В настоящий момент «Яд ва-Шем» собирает официальные документы, подтверждающие свидетельства бунинского подвига; впарочем, документальных свидетельств, опубликованных ранее, предостаточно.
Вот, например, что мы читаем в письме Марка Алданова об Иване Бунине (22 августа 1950 года, Нью-Йорк): «Он всегда в эмиграции и зарабатывал мало, а в годы оккупации прожил остатки. Вел себя, как Вы знаете, очень достойно, – не только ни одной строчки при Гитлере не напечатал, но и кормил и поил несколько лет других людей, в том числе одного писателя-еврея, который у него все эти годы жил».
Далее из книги «Далекие близкие» (Нью-Йорк, 1962) литературного критика Андрея Седых, где автор цитирует Ивана Бунина: «Один вот приехал к нам погостить денька на два… Было это три года тому назад. С тех пор вот и живет, гостит. Да и уходить ему, по правде говоря, некуда: еврей. Не могу же я его выставить».
Из писем Ивана Бунина к писателю Борису Зайцеву (22 и 26 октября 1944 года, Грас): «Милый друг, пишу тебе с Александром Васильевичем Бахрахом, который завтра покидает нас...», «В доме стало еще более пусто — 23-го уехал в Париж Бахрах — навсегда...».
Или вот свидетельство из книги российского литературоведа Александра Бабореко «Бунин: Жизнеописание»: «Бунин прятал у себя людей, подвергавшихся фашистским преследованиям. Он спас от карателей пианиста Александра Борисовича Либермана и его жену».
Из воспоминаний писателя, наследника бунинского архива Леонида Зурова (1965 год): «Во время войны у Буниных спасался парижский литератор Александр Васильевич Бахрах, бежавший в Грасс после поражения французской армии. Всю войну он провел у Буниных. В самые опасные времена Вера Николаевна его крестила (в маленькой церкви, находившейся в Канн-ла-Бокка) у священника каннской церкви Соболева. Бахрах был однажды на улице арестован эсэсовцами, которые явились в Грасс с русского фронта зализывать раны, отведен в штаб, но
выданная Соболевым бумага его спасла».
«МК» позвонил президенту РЕК Юрию Каннеру:
— Я рад сообщить, — говорит Юрий Исаакович, — что «Яд ва-Шем» зарегистрировал заявку, и документы наши забрали...
— Воспоминания о подвиге Бунина, в основном, все старые, но почему это всплыло только сейчас?
— Такое достаточно часто бывает. Просто — в масштабе величия фигуры Бунина — этому не уделялось внимания. То есть исследователи смотрели на эту ситуацию с другого угла зрения. А мы сопоставили все факты, оформили, собрали, отдали. Как проголосует «Яд ва-Шем» мы не знаем: семь абсолютно независимых человек принимают это решение. Достаточно ли мы предоставили документов? Или бывает другое: документов достаточно, но по каким-то причинам члены «Яд ва-Шем» голосуют против.
— И были такие прецеденты?
— Конечно. Были же так называемые братья Шептицкие, религиозные деятели во Львове. Так вот один из них приветствовал ввод немецких войск во Львов, благословлял дивизию СС «Галичина», и одновременно... прятал евреев. Документов, что он прятал евреев, — предостаточно. Но на протяжении уже 20 лет его кандидатура не набирает в экспертном совете большинства. То есть 4 человека всегда против. Так что там много ограничений — не был ли человек военным, не должен ли он был это делать по обязанности, рисковал ли жизнью... нюансов много. Но по Бунину, хочу надеяться, будет положительное решение... он был по-настоящему великим человеком.
— Но задам вопрос для массового читателя — что это даст?
— Дело в том, что в мире очень мало всемирно признанных гуманитарных авторитетов. А эти авторитеты обязательно должны быть. Только Нобелевская премия говорит о Бунине, что он один из лидеров поколения на тот момент. При этом он — русский, говорил на русском языке, и выразил всё величие русской культуры. И одновременно он — Праведник, рисковавший жизнью ради других. Это звание добавляет еще одну грань понимания Бунина. Кроме того, бунинским примером мы хотим привлечь внимание в год 70-летия Победы как к жертвам Холокоста, так и к героям, спасавшим еврейский народ.