Первым делом Олег Видов накормил меня тайским кокосовым супом, который приготовила его жена Джоан. Они недавно вернулись из Таиланда. Потом мы долго разговаривали, пили кофе. Если бы не Олег Борисович, я бы никогда не увидела такого Лос-Анджелеса. Он показал самые интересные места, вплоть до магазина здоровой еды и китайского ресторана, куда любили ходить еще родители Джоан. Сама она – журналист, работала в разных точках мира, самых экзотических.
«Живя в Америке, вижу лица моих зрителей. Я хочу, чтобы они думали обо мне хорошо»
- Хорошо ли вам в Лос-Анджелесе? Слышала от Сергея Бодрова, живущего тут, что здешняя жизнь отличается простотой отношений, свободой, лишена снобизма, да еще и дешевая.
- Думаю, что Сергей прав. Если хочешь здесь нормально жить, надо много работать. Если в Америке нужно мыть посуду, ты ее моешь. Нужно быть шофером, то будешь им. Здесь идут к цели разными способами. Мы с Джоан всегда старались делать что-то полезное, относились к любому делу, как к духовной миссии. Взявшись в свое время за советскую мультипликацию, хотели показать ее всему миру и добились этого. Ее увидели в 55 странах на 35 языках.
- Теперь у вас новое дело?
- Мы организовали клинику по реабилитации от наркотической и алкогольной зависимости, и она стала, чуть ли не лучшей в Малибу.
- Много людей нуждаются в лечении?
- Есть такая проблема, связанная не только с наркотиками, но и фармацевтическими средствами, содержащими опиум и другие сильнодействующие препараты. Люди все чаще становятся зависимы от них. Когда они начинают злоупотреблять напитками, и это не только на Руси, где угодно, мозги пропиваются. Известно, что наркомания и алкоголизм передаются от родителей к детям. Ребенок может родиться с наркотической зависимостью.
- Вы же не врач? Как к этому пришли?
- Когда мне было 16 лет, я работал санитаром приемного покоя в 29-й Баумановской больнице, хотел стать доктором. Моя тетушка работала медсестрой. Поэтому когда возникла идея организовать клинику, я ее поддержал. И мы с Джоан начали этим серьезно заниматься. Полгода назад мы продали нашу клинику, но остаемся там консультантами. И, слава богу, что так сложилось, потому что в нашем возрасте надо уже заниматься собой. А я пару лет назад сказал себе: «Олег, подумай о своем здоровье». Оно у меня не такое уж и крепкое. Если ты здоров и силен, то можешь помочь другим. Но все это не значит, что мы с Джоан ничего не будем делать. Потихоньку пишу свои воспоминания, которые довольно интересные. В свое время я объездил весь Советский Союз, выступал, общался со зрителями, актерами, режиссерами. Я рос среди обычных людей. До сих переживаю за беды народные. Вспоминаю свою жизнь, жизнь родителей. Есть о чем рассказать.
- Насколько в Америке чувствуется социальная разница?
- Есть круги звезд, очень богатых людях, которые хорошо друг друга знают и довольно замкнутые.Живя в Малибу, я нахожусь в некотором отдалении от всех. Стоит отъехать за 150-200 километров от большого города, и увидишь людей, которые не живут перспективами получить «Оскар». Они родились в тех местах, живут, работают, рожают детей. Это прелестные люди, которые радуются простому общению и жизни. Лос-Анджелес - город потенциальных возможностей. Америка это страна, где многое зависят от самого самого. Если не нравится работа, можно устроиться на другую, год проучиться и найти себя в новой профессии. У людей нет психологии зависимости от какой-то «пирамиды», как у гоголевского Акакия Акакиевича.
- Человека искусства, вне зависимости от того, где он живет, ведет по жизни что-то такое, без чего он не может существовать.
- Конечно, люди искусства - особые. А здешние еще и думают иначе, потому что у них другие жизненные обстоятельства. - Америка – это страна, где в твою жизнь никто не вмешивается, ты можешь жить, как ты хочешь. Есть система во всем. Хочешь перестроить дом, где ты живешь, – получи разрешение архитекторов, пожарных. Без этого нельзя.
- Недавно мы вспоминали вас с Марленом Хуциевым. Вы же снимались у него в «Заставе Ильича»...
- Правда вспоминали? Хороший, милый человек и потрясающий мастер. Он был, чуть ли не первым моим режиссером. Я в конце «Заставы Ильича» прикуриваю у героя Коли Губенко. Марлен Мартынович уловил момент «оттепели» Гениальный фильм! К сожалению, у него тогда были проблемы с выходом на экран. Свет этого фильма остался во мне. Тогда, в период «оттепели» многое изменилось, ушел страшный зажим, сидевший в каждом из нас. После окончания ВГИКа меня отпустили сниматься в «Красной мантии» в Скандинавию. Мир открылся. Заметьте, чем мы добрее, тем нас больше любят. Я бывал в Якутии, Казахстане, Белоруссии и на Украине, по всему СССР и могу судить об этом. Я знаю эту жизнь изнутри. По сути, у нас очень хороший и добрый народ.
- Вы ведь с раннего детства колесили по стране?
- Два года я с мамой был в Монголии, где она преподавала в школе для детей русских специалистов, а потом ее направили в Германию. Там она два года работала корректором в издательстве, где печатали книги для школ и институтов. Мама приходила поздно, много работала. А я был совсем мальчишка (5-7 лет). У меня был педагог по немецкому языку и учитель музыки. Это мне дало определенное понимание мира и культуры. Мама водила меня в музеи, на концерты, показывала города. Я все это хорошо помню. Все было на сломе — закончившаяся война и возвращающийся мир. Я там взрослел, с другими детьми лазил по еще не разобранным развалинам. А потом жил с тетей в Казахстане, в Подмосковье..
- Все что вы рассказываете, не вяжется с вашим обликом красавца-актера, любимца миллионов. Неужели у вас, хотя бы по молодости, не было богемного периода, зазнайства?
- В молодости у меня не было времени для богемных развлечений. Ведь я в 15 лет пошел работать и занимался в школе рабочей молодежи. Именно там в 1960 году меня встретили ассистенты режиссера с «Мосфильма» и предложили сниматься в кино. Меня взяли в фильм «Друг мой Колька» на эпизод, который потом не вошел в окончательный вариант. И я видел труд плотников, строивших декорации, рабочих «Мосфильма». А я-то не был сотрудником студии. Работа гримера, костюмера, осветителя, представлялась мне загадочной. Я старался все в себя впитать. После завершения съемок директор картины Пастушков, а он был чудесный человек, дал мне очень хорошую характеристику. Узнав, что на студию научно-популярных фильмов требуется осветитель, я пришел туда с этой рекомендацией. Многие люди, работавшие тогда в кино, были фронтовиками, прошли войну, им было, что сказать. А после выхода этого фильма, я поступил во ВГИК. Я очень трепетно относился к своей будущей профессии, считал, что поступление во ВГИК – огромная удача, старался хорошо учиться. Я никогда не относился свысока даже к самому простому человеку. Без таких людей не было бы кино. Во время учебы во ВГИКе у меня свободного времени практически не было. Я много снимался: три главные, в семи фильмах - эпизодические. А еще зачеты, экзамены, курсовые и прочее. Ни времени, ни сил на богему не оставалось.
- То есть вы были правильным мальчиком без всякого актерского высокомерия?
- Я действительно всегда был таким. Очевидно, это осталось где-то и во мне на всю жизнь. Но я в своей профессии и жизни всегда был открыт. Мои близкие были хорошими, добрыми и прямыми людьми.
«Когда я впервые приехал в Данию, все время осматривался, думал, кто же меня будет вербовать»
- Как вам работалось в советском кино?
- Я любил кино так, что для меня оно было самым главным. Целиком фокусировался на работе и считал себя счастливым человеком до определенного момента. Был период, когда я хотел стать режиссером. Георгий Данелия брал меня на режиссерские курсы. У меня к тому времени уже были фильмы «Сказка о царе Салтане», «Метель», «Обыкновенное чудо», «Красная мантия», «Ватерлоо», «Могила льва» моего однокурсника Валерия Рубинчика. Как я горевал, когда его не стало. Меня пригласили в Югославию, где я снялся в трех фильмах. В одном – с Сергеем Бондарчуком. Эти картины стали очень популярны в Сербии. Я снимался в «Ватерлоо» у Сергея Бондарчука. Данелия пригласил меня в «Джентльмены удачи», Он всегда ко мне относился с симпатией. Он умел разглядеть в человеке то, что в нем есть и что следовало поддержать. Потом я все-таки поступил к Ефиму Дзигану на режиссерское отделение ВГИКа и закончил его с оценкой отлично. Так Станислав Ростоцкий, как председатель комиссии, оценил мою дипломную работу- короткометражный фильм «Переезд». Он был талантливый человек.
- Вы, советский актер, оказались на съемках в Дании и Югославию. Что поразило?
- Там было потрясающе! Поражало особое отношение к актеру – о нас заботились, на съемочной площадке кормили, всегда был кофе и бутерброды. В Советском Союзе такой заботы не было. Мы же в перерыв все бежали в столовку обедать, тратили время, силы.
- Инструкции получали при выезде за границу?
- Конечно. Мне говорили: будь осторожен, тебя могут завербовать. Когда я впервые приехал в Данию, все время осматривался, думал, кто же меня будет вербовать. Но ни одна собака не подошла. У меня и мысли не было остаться там. Мои родные, семья жили в Москве.
- А гонорары платили?
- В Дании я получал суточные, а весь гонорар за съемки в Скандинавии отнес в посольство. Суточные были небольшие, но я не жаловался. Мне повезло поехать сниматься за границу. Я был одним из первых, кого выпустили. Самым первым был Сергей Бондарчук, который снимался у Роберто Росселлини в 1960-ом году. А я поехал в Данию сниматься в саге 12 века, которая называлась в СССР «Сага о викинге». Моему выезду предшествовало одно обстоятельство. Сергею Герасимову для фильма «Журналист» нужна была европейская звезда. И это совпало с моим приглашением. Сделали нечто вроде обмена.
- Никого к вам не приставили?
- Нет. Но я и сам осознавал, какая ответственность на меня возложена. Я – представитель Советского Союза, снимаюсь в главной роли. Мне надо быть в форме, скакать на лошади, драться, да и любовную историю сыграть. Я очень серьезно относился к своей работе. Для меня каждый съемочный день становился олимпийским испытанием.
- Вы были по сути советским человеком?
- Конечно, я был советским человеком, поэтому меня, наверное, и выпускали заграницу.
- Не логично получается. Такой правильный советский человек и вдруг … покинули родину…
- Я уехал за границу не по меркантильным соображениям. К деньгам всегда относился равнодушно. Если они были - помогал людям. (Наша общая знакомая, тогда сотрудница Госкино вспоминает, как Олег Видов возвращался со съемок в Югославии с чемоданом подарков, которые всем раздавал. И меня он одарил сувенирами, велел не выпендриваться и взять деньги за такси, на котором я добралась до Малибу - С.Х.). Из СССР я уехал в 1983 году после того, как женился на югославке. Мне оформили гостевую визу к жене в Югославию на 72 дня. Но там меня пригласили сниматься в кино. И 72 дня растянулись на 2 года. Там я снялся в 4 фильмах и двух телесериалах. Один из них снимался в Финляндии. Правда, мне не давали разрешения на то, чтобы я там остался жить. И летом 1985 года меня вызвали в полицию и объявили, что я должен в 72 часа покинуть Югославию. Но тогда я принял решение уехать в Австрию и получил для этого гостевую австрийскую визу. А в Австрии мне дали гостевую итальянскую визу. В Италии же и определилась моя дальнейшая судьба. Именно там я познакомился со своей нынешней женой. Ну а мое пребывание в Италии закончилось тем, что американское посольство через госдепартамент оформило мне право проживания в США как известному киноактеру. Конечно, это все было не так просто и легко. Но у меня тогда другого выхода не было. Было странное ощущение, что всем, что со мной происходит управляет какая-то непонятная сила.
Осенью 1985 года я прилетел в Лос-Анджелес. Первое время я даже не думал сниматься в кино. А в 1998 году у меня обнаружили опухоль на гипофизе уже в четвертой стадии. У нас в то время не было соответствующей аппаратуры для проведения операции. С таким диагнозом наши соотечественники в чаще всего отправлялись к патологоанатому. Мне крупно повезло, что я избежал такой участи. Но это целая история! Мне сделали в США великолепную операцию. С тех пор прошло 26 лет. И я жив. Большая заслуга в этом моей Джоан, с которой в 1999 году мы поженились.
«Я выбрал жену в президенты. Она меня – в премьер-министры»
- Когда карьера только начиналась, отдавали себе отчет в том, что вы — красавец?
- Я был стеснительным человеком. Когда хвалили, было неудобно. Нам все время твердили: не высовывайся, жди, когда тебя похвалят. В Америке все наоборот. Мама воспитывает сынка так, что он уверен в своей гениальности. И в России такие семьи есть. Человек вырастает и понимает, что он человек. Нами всегда кто-то командовал. Теперь мною никто не командует, даже жена. У нас с ней демократия. Я ее выбрал в президенты. Она меня - в премьер-министры. Джоан сейчас выпускает кулинарную книгу, подробно рассказывающую о специальной безсахарной диете, которая вместе с другими факторами помогает избавиться от наркозависимости. В ее основе - специальная французская диета. Она опробована годами в нашем центре. Пациенты нашей клиники за неделю-две начинают восстанавливаться и возвращать себе нормальный вид. В книге очень много цветных иллюстраций. Джоан работала над книгой более трех лет
- Удивляюсь вашей кипучей энергии и разнообразию деятельности. Вы все время идете небанальным путем.
- Да, мы — деятельные люди. Все время работаем.
- В России кроме «Заколдованного участка» вы не снимались в последние годы. Почему?
- Меня звали, но я периодически был занят работой. Да и возраст уже не тот, чтобы бегать за локомотивом. Кстати, в «Заколдованном участке» мог бы изобразить голливудского ковбоя с понтами, но я сделал своего героя советским, скромным человеком. Это капитан на пенсии, приехал в деревню посвататься к красивой женщине. Режиссер Саша Баранов согласился с моей концепцией. Я был счастлив, что попал на родину, на съемочную площадку и сыграл такую роль. Во время съемок в этом фильме, я очень был рад общению с разными людьми и русской природой в Тарусе. И во тогда я написал эти стихи:
В Тарусе дождь
Прекрасная погода.
Льёт. Чудеса,
Родная благодать.
Среди простого русского народа
Свое вдруг детство стал я узнавать.
Там с тётушкой бродил
Среди берёзок мокрых
Грибы и ягоды манили и вели
В чащёбы с серебристым мохом.
Душа всё помнит и болит.
Нестройность деревенек, сказкой веет
Воочию, где каждый уголок
Своей прозрачностью меня лелеет.
Здесь Русь, здесь родина
Здесь жизни нашей сок.