, мне помогла оставшаяся моя популярность. Когда он мне позвонил с дрожью в голосе, у меня у самого чуть слезы не потекли…