— Идея фильма пришла ко мне из наблюдений за тем, как взрослеет моя дочь Элли, — говорит режиссер. — Сначала она была очень энергичным, взрывным ребенком, но с годами становилась все тише и застенчивей. Заметив в ней настолько серьезную перемену, я задумался: что изменилось? что происходит в данный момент у нее в голове? Следом я так же пристально присмотрелся к себе. Тогда-то я и пришел к выводу, что эмоции — это то, что мы не выбираем. Мы не можем решить: о’кей, сейчас я начну злиться. Это просто происходит с нами, и все! А уже в том, как мы реагируем на те или иные эмоции, и заключается суть взросления. Если вы ребенок, которому не купили мороженое, от вас можно ожидать, что вы упадете на пол и начнете кричать что есть мочи на весь магазин. А вот взрослые, как правило, так не поступают. Тогда я понял, что главными героями надо делать не людей, а их эмоции. А уже следом появилась пятерка основных персонажей: Радость, Грусть, Страх, Гнев и Брезгливость. Каждый из них по сути — самостоятельная личность и имеет свой характер.
— Райли с детства увлекается хоккеем. Это ее отличительная черта от сверстниц или в Миннесоте подобное хобби среди девочек в порядке вещей?
— И то, и другое. В Миннесоте, откуда я родом, действительно хватает девчонок, которые ловко обращаются с клюшкой и шайбой. У нас есть как полностью женские команды, так и смешанные — когда девушки тренируются с парнями на равных. Но причина, почему мы выбрали такое хобби для Райли, действительно заключалась в необходимости подчеркнуть разницу между ней и ее новыми одноклассниками. В Миннесоте хоккей — самый популярный вид спорта, а в Калифорнии кое-кто даже не подозревает о его существовании. Поэтому когда Райли впервые приходит в новый класс и рассказывает, что увлекается хоккеем, остальные дети смотрят на нее как на инопланетянина.
— Разрабатывая характеры персонажей-эмоций, вы опирались на личный опыт или обращались еще и к детским психологам?
— Я начал писать сценарий, отталкиваясь от собственных ощущений, но в процессе работы мы общались как с психологами, так и, пожалуй, со всеми женщинами, которые работают в Pixar, чтобы выяснить, как выглядела их жизнь в 11–12 лет. То есть в тот период, когда девочки отвлекаются от игры в куклы и попадают в переплетение сложнейших социальных связей. Все эти разговоры во многом подтвердили мои собственные догадки, но помогли сделать нашу историю глубже и достовернее. Нам оставалось только понять, как изобразить на экране эмоции. То есть то, что невозможно увидеть в обыкновенной жизни. Что-то мы брали из языка — либо из устойчивых оборотов, либо из образов, которые лучше всего раскрывают суть эмоций. Мы легко можем покраснеть от злости. В такой момент не будет преувеличением сказать, что мы «горим от возмущения». Тем же самым, но уже буквально в фильме занимается Гнев. И, наоборот, когда мы хотим показать, как нам грустно, мы часто произносим что-то вроде: I’m feeling blue. Так что неудивительно, что Грусть в фильме имеет голубой цвет. В целом процесс работы над внешним видом героев потребовал от нас примерно полгода — и больше сотни эскизов.
— Мой любимый эпизод в фильме — тот, где вы рассказываете, что такое абстрактное мышление. Попутно проводя краткий экскурс в историю живописи двадцатого века.
— Это и один из моих любимых моментов. Мы подошли к нему примерно так: хорошо, раз мы уже забрались внутрь человеческого мозга, неужели мы откажем себе в удовольствии заглянуть в один из его укромных уголков? И потом, абстракция, как и эмоция, — это то, что подвластно изобразить только анимации.
— Когда-то в «Корпорации монстров» вы рассказали о том, что смех действует куда эффективнее страха. На этот раз вы, наоборот, даете понять, что чуть ли не самая важная человеческая эмоция не радость, а грусть. Получается, весь ваш фильм — прощание с детскими иллюзиями?
— Интересный поворот! На самом деле, раз уж ты берешься за исследование такого понятия, как грусть, ты должен как следует разобраться: что это такое? в чем ее природа? зачем она нам дана? Это с одной стороны. А с другой — когда вы работаете над историей, вы все время пытаетесь погрузиться в нее как можно глубже, как следует обогатить ее деталями. И, конечно, максимальным количеством правдивых, но неочевидных ходов. Чтобы, как только зритель почувствовал, что он точно знает, что будет дальше, подкинуть ему очередной сюрприз. Что-то, что бы его удивило или рассмешило. Но я бы не стал относиться к нашей истории настолько серьезно. Все вместе это не более чем шутка.
— В реальности младенцу, чтобы сделать первый вдох, нужно сначала закричать. Но первая эмоция, которая появляется в голове Райли, — именно радость. По-вашему, люди рождаются счастливыми?
— Так мы хотели показать, насколько радость преобладает в характере нашей героини. Не знаю насчет остальных людей. Думаю, вы правы, и большинство детей, появляясь на свет, первым делом думают: «Что за черт! Это и есть ваш мир?». (Смеется.)