Вольность Александра Прошкина — весьма условная. Наоборот, налицо вежливое и чуткое обращение с оригиналом. Разве что действие перенесли в наши дни («Райские кущи» — так называется фешенебельный поселок таун-хаусов, в котором поселяется современный Зилов), а финал сделали жестче. Семья знаменитого драматурга препятствовать новой экранизации не стала, но имя Вампилова в титрах упомянуть запретила.
— Сначала у меня это вызвало понятную ярость, — постарался объяснить решение наследников Александр Анатольевич. — Ведь свое решение они приняли, даже не глядя картину. Но потом я понял, что это редкий случай, подтверждающий, что мы наконец-то живем в правовом государстве. Это их право. Их семья. Их потеря. И если семья — мать и дочь — относятся к этому с такими чувствами, мы не имеем права их преступить.
Для Евгения Цыганова, сыгравшую главную роль, образ Зилова стал новым вызовом. Поначалу он, как и родственники Вампилова, попросту не видел смысла в том, чтобы заново экранизировать знаменитую пьесу. Но в том-то и дело, что от Вампилова осталась сюжетная канва, герои и обстоятельства, а все остальное полностью погружено уже в другие, современные реалии.
— Александр Анатольевич сказал, что наш Зилов должен быть такой же витальный, как сам Вампилов, — говорит актер. — Он рассказывал: «Мне кажется, что эта история — результат его опыта». И точно так же мне кажется, что этот фильм — результат опыта Александра Анатольевича. У него есть любимое слово: «человекообразно». Там, где другие режиссеры говорят «снято!», он произносит «человекообразно». Когда узнает в актерах живых людей.
Жену Зилова сыграла Чулпан Хаматова. Она ворвалась в зал к журналистам буквально на три минуты, прямиком со съемочной площадки, где она играет Беллу Ахмадулину. Как была: в парике и гриме. Успела расцеловать своих коллег, где-то потерять сумочку, с которой пришла, и упорхнуть обратно.
Наш фильм не столько про любовь, сколько про распад, — после небольшого импровизированного спектакля вернулся к серьезному тону Цыганов. — В человеке есть инстинкт самосохранения и есть тяга к разрушению. А вот почему — это уже вопрос не ко мне. У каждого из нас есть какие-то принципы. Слово красивое. И мы вроде бы так научены, что принципы — это законы, созданные, чтобы нам было удобнее сосуществовать. Чтобы мы понимали, куда двигаться. Но все это неоднозначно.
Я бы за Зилова немного заступился, потому что мы все не очень знаем — как? Как уйти с сумкой? Можно ее по дороге очень глупо потерять. Как и вообще все свои знания, все свои принципы — они в какой-то момент где-то остаются. От волнения, от ситуации. Так что мы, конечно, выбираем. Но и нас выбирают. И как это часто не совпадает.
Если «Райские кущи» показывают медленный распад героя, соглашающегося раз за разом на все новые компромиссы, то «Орлеан» — история про совесть, которая кипит внутри ядерным реактором. Главный герой — талантливый хирург Рудик (Олег Ягодин), который начинает день с аборта своей любовнице, парикмахеру Лиде (Еленя Лядова). Дело грешное, а посему у постели Лиды вскоре появляется некто Экзекутор (Виктор Сухоруков). Тот разговаривает преимущественно притчами и все время намекает на что-то нехорошее.
Решив разобраться с надоедливым персонажем, взявшим на себя миссию ментора, Рудик и Лида обращаются к майору полиции Неволину (Виталий Хаев). Но любые попытки избавиться от Экзекутора ведут к тому, что его присутствие становится все более навязчивым и невыносимым. Юрий Арабов рассказал, что работа над сценарием началась с попытки создать образ «положительного маньяка». Им в итоге и стал герой, убедительно воплощенный Виктором Сухоруковым. Хотя в фильме присутствует и маньяк обыкновенный — иллюзионист Боря Амаретто (Тимофей Трибунцев), натурально распиливающий своих жертв на глазах аплодирующей публики в центре арены цирка «Орлеан».
Эта сцена, как атмосфера картины в целом, созвучны сатирическому абсурду «Мастера и Маргариты». Причем не только во внешнем, карнавальном проявлении, но и в христианском содержании. Потребности искупления, добровольного заточения и истязания перед лицом собственной совести. Здесь все приходит в муках (как все герои возникли во грехе): и болезнь, и исцеление, и новая жизнь.