У Парфенова в своем роде сказочная судьба. Родившись в Череповце, он сделал блестящую карьеру. Начинал с местных СМИ, работал на центральных каналах, проклинался коллегами, щекотал нервы начальству независимыми высказываниями, за что был даже уволен. Парфенов всегда имел особое мнение.
В последние годы он много работал на ниве документального телевизионного кино вместе с режиссером Сергеем Нурмамедом, сделал фильмы «Зворыкин-Муромец», «Птица-Гоголь», «Хребет России». Когда последние две картины пригласили в кинопрограмму книжной ярмарки в Сен-Мало, Парфенов настоял, чтобы в делегацию включили его группу. И потом целыми днями пропадал на съемках, заготавливая впрок материалы для будущих проектов. Времени зря Парфенов никогда не теряет. В декабре картину «Цвет нации» о родоначальнике цветной фотографии Сергее Прокудине-Горском, автором и ведущим которой он стал, отметили национальной кинопремией «Лавровая ветвь» как лучший неигровой полнометражный фильм.
— Слышала, что Министерство культуры предложило вам поучаствовать в новом проекте…
— В связи с тем, что 2015 год объявлен Годом литературы, у Минкульта возникла идея заказать нескольким деятелям документального кино картины, которые стимулировали бы чтение, рассказывали про литературу и писателей. Разные могут быть подходы, но смысл один — не считать книгу чем-то отжившим, вернуться к ней, осмыслить особость культурного носителя. Задача сама по себе интересная. Я предложил документально-игровую постановку по книге «Алмазный мой венец» Валентина Катаева. Там видно, как в литературном бульоне кипит вся страна, а выход книги становится сенсацией. Ее читают. Власти гневаются. Враждуют литературные группировки. Все живут этими текстами. Возникает образ очень энергичной, веселой и молодой страны, в которой много чего происходит в 20-е годы прошлого столетия. Как здорово и обаятельно, какое затягивающее состояние: страна, все время спорящая про книги! Партия и комсомол сражаются с «есенинщиной». Маяковский ездит по стране, собирает битковые залы, продвигая себя, свое отношение к искусству, воюя с оппонентами. Луначарский спорит в Политехническом с Павлом Флоренским. И опять все связано с толкованием текста. Вот как, оказывается, можно интересно жить! Не знаю, что из этого получится.
— Это будет большой телевизионный проект?
— Не знаю. Пока все на уровне моих предложений. Ни о чем конкретном мы не договорились.
— Но ведь это не единственный ваш замысел?
— У меня в 2014 году вышел фильм «Цвет нации» и самый толстый том «Намедни», охвативший период с 1946 по 1960 годы. Я только выбрался из больших проектов. Буду делать новый фильм и новый том.
— Ваши книги расходятся? Все-таки дорогое издание.
— Тираж — 420 тысяч экземпляров. А как дешево сделать издание, где в томе — по 550 фотографий! Надо же на них приобрести права. И печатается книга в европейской типографии, и бумага не российская.
— А в Казани вы как оказались? Чем вас заинтересовал культурный бренд Татарстана?
— Мне интересно все, что впервые делается в стране. А тут представляется бренд культурного наследия, над которым работали мои коллеги. Я принимал участие в «круглом столе», где мы обсуждали то, что получилось. Интересно, какие формы применения все это найдет, как будет жить. Может быть, на празднике сделают гигантского всадника из папье-маше, и он станет таким же олицетворением Татарстана, как первый мифический тамада у грузин. Горделиво поднятый рог с вином живет в Грузии на протяжении веков. Мы же ничего не можем поделать с тем, что серп и молот всегда ассоциируется с коммунизмом. Он живет в «Рабочем и колхознице», на старых монетах, в левацких граффити где-нибудь в Западной Европе. Он может быть намалеван, но моментально считывается.