Стиль письма очаровательный: «Сергей Семенович, мы... искренне хотим работать и прославлять своим трудом как столичную культуру, так и нашу любимую Таганку. Мы надеемся, что те «случайные» люди, которые были призваны руководить нашим великим театром (Флейшер, Апексимова) отойдут на второй план, а наш театр возродится...».
А смысл происходящего (если он есть, конечно) вот в чем. Спектакли пока не играются, поскольку на арендованные сцены театр еще не переехал, а в историческом здании ожидается ремонт, который то есть, то его нет, но, вроде как, он действительно нужен, и лучше его сделать сейчас, раз уж в это впряглись. Понятно, что артистам заняться нечем, кроме упорной и плодотворной борьбы за, увы, поникшее величие ТОЙ Таганки.
Недавно, 16 июня глава ведомства г-н Кибовский лично встретился с частично бунтующим коллективом. Так вот, о результатах этой эмоциональной встречи активисты Таганки (в лице ой-ой-ой аж целого Центра сохранения творческого, культурного и исторического наследия театра на Таганке «Живая память») решили «доложить» Сергею Собянину.
«Министр Правительства Москвы, — сообщают нам авторы письма, — отметил, что директор театра Апексимова до сих пор не представила план развития театра, несмотря на рекомендацию Комиссии Мосгордумы представить такой план до 27 апреля 2015 года. Было также отмечено, что Администрация театра направила некорректные уведомления об увольнении большей группе работников. […] Также директору театра было указано на недопустимость нарушения коллективного договора с работниками театра».
Понятно, что, ознакомившись с письмом, мы позвонили Ирине Апексимовой:
— Знаете, это уже какой-то беспредел, — говорит «МК» Ирина Викторовна, — невозможно молчать, когда врут просто в глаза, переворачивая факты относительно визита г-на Кибовского в театр... во-первых, это была рабочая встреча и совсем не по просьбе профсоюза и работников «Живой памяти». Все факты перевернуты.
— Какие вы видите перспективы, как вообще выйти из положения?
— Я не знаю какие есть выходы. Я не могу наладить контакт с этими людьми. При всем моем желании. Да я ни на йоту не сделала ничего плохого никому из них. Пытаюсь делать лучше, хотя процесс это очень непростой — заставить работать разрушенный театр. Мы сидим здесь с утра до ночи — занимаемся документацией по ремонту, восстановлением бухгалтерии, кадрового дела... ищем площадки для аренды и так далее. У меня на руках все планы «А», «В», «С», «D» — как Таганка должна работать и, надеюсь, процветать. Но мне приходится отвлекаться от настоящих дел и 70% рабочего времени отвечать официальным инстанциям на ту клевету, которая пишется в мой адрес.
— Пишут те же «активисты», что и прежде — Рената Сотириади и другие?
— Рената Сотириади не подписывается ни в одном месте. От «Живой памяти» подписывается пожилой актер Граббе, под другими письмами стоит подпись председателя профсоюза Рыжикова. Вы поймите, это перешло уже все границы! Они жалуются, что я нарушаю коллективный договор. Да он не нарушен ни на секунду, поверьте, вокруг меня сидит несколько юристов (зная тот театр, куда я пришла и всех этих писателей!). Так что мы проверяем каждую букву в каждом уведомлении и приказе.
— А есть артисты, которые не пишут, не бунтуют?
— Ну конечно! С ними мы делаем какие-то добрые дела — провели Пушкинскую ночь, сейчас собираемся делать «Ночь памяти» Владимира Высоцкого в саду «Эрмитаж», ведь 35 лет со дня его смерти. Причем, пригласим людей и из соседнего «Содружества актеров Таганки», потому что Высоцкий — это общая память, объединяющая всех. Я хочу жить мирно, спокойно работать, не нарушая законов! Но ведь не дают!
— А что они хотят-то по большому счету?
— Я не знаю чего и кого они хотят. Прикрываются красивыми словами — мы за честь великой Таганки! А кто же против?! Идет речь о том, что я разворовываю бюджетные средства. Но тогда пусть придут компетентные органы и проверят! Все время меня отвлекают, заводят, ждут, что я где-нибудь проколюсь. И они радостно скажут: смотрите, она прокололась! Ну это же невозможно! Какая-то управа должна быть на людей, которые потеряли совесть, я уж не говорю об интеллигентности. Может, Рената Сотириади хочет стать художественным руководителем, лидером этого театра? Она кричала на встрече с Кибовским, что поставила 30 спектаклей, и не дала на этой встрече мне сказать ни слова. Она брала на голос все время. И водила по театру так, как будто сама его построила в позапрошлом веке. А я так не умею, я по-другому воспитана.
— То есть ситуация пока в подвешенном состоянии?
— Она не в подвешенном состоянии! Я взяла на себя ответственность руководить этим непростым, некогда легендарным театром, но эти люди бегут впереди паровоза, лгут гнусно всей общественности... Я их просила: «Господа, давайте перестанем писать письма, давайте начнем работать». Нет. У них на фейсбуке откуда-то появляются документы, которые лежали на столе у меня в кабинете. Это же, в конце концов, конфиденциальная информация. Ну ничего сделать невозможно!
— Может, их занять чем-то — арендовать площадки, пусть играют.
— Да, но на дворе — июнь. А сезон начнется с осени. Площадки арендованы, договора заключены, пока не могу сказать — где. Все происходит, процесс налаживается, я веду переговоры с прекрасными режиссерами первого эшелона. Имена пока называть не буду. Дело движется. Но надо, чтобы эти активисты ПЕРЕСТАЛИ отвлекать меня от процесса! Из-за них ни бухгалтерия, ни экономисты, ни отдел кадров не могу нормально работать. Потому что каждые 15 минут я бегаю и кричу: найдите мне этот документ, найдите тот.
— А в театре все-таки будет ремонт?
— После 1 июля состоится еще одна встреча с Кибовским, потому что надо проверить состояние здания, электричества, канализации, водопровода, это же все в один день не делается. Все экспертизы у нас в театре работают. Но предполагается, что с осени (сентябрь-октябрь) на арендованных площадках начнется новый сезон — будет играться прежний любимовский репертуар до конца декабря 2015 года. Спектакли очень сложные, вот мы сейчас сидит с постановочной частью и выверяем — сколько машин поедет с декорациями туда, сколько приедет обратно. Войдет это на другую сцену или не войдет... Мне некогда заниматься письмами!
— Но буча возникает по любому поводу...
— Абсолютно. Причем, они гордятся, что «убрали» всех «плохих», с их точки зрения начальников — Флейшера, Капкова, Шерменеву. И я понимаю, что на меня смотрят под микроскопом, поэтому и стараюсь не делать ни одного неверного шага. Они везде говорят, что им нужен худрук. Я им говорю: «Товарищи, дайте мне возможность. Я ведь изначально тоже не работник ЖЭКа. У меня есть своя концепция». Причем, в Департамент культуры я предоставила четыре концепции развития театра — РАЗНЫЕ. И своевременно. Они пишут, что я Мосгордуме не предоставила. А я туда и не обязана предоставлять. И не обязана делиться своим видением с обществом «Живая память», пишущем на меня поклепы. Надо уже прекратить всё это!
Нам остается лишь ждать реакции из Департамента культуры, которая, не сомневаемся, обязательно последует, но надо понимать, что если так пойдет и дальше, мысль о каком-то там сохранении театра, чего все еще пока хотят, испарится сама собой.