Новая сцена «Никитских» превращена в земной шар — огромный, полый, в деревянных обручах по окружности, он настолько нагло занял все пространство, что непонятно, как 20 актеров в постановке избегают лобового столкновения. Но тем и хороша конструкция Александра Лисянского, что позволяет актерам работать с ней снаружи и внутри, сверху и со всех сторон. И несмотря на всю ее объемность, она на удивление легкая. Ощущение легкости необыкновенной оставляет и сам мюзикл.
Из досье «МК»: Философская повесть Вольтера «Кандид», написанная в 1758 году, имела оглушительный успех в Европе: достаточно сказать, что одновременно она вышла в свет в пяти странах и только в Англии имела одновременно три перевода. Написана в духе плутовского романа, до сих пор считается одним из лучших произведений мыслителя, впрочем, от нее зачем-то открестившегося. Попала под запрет во Франции как слишком критичная и вольнодумная, что является синонимом вольтерьянства. «Кандид» вдохновил композитора Леонарда Бернстайна на написание одноименной оперетты. А вот Марка Розовского и композитора Теодора Ефимова — на мюзикл.
Принимаясь за постановку философа Вольтера, режиссер Розовский, как послушный ученик, точно следовал за его высказыванием: «Все жанры хороши, кроме скучного» — и не проиграл. Свое путешествие в Средние века, через страны и континенты провел в головокружительном галопе, с песнями/танцами, эротикой на грани натурализма и веселыми, циничными куплетиками.
И хотя повествование начинается в черт-те какие давние века и черт-те где (в замке???), откуда изгнан влюбленный и наивный юноша Кандид (не путать с кандидатом) всего лишь за невинную попытку физически сблизиться с возлюбленной Кунигундой (то еще имечко). Первый зонг Кандида:
— Отчего так люди озверели?
Кролики ведут себя как змеи,
Великаны сделались пигмеи,
Люди — волки, дикобразы, лисы...
Отчего пришли в наш город крысы?
Семилетняя война, лиссабонское землетрясение, взятие Азова русскими, современный российский театр. Философы-фарисеи, циркачи, похотливые девки, озверевшая солдатня, церковники-ханжи, русская царица. Кошмары, войны, разорение, озверение, проказа и сифилис, красиво называемый люисом, — из этого состоит «Кандид». Марк Розовский не мог отказать себе в удовольствии дописать, углубить и расширить произведение середины XVIII века в сторону современной России. Получилось остроумно, к месту и, что самое главное, вполне вписалось звеном в мировую историческую цепь — мы не хуже и не лучше других, просто с некоторыми особенностями. Вот, скажем, цитата из железной леди Маргарет Тэтчер: «Не знаешь, чего ждать от русских… в прошлом» — к вопросу о нашем пагубном пристрастии переписывать историю под нужды личности и момента.
Один персонаж практически не уходит со сцены — это сам господин Вольтер (отличная работа Валерия Толкова) со своим же картонным бюстом в руках. Он — рассказчик, он — ироничный комментатор, он же резонер. Свои реплики он, как пасс, отправляет Кандиду, тот начинает отвечать и тут же переходит на вокал, который подхватывает ансамбль, поддержанный танцевальной группой. Хотел того или нет Розовский, но у него получилось политическое кабаре — хулигански, отчаянно веселое. Точно выбранная для него стилистика шутовского балагана, где ни сантиметра не оставлено возмущению происходящим, страху и ужасу перед ним: «Не надо охать, не надо охать, не надо охать — такова э-по-ха!» А как же жить среди этого ужаса и кошмара? Не включать телевизор? Не ходить в Интернет и соцсети? Рецепт прописан господином Вольтером: любить и работать, ну, скажем, возделывать свой садик/огородик. Например, огород у Никитских ворот.
На сцене — последний актерский призыв «У Никитских ворот», работа молодых артистов энергична, свободна и бодрит. Кандид — Игорь Скрипко (второй сезон в театре): статен, блондинист, голосист, то есть обладает прекрасными физическими и вокальными данными. И эта работа — серьезная заявка артиста.
Интервью с режиссером после спектакля.
— Марк Григорьевич, Вольтер, философия... Какие причины могут побудить сегодня взяться за это? Не боитесь, что название отпугнет публику?
— Вообще-то еще в студии «Наш дом» (это были 60-е годы) я хотел ставить «Кандида». Но выбрал для постановки русский балаган — «Царь Максимилиан». А сейчас… Время пришло: мир, полный насилия, — это и есть мир Кандида, а тема озверения — тема Вольтера. И я это знаю, и вы, и все знают. И главный вопрос: как человеку выжить?
— В мюзикле «Кандид» кроме Вольтера есть еще и тексты Марка Розовского. Насколько вы его отредактировали?
— Сюжет я не переделывал, немного добавлений, но в духе сатиры Вольтера. А чего его актуализировать? Он актуален, к сожалению. Я включил даже актерские импровизации, например: «Меня в Ленинке никто не читает», — говорит Вольтер сам о себе. Тут главное понимать, что есть Вольтер, а есть вольтерьянство. И я на этом настаиваю, что для нашей власти опасно вольтерьянство. Вот, скажем, Пушкин рисовал Вольтера в профиль, но стоит пририсовать французу баки — и автопортрет готов. У Пушкина много ссылок на Вольтера, а, скажем, Ломоносов называл его «исчадием ада». Любое вольнолюбие — это вольтерьянство.
— А вы вольтерьянец?
— В каком-то смысле да. И те ребята-карикатуристы в Париже, которых расстреляли, тоже вольтерьянцы (им посвящена премьера). Я, когда готовился к постановке, почитал его статьи, письма — это потрясающе современная азбука свободолюбия. Абсолютный просветитель, но при этом шут, озорной, литературный хулиган. И при этом эрот, самопародичен.
— На сцене у вас — дикое Средневековье, так похожее на наше время. Вы действительно считаете, что на дворе дремучее Средневековье?
— А что? Если отрезают головы, и это еще показывают по телевизору — не Средневековье? Сегодня идет борьба цивилизаций в более острой форме, чем во времена Вольтера. Все описанные им ужасы и кошмары не страшны по сравнению с тем, что творится в мире теперь. «Головорезы» сегодня звучит, увы, не метафорично. Люди не извлекают никаких уроков из истории: мы про все знаем и... все остается по-прежнему. Дикость нравов все та же.
— На сцене много, извините, секса, точнее, похоти.
— Да, безусловно. Все с этого и начинается. И я эту похоть высмеиваю. Кандида, который с любимой предавался любви, гонят из дворца в то время, как сами направо и налево совращают, развращают… Тогда же не было журналов типа «Плейбоя», никакого порно не было. Вольтер описывал жизнь на грани фола. Эта игра требует не иллюстративности, а шутовства на темы.
— А почему вы решили ввести в «Кандида» пародию на современную режиссуру, в частности в лице Константина Богомолова. Аттракцион так и объявляется «Богомолье в подполье».
— Я считаю Богомолова талантливым человеком, но, во-первых, как писал Вольтер: «Все жанры хороши, кроме скучного». А во-вторых, Вольтер ненавидел ложную псевдятину. Злого в этой пародии — кстати, придуманной актерами на капустнике — ничего нет. В конце концов, кто как хочет, так и ставит. Богомолов сделал имя на эпатаже, но я в молодости тоже баловался разными такими вещами.