Впрочем, откровением стал сам танец бывшей примы Большого, а сейчас звезды английского Королевского балета Натальи Осиповой. Уже ее первый выход, а точнее, вылет (словно стремительная и насмерть разящая стрела Ахиллеса) из-за кулисы «Стасика» в первом балете вечера Zeitgeist вызвал шквал аплодисментов. Но обо всем по порядку…
Если первая серия проекта была составлена хоть и из переделанных к случаю, но все же серьезных экспериментальных работ таких известных и востребованных хореографов, как Сиди Ларби Шеркауи, Охад Наарин или Артур Пита, то «Соло для двоих-2» ограничилось в основном повторением пройденного. Потому что балет Facada (буквально «удар ножом»), хит прошлого сезона — о женихе, сбежавшем из-под венца и потому придушенном своей невестой, сплясавшей на его могиле торжествующей ритуальный танец, — стал самым успешным балетом и на нынешних «Соло». Очаровательный черный юмор работающего в Англии уроженца Южной Африки Артура Питы трагикомическим образом проецировался на возникшую в жизни двух этих любимцев публики ситуацию. Все дело в том, что некогда шедшая рука об руку и в творчестве, и в жизни пара Осипова—Васильев (а ее сравнивали с самыми известными парами прошлого столетия), к сожалению, распалась: Иван не далее как в мае этого года справил свадьбу с танцовщицей Большого театра Марией Виноградовой, а Наталья теперь все чаще выступает в паре с главным конкурентом Васильева на балетной сцене Сергеем Полуниным, с которым (и это ни для кого не секрет) новую звезду Ковент-Гардена также связывают романтические отношения.
Впрочем, для Натальи Осиповой роль в балете Facada стала попаданием в «яблочко» еще на первой серии проекта. Теперь же ее прочувствованная остервенелая пляска на костях задушенного несостоявшегося женишка (нелепый, трагикомический образ на этот раз лучше вышел и у Васильева) вызвала в памяти слова на ломаном русском француза Мариуса Петипа, обращенные к балерине Матильде Кшесинской после ее расставания с наследником российского престола: «Мадам, а вы — любиль? Вы — страдаль?..» В показанном сейчас трагикомическом противостоянии она демонстрировала сложно сочетаемые чувства: казалось, пожирала бывшего возлюбленного, как удав кролика, и действительно любила и страдала при этом.
Прозвучал в исполнении этой танцовщицы и показанный ею вместе с другими артистами Королевского балета одноактный бессюжетник Аластера Марриотта на «Первый концерт для скрипки» Филипа Гласса, мировая премьера которого прошла в театре «Колизей» всего пару недель назад. На фоне абстрактных картинок на заднике, напоминающих то раскрытие лепестков какого-то диковинного цветка, то рост деревьев, трое атлетичных юношей в черных купальниках, а также пара солистов (Наталья Осипова и Эдвард Уотсон) в бешеном темпе, в прыжках и вращениях, а также в изысканных хореографических комбинациях плели своими телами такие же изысканные узоры. Причем намеренно асинхронная пластика и лексика движений мужской части ансамбля (здесь своим соло выделялся темнокожий португалец Марселино Самбе), похоже, специально была заимствована из женского арсенала, а отточенный энергичный танец их амазонки-предводительницы Натальи Осиповой раскрывал поистине необъятный диапазон возможностей этой балерины.
Самым незрелым сочинением проекта вышел балет Владимира Варнавы «Моцарт и Сальери», созданный специально на Ивана Васильева. Используя никоим образом не соответствующий реальности миф о взаимоотношениях двух культовых композиторов, а кроме того, отсылая к одноименной пушкинской трагедии и фильму Милоша Формана «Амадей», этот балет, как ни странно, создан (так написано в программке) по мотивам несохранившейся совместно сочиненной этими композиторами в 1785 году кантаты для голоса и фортепиано «На выздоровление Офелии».
На музыку Сальери в балете, однако, нет и намека, вместо нее используется современный скрежет. Ну а за Моцарта, естественно, отвечают его гениальные сочинения, данные здесь в нарезке. На сцене же по ходу действия кривляются два человека, одетые в широченные, не по размеру костюмы. Один, в белом (Иван Васильев), — понятно, Моцарт; другой, в черном, — конечно, Сальери (эту роль взял на себя сам хореограф). Мол, сочиняют два композитора себе потихоньку кантату, но злобный Сальери отчаянно завидует и решает извести гениального конкурента.
К сожалению, хореографическое мышление Владимира Варнавы крайне скудно, балет местами больше походит на старательные этюды студентов циркового училища, нежели на сочинение профессионального балетмейстера, и использует сплошь клишированные ходы: злобный Сальери напяливает себе на голову черный мешок, изображая черного человека, засовывает себе в рот принесенную Моцартом партитуру, ползает на карачках, а в заключение плюет зеленой жидкостью прямо в лицо своему сопернику (домысливай — травит ядом зависти и клеветы). Два героя балета, напоминающие клоунов Бима и Бома, в несоразмерных дозах применяют приемы цирковой эксцентрики и клоунады. И если б не вставленные в балет, скорее всего по настоянию Васильева, его фирменные технические трюки да природная пластика самого Варнавы (одинаковым образом эксплуатируемая из балета в балет) — никакого танца тут вообще бы не было.