Но не только творчеством привлекает людей певица. Она — православная рокерша, живущая по всем законом христианской морали, в соответствии с ней выстаивающая и свои отношения в семье, и свое творчество. Ольга уверена: залог семейного счастья — в вере и общем деле. Об этом и многом другом мы и поговорили с рок-дивой российской сцены: харизматичной, высокоэнергетичной, талантливой, неординарной, умной. Живущей, как сама уверена, под покровительством Господа Бога.
— Ты очень хорошо выглядишь, твоя худоба — последствие постов?
— Для меня пост — давно не вопрос, иногда даже скучаю и жду их. Но если ты хочешь кушать — надо кушать, всегда следует слушать свой организм. Никогда не стоит морить себя диетами, религиозный пост — это ведь совсем другое. А если для того, чтобы мужчинам нравиться, так они ведь худых не любят, просто не признаются в этом. Но меня ведь еще профессия обязывает, если располнею, на сцене прыгать не смогу.
— Мы с тобой хотели поговорить о семейной жизни, твоей дочери сейчас тринадцать лет, опасный, переходный возраст. Ты сильно вмешиваешься в ее жизнь? Стремишься сосватать для нее какой-то жизненный путь?
— Нет, зачем? Пусть сама ищет. Я буду помогать во всем, но выбор за ней. Поэтому говорю: «Я буду довольна, если ты станешь просто хорошей женой и матерью, но хорошая жена и мать должна быть образованным человеком. Сколько раз ты ко мне в день приходишь с вопросами, и у меня на все есть ответ». Хотя даже мамой быть очень непросто, и я буду счастлива, если она в этом качестве состоится. Ведь много хороших женщин-художников, актеров, бизнесменов, но если у них не сложилось замужество, это сразу заметно. Посыл идет другой от них, послевкусие от деятельности, творчества иное, там начинают проглядывать совсем иные темы. Вот у меня в творчестве все песни про небо, да про сердце, да про высоту, да про полет. Мы с Алексеем (Алексей Белов — лидер группы «Парк Горького», супруг Ольги Кормухиной. — Авт.) смотрим вокруг, и нам кайфово, нам свободно, и мы, как в известной приговорке про любовь, смотрим не друг на друга, а в одну сторону. Уже 17 лет общаемся, 16 лет как венчаны, а Леша смеется: «Еще не наговорились!»
— Смотреть в небо как панацея от всех бед?
— Даже Флоренский рекомендует, если у вас уныние какое или печаль, смотрите на звездное небо, и через какое-то время вы почувствуете покой. Вот и для меня — главное небо и еще вода. И у меня на острове (у Кормухиной есть дом на острове Залита, где некогда жил ее духовный наставник отец Николай. — Авт.) идеальная ситуация, я там всегда смотрю в окно и вижу кино про море, и вода всегда разная. Она по-разному переливается, по-разному сливается с сушей, и ты, любуясь, быстро понимаешь, что вода эта — твердь, что в ней больше твердости, чем на почве. Потому что землю то мы перекапываем, переделываем, то она под снегом, а вода всегда вода.
— А вот Ван Гог, например, совсем иное видел в окружающем мире...
— Да! И это тоже, кстати, очень поучительно — осознать, что человек может испытывать такую внутреннюю боль, которая не идет ни в какое сравнение с физической. Такую боль, что человек даже ухо готов себе отрезать! Так внутреннее превалирует над внешним, а духовное над физикой преобладает. Это как раз тот самый пример. Зато картины какие! Творчество как водораздел, коричневые тона и совершенно солнечные. Разделение между физикой и духом, между болью и состоянием, когда душа вырывается из этой боли как из скорлупы. И радуется, и этими красками питается, с ними умиротворяется, и компенсирует свои страдания. Ван Гог — наглядный пример того, какая красота и солнце брызжет из туч.
— Чем еще кроме любования природой ты обычно занимаешься в свободное время?
— Я много времени уделяю своей страничке ВКонтакте. Мне пишут люди, и что удивительно — очень молодые. И такие письма пишут, что удивляешься: такие юные души и так красиво умеют выражать свои мысли. Поэтому все утверждения, что молодые не только не владеют языком Чехова или Толстого, но не способны вообще говорить на нормальном языке, оно неверно. В них, в 12–15-летних, каким-то чудесным образом зреет все то обилие информации, в котором они варятся, и выносит их в какую-то зону думок и тишины, и они варятся в этом. У меня две страницы — группа и моя личная, моя, конечно, более активная, я там делюсь всем, что наболело, и там очень много бывает вопросов. Как только началась движуха, когда мы вместе с людьми отстояли школу на острове Залита от закрытия, обратная связь между мной и респондентами очень активизировалась. Но я не читаю нравоучений, просто вспоминается какая-то история, и я ее излагаю.
— О чем тебе пишут подростки?
— Очень много молодежи у меня там, так скажем, окормляется. И задают вопросы, с которыми они не могут подойти к своим родителям, потому что у тех нет времени, а иногда нет желания отвечать. А они очень глубокие. Но чаще всего задают вопрос, как сохранить семью, говорят: «Мои родители на грани развода, мой мир рушится». Я очень хорошо понимаю эту ситуацию, когда мама и папа — это твой мир. Я помню, как разводились родители у моих одноклассников, и это ломка на всю жизнь. Кто пережил ее в переходном возрасте, всегда подспудно ждет и для себя этого развода. Ну, в основном девочки, мальчики-то меньше рассказывают о своих переживаниях.
— Что ты им советуешь?
— Всем по-разному. Иногда каждый шаг обговариваем, что надо сделать, что сказать в той или иной ситуации. Это очень индивидуально. Надо чувствовать ребенка по тону, по стилю, главное, не дать ребенку впасть в уныние, в безнадегу, нельзя запускать ситуацию. И многие потом называют меня «мамой». Пишут: «Вы мне как мама, я ей не могу задать какие-то вопросы, а вам могу!» И я сейчас понимаю, что многие негативные моменты, которые были у меня в жизни, помогают мне сейчас поддерживать других. Я понимаю, что не пройди я сейчас каких-то серьезных испытаний, моя жизнь не была бы так интересно наполнена и так нужна. Человек ведь счастлив, когда он нужен, а еще лучше — необходим. Мой отец всегда учил меня: «Если ты многое будешь уметь, ты станешь абсолютно свободна. И тогда будут нуждаться в тебе». Любое иное умение всегда дает возможность отхода, ведь как бы мы ни любили свою профессию, периодичность ее утомляет, а когда ты много что умеешь, есть возможность отхода в другую область. Я, к примеру, люблю шить, не всегда, конечно, до конечного результата, но выдумываю, крою, отшиваю даже сама, а потом отдаю портнихе, чтобы довела до совершенства. Вышиваю тоже сама. Поскольку я архитектор по первому образованию, то мыслю конструктивно. Но только сейчас я начала признаваться, что шью сама, хотя у меня часто подходят и спрашивают: «Кто твой стилист?» У меня есть способность предчувствовать моду, какой-то нюх на это.
— Существует православная мода?
— Я не эксперт в области религии. Думаю, что понятие «православная мода» — несуразное сочетание. Понятие моды в учебниках по эстетике определяется как «временное господство чьего-то вкуса». Я сама за модой не слежу, но я ее опережаю. Ведь говорят же, что идеи летают в воздухе, но когда ты все время на связи с Богом, у тебя есть больше шансов поймать первым эту идею. А православие — оно вообще не то чтобы учит, оно воспитывает человека свободным в первую очередь. Ведь свободен не тот, кто может себе все позволить, а кому меньше надо, не тот, кто может позволить напиток, а кто в нем не нуждается. В православии внутреннее стремится к 100 процентом, а внешнее к нулю. Но я считаю, что красиво одетая православная женщина — это всегда пример вкуса, красоты, простоты и какой-то настоящей женственности. Однажды я пришла в храм в платье, которое было связано по индивидуальному эскизу дизайнера Татьяны Васильевой. Это было платье в стиле тургеневских девушек, и к нему прилагалась косынка цвета пыльной розы. Я пришла в этой небрежно наброшенной косынке, а платье так красиво расширялось внизу, что даже наш игумен, а он очень строгий, повернулся и показал мне большой палец. И даже священники, которые могут многое объяснить любому недотепе и человеку, который, может быть, отвергает необходимость веры и религии, говорят, что женщина не может оправдывать свой небрежный внешний вид тем, что она занята, потому что много времени проводит в храме. И если она не следит за собой, то какие можно предъявлять претензии мужу, который начал заглядываться на соседку. Не надо красить ресницы в три километра, но ты хотя бы нормально оденься и причешись. При мне очень строгий священник (он как-то отказался меня причащать из-за того, что я опоздала на пять минут на общую исповедь, которая начинается за 15 минут до службы) отчитывал женщину, которая пришла в храм тогда, когда ее семья должна была собраться вечером дома. Сказал ей: «Быстро собралась и пошла в свою малую церковь, а вот когда твоя семья будет удовлетворена, тогда и придешь в храм!»
— Ты тоже придерживаешься принципов домостроя?
— Когда я узнала, что мне предстоит брак и венчание, а узнала я об этом от своего духовного наставника отца Николая раньше, чем встретила будущего мужа Алексея, то я молила Бога, чтобы он дал мне такого мужчину, которому мне было бы легко подчиняться. И он мне дал действительно такого сильного музыканта, которого мне легко признать выше себя и что-то сделать для него в качестве послушания. Вообще, за послушание все делать легче, потому что ты это делаешь с божьего благословения. Я так написала текст к песне моего мужа «Королева Шантеклер». Я не хотела писать, говорила: «Ой, ну нет, я не люблю музыку в стиле латинос». И тогда Алексей сказал: «Тогда делай за послушание». И пришлось делать, и у меня как-то все разу сочинилось легко. Я дописала и подумала: «Кто же ее споет? Песня-то мужская!» И вдруг сразу пришло озарение — Леонтьев! И Валера действительно сразу прельстился этой вещью и взял в свой репертуар.
— В чем вообще секрет семейного счастья? Он существует?
— Я думаю, это — общее дело. Ведь любовь — это ежедневный труд, а когда он скрашен общей любовью к музыке ли, поэзии ли или еще какой сфере деятельности, то людям проще. Так что если нет общего дела, его надо придумать. И почаще надо вспоминать, что есть мужчина и есть женщина, и женщину вопреки всем «измам-феменизмам» Бог задумал как помощницу мужчины. Оно так ведь и есть, и будет так всегда, и это — нормально. А все другое ненормально и обязательно начнет разрушаться. Недаром женщина создана из ребра, чтобы показать, что она — часть замысла, без которого, конечно, не будет целого.
— Как в толпе людей выбрать себе подобного, близкого?
— Ученые доказали, что мы именно эмоционально влияем друг на друга. А сегодня люди тянутся к успешным. Сейчас самые успешные в тренде, а не спокойные там или возвышенные. Люди тянутся к успешным, чтобы от них энергетически урвать. Но самые успешные люди, как правило, не устроены внутри, и рано или поздно это вылезет. Казалось бы, все есть, а потом такое на свет выползает! И зачем вот это все? Счастья не будет все равно, как ни отметай неприятное, это твое и надо или решать что-то, или быть обреченным. Счастья не будет все равно.
— Ты считаешь, что православная вера — залог семейного счастья?
— На самом деле мир православия красив и удивителен, если ты пребываешь там с истинными намерениями, а не добиваешься каких-то результатов. Это же не спорт. Величайшие святые называли молитву искусством из искусств, художеством из художеств. Почему они так говорили? Когда человек находится в непрестанной молитве, это непрестанная связь с Богом. Что бы ты ни делал, тебе все напоминает о творце. Смотришь на стул и видишь, что его сделал одухотворенный человек, а все, что одухотворено, имеет в себе Бога, а что некрасиво, в том Бога нет. Вот я поэтому не люблю пародий, ведь говорят, что Сатана — это пародия на Бога. Сатира — это другое, тогда ты высмеиваешь не человека, а порок. А пародия — это осуждение человека, любое осуждение — это помеха любви, а если не будет любви, не будет и молитвы. А вот если ты осуждаешь порок, ты по-другому смотришь на человека, ты смотришь на него как на мученика, которого этот порок терзает.
— А как же любовь? Разве не она правит семейным счастьем?
— Есть такая русская поговорка: «Сначала свадьба, любовь потом». Нас когда благословили венчаться, какая там была любовь? Дружбы еще не было! Но все дело в том, что когда главные советчики — бабочки в животе, то, как правило, потом происходит обратное. Ведь обычно гусеница превращается в бабочку, а здесь бабочки в гусениц. И начинают пожирать эти молодые побеги: семью, детей. Все сжирают. Ведь что по страстям создается, страстями и заканчивается. И здесь имеется в виду целомудрие — это не девственность, а мудрость в целом. Человек, для которого мудрость является цементом всех его проявлений, и в семье, и в профессии, для кого это скрепа, — тот обязательно обретет счастье.