— Закурил — отчислен. Выпил — отчислен. Три предупреждения о нарушении дисциплины — отчислен.
Так заканчивается этот день, который для одних стал вершиной счастья, для других — крушением всех надежд. Этот текст, похожий, скорее, на армейский приказ, нежели на установку в артистическом заведении, озвучивает его директор Юрий Кравец. А до этого:
В зале по кругу на венских стульях сидит шестерка мальчиков — белобрысые, русые, худые или плотного телосложения, красивые, со смешными носами. Ещё не юноши с пробивающимися усиками, уже не дети, но уже узнавшие, что такое адская конкуренция, которая станет их вечным спутником жизни. Без соперничества актерская профессия — ничто.
— Голова моя разрывается. Мадам возбуждает против меня судебный иск за то, что я сделал ей зубной протез как чувствовал, а не так, чтобы он подходил к её ротовой полости. Это верно…
Фрагмент из сценария Вуди Аллена читает симпатичный такой паренек. Но его прерывают.
— Давайте басню, — говорит ведущий актер Табакерки и педагог колледжа Виталий Егоров.
— Басню? — переспрашивает парень, — «Лисица и петух». Жан де Лафонтен.
Но не успевает он разогнаться с родоначальником басенного жанра Франции, тот же Егоров жестко: «Давайте споем». Абитуриент, который сжимает в кулаки, судя по всему, потные ладони, начинает петь из Насти Полевой. Голос приятный и со слухом в порядке. Про слух абитуриентов сразу ясно, если посмотреть на лицо Натальи Трехлеб — она в колледже отвечает за вокал. Если кто фальшивит, морщится, как будто кислое съела. А фальшивят многие.
Каждый из двенадцати поступающих мальчиков стоит как на расстреле перед отборочной комиссией, которую возглавляет Олег Павлович Табаков. Рядом с ним — Михаил Лобанов (лучший в Москве педагог), Виталий Егоров, Анна Гуляренко, Сергей Угрюмов. Чуть выше зам.директора Марина Чекмарева. В перерыве она мне расскажет схему, по которой происходит отбор абитуриентов. Он принципиально отличается от отборов всех театральных институций. В течение года табаковская школа ездит по России, отсматривает на местах детей и самых, на их взгляд, талантливых допускает до московских туров. В этом году ко всем российским регионам добавился Крым.
— Мы были в Симферополе и Севастополе — талантливые ребята есть, — сообщает шепотом мне Чекмарева. — А вообще у нас получается две тысячи человек на место.
Прошедшие суровое «сито» счастливчики, добрались до Москвы и вот пытают счастье стать студентами колледжа. Например, Антон Вараксин (я его почему-то особенно запомнила) из Донецка, хотя сейчас он — гражданин России. Маленький, щуплый, востроносый и очень реактивный: он не вздрагивает, когда его резко останавливают и просят «басню», либо спеть что-нибудь народное.
В перерыве между «шестерками», он рассказывает мне, что их дом - в Донецке, рядом с аэропортом. Стекол в нем давно нет, а вот в дом, где жила его бабушка, попала бомба, разнесла весь подъезд и только по счастью осталась цела одна квартира — бабушкина.
— Я до невозможности влюбился в это дело (актерское), — говорит Антон. — Приехал поступать, не знаю, возьмут ли. Мы полгода назад с мамой выехали из Донецка, недавно я получил российское гражданство.
— Ты вообще понимаешь, что происходит на твоей бывшей родине?
— Знаете, сначала было страшно, а потом как-то привыкаешь. Я не понимаю только одну вещь — со мной перестали общаться все украинские друзья. Мы дружили, встречались на разных театральных конкурсах, фестивалях, а теперь…
А в это время в зале идет обсуждение отсмотренной мальчишеской группы. Члены комиссии спорят. Спрашиваю Табакова:
— Олег Павлович, я смотрю, у вас на каждого полторы-две минуты. Что же тут поймешь за такое короткое время?
— Это сегодня минута, а вчера мы по полчаса сидели с каждым, слушали, смотрели — у нас подряд три тура было. Условия такие, что, когда прерываем, человек должен быстро принять решение и, возможно, совершить поступок.
— Какие сейчас требования к внешним данным будущих артистов? Какая должна быть фактура?
— Да нет, это всё ерунда. Энергетика — вот главный критерий. Нынешние абитуриенты — они другие, отличаются даже от тех, кто несколько лет назад поступал. Внутренняя свобода другая, неосведомленность о наказаниях и даже есть некая непредсказуемость.
— А если вы ошибетесь?
— А почему нет? Никто не застрахован от ошибок, но за всю мою жизнь ошибок у меня было мало. В этом году мальчики-то поинтереснее будут.
Заходят девочки, тоже «шестеркой». Самая первая — черноглазая такая, похожая на молодую Нину Дорошину — звезду «Современника». Представляется: «Валерия Воробьева». Читает: «Индюк завидовал гусям, что могут плавать тут и там». Дальше — схема известная: басня, проза, песня. Лихо поёт агузаровские «Жёлтые ботинки». Обаяние, естественность и энергоемкость, которую так жаждет увидеть в будущих артистах Табаков и Ко. Причем она из села, что под Ростовом, там даже театрального кружка нет — девочка готовилась самостоятельно, в перерывах помогая бабушке доить коров, в хозяйстве их две. Она, как самородок Фрося Бурлакова — персонаж знаменитой некогда картины «Приходите завтра», которая приехала покорять столицу своим роскошным оперным голосом.
Так и эта девочка. Я зачислила бы её первым номером. Однако через пятнадцать минут на обсуждении — неожиданное: узнаю, что она не проходит. Аргумент — маленького роста. «А разве Ирина Пегова — не маленькая? Разве она — модельного роста?» — кричу возмущенно. Расстроен и Виталий Егоров, который заметил её на региональном отборе. Начинается спор, практически битва — Табаков непреклонен.
Сидит в комиссии и Сергей Угрюмов. Он, прежде чем стать популярным актером, который буквально засыпан предложениями сниматься в кино, много чего испытал.
— Сережа, а ты помнишь, как поступал? — спрашиваю его.
— Еще бы: меня не брали. Сначала я поступил в Казани, а на следующий год отправился в Москву — зарубили. Пошел на пороховой завод работать грузчиком, но на следующий год снова пришел в театральный, набирал Табаков. А Лобанов опять меня не взял. И только на дополнительный набор Табакова попал. Я вообще не понимаю, как ребята всё это выдерживают — такая страшная лотерея. Стоят здесь, как на Голгофе. Психологическое давление, к которому никогда никто не будет готов. А они ведь еще маленькие — 15 лет.
А вот Виталий Егоров только вспомнил, что когда его зачисляли, Табаков спросил: «Ну, а жить-то тебе есть где?»
— И я соврал: «Конечно, есть», а сам подумал: «В крайнем случае, на вокзале буду ночевать. Лишь бы взяли».
И вот последний миг этого дня. Объявление результатов — кого взяли, а кто пролетел без права вторично поступать в колледж Табакова. Такие здесь суровые правила. И их озвучивает Юрий Кравец: «Закурил — отчислен. Выпил — отчислен. Три предупреждения о нарушении дисциплины — отчислен. Это другие педагоги добрые, а директор — зверь. Не советую ко мне попадать в кабинет объясняться».
Итак, в набор-2015 в колледж Табакова взяли 24 человека — 17 мальчиков и 7 девочек. Седьмая — та самая черноглазая Лера Воробьева, за которую бились в комиссии. Видимо, в последний момент Олег Павлович дрогнул и решил дать ей шанс. А я испытала законную гордость, что «МК» сыграл роль в судьбе, может быть, будущей знаменитости. Может быть… А вот паренька из Донецка не взяли. Так жестока актерская судьба.