Нет, в театре, как и в жизни, все-таки многое решает обаяние. Вот на пустую сцену с балалайкой-бас выходит актер, он же режиссер спектакля Александр Яцко, одет просто — темно-синие брюки, белая рубашка навыпуск, и объявляет с улыбочкой: «Александр Сергеевич Грибоедов. Вальс ми минор». Три музыканта вместе с ним в свое удовольствие (по жмурящимся лицам видно) играют прелестнейшее сочинение, между прочим, профессионального дипломата Грибоедова. Нестандартный ход обещает нестандартный подход к классике, что несколько все-таки пугает: а вдруг надругаются, и не талантливо, а так, чтобы показать себя ради.
Нет, дальнейшие события рассеивают страхи. Из шести или семи дверей, что вырезаны в полукруглой стене, появляются вполне классические персонажи, и именно тогда, как хотел автор, — поутру Лиза в платьице а-ля пепита (мелкая клеточка), сам Фамусов, московский барин, да его дочь Софья с карьеристом Молчалиным после ночных бдений безо всякого там развратничества (см. у автора). Текст со школы въелся в мозг уже в виде национальных идеом, вроде «Ну как не порадеть родному человечку», или «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь», или... ну, довольно цитат. Уже приятно, что все чистенько, даже по-школьному: артисты хорошо читают стихи (что редко сейчас на театре случается). В поэтическом смысле приятна Софья (Александра Кузенкина) — и смысл, и тембр, и дикция с правильными акцентами. Полковник Скалозуб (Дмитрий Щербина), Молчалин (Владимир Прокошин) — образец совпадения типажей с их воплощением. Про Фамусова и говорить нечего: Яцко, отыгравший на домбре вальс, — само обаяние, а не какой-нибудь долдон-самодур (другой исполнитель этой роли — Валерий Яременко). Он бос при том же темно-белом прикиде и текст так «вкусно» подает в зал, одной доверительной интонацией делая зрителя соучастником событий. Молчалин ходит молчалив.
Но тут влетает Чацкий — в «аляске», запыхавшись — и давай покрикивать. Надо заметить, что роль эта самая невыгодная и трудная в сочинении Грибоедова. Ну ладно был бы он насмешником (стебаловым), но автор еще в позапрошлом веке захотел, чтобы он еще и обличал — всех, кто попадется под руку. И благодаря этому качеству переходит из весельчаков в разряд резонеров, а это, увы, скучно. Может, поэтому все «Горе от ума» последних лет 20 не запоминались своими Чацкими. Вот Фамусовы, Лизы, старухи Хлестовы да полковники Скалозубы, уже не говоря о Репетилове, даже Молчалины имели либо решения, либо несли печать индивидуальности. А вот с Чацкими как-то... не то чтобы... Но в своем обличительном пафосе они поднадоедали своей правильностью в «мильоне терзаний» довольно быстро. Разве что невозможное обаяние Олега Меньшикова, сыгравшего классического резонера в середине 90-х в Моссовете же, но на большой сцене (был частный проект. — М.Р.), спасало господина Чацкого.
Может, поэтому режиссер Яцко предложил свою трактовку непростого характера. Как бы современный тип, чью современность подчеркивает в первую очередь костюм — куртка-«аляска», спортивное трико, обтягивающие пиджачки из мягкого трикотажа, едва прикрывающие зад. Выражение лица — пацана с улицы, уверяющего, что он из дальних странствий воротился, где, согласно комментариям еще русской критики, дурака не валял — повидал, поучился, словом, либерал. Такой Чацкий в исполнении артиста Артема Ешкина, приглашенного на роль из Пушкинского театра, производит странное впечатление. И странность эта не столько от игры на повышенных тонах (особенно в местах обличительного свойства), сколько от того, что не очень-то сходятся в одно целое в этаком Чацком текст и образ, который, увы, невнятен: он больше обычный малый, осознавший ужас от внезапно открывшейся правды жизни, чем образованный либерал.
Второй акт разительно отличается от первого: светлое утро московского дома меняет бал разряженных почти уродцев уже из бытового театра. Что, может, и рассчитано на указание чудовищного конфликта личности и общества как времен «очаковских и покоренья Крыма», кстати, так и современных. Но в силу вялой энергетики сцены бала и перевода ее даже на язык танцевальных партий результат предприятия «Горе от ума» не удалось оценить до конца. Зато по части энергетики «превзошел» всех один Репетилов (Александр Емельянов), который, тоже в «аляске» и приспущенных на бедра джинсах, метался по сцене точно в падучей. Лучше бы он этого не делал.
Но обаяние актера Александра Яцко… О, эта харизма — она делает свое дело, и публика аплодирует и кричит «браво» школьному произведению.