Свое выступление Андрей Макаревич начал так: «Я очень рад, что это происходит в Питере и очень надеюсь, что ваше такое большое количество вызвано интересом к предмету (лекции - «МК»), а не ко мне лично и к тому, что сейчас вообще творится».
Музыкант дал свое определение красоты: «Это присутствие божественного в человеке. Если человек считает себя атеистом и понятие «божественное» его не устраивает, давайте заменим это словом «природа», потому что я не видел некрасивой природы, я не знаю ни одного живого существа, которое было бы некрасивым. Субъективно, возможно, это гиена, но кому-то она нравится...»
По мнению Макаревича, «рождаясь, человек гораздо более открыт восприятию мира, как антенна, настроен на любую волну. И дальше родители начинают ему объяснять устройство этого мира. Девочка видит фей, рассказывает маме, а мама говорит — глупая, этого не существует. И девочка перестает верить в фей...
Именно в этом возрасте - от полутора до пяти лет - у человека формируется представление о мире вообще и о том, что такое красота в частности. Чем дальше, тем сложнее его переубедить. А лет после 13-ти это вообще невозможно — дверцы закрылись, файлы заполнились....Если в детстве никто не научил понимать и видеть красоту — это печально».
Музыкант рассказал о своем отце — замечательном художнике, архитекторе, который «не мог провести некрасивую линию». Именно ему Андрей Макаревич обязан своим восприятием мира.
После короткого экскурса в историю искусств Макаревич заговорил о том, как прогресс изменил культуру. «Появились СМИ, и выяснилось, что искусство может быть доступно огромному количеству людей. Оказалось, что музыку можно записывать, тиражировать, слушать по радио — ее услышат миллионы. Это обесценило музыку: можно нажать на кнопку, перемотать, под нее можно выпивать... А раньше концерт был грандиозным событием...
Что касается искусства изобразительного, у меня нет точного ответа на вопрос, что случилось с человечеством. Мне кажется, что живопись к этому моменту уже накопила такой багаж высочайшего мастерства, что кто-то очень рационально понял: дальше в эту сторону двигаться не надо, высота взята. Значит, надо это сломать...
Шедевры продолжают оставаться шедеврами и никто их не переплюнет уже никогда, потому что человечество поехало по другим рельсам и удаляется все больше и больше. Я не противник современного искусства, не считаю, что надо его делить на современное и несовременное, искусство и не искусство. Но с появлением концепта мы убрали мастерство за скобки. Величие художника определяется чем-то другим.
Сегодня не последнюю роль играют реклама, галереи — нормальная международная мафия. Я бы это принимал, если бы это называлось другим словом. Давайте назовем это «придумки», «хэппенинги», «перформансы», «инсталляции» — как угодно. Но они отлично понимают, что если они избавятся от слова «искусство», то тут же нолик или два нолика с цены будут убраны. Сегодня довольно легко задурить людей не сильно подготовленных, а подготовленных - единицы».
«Красота — это не только искусство, есть красота поведения, красота поступков, красота выбора пути», - сказал Макаревич.
На вопрос из зала о том, почему раньше «Машина времени» собирала полные залы, а теперь этого не получается, музыкант ответил: «Я не пряник, чтобы нравиться всему человечеству. Если таких будет меньшинство — мне этого хватит, для меня качество важнее, чем количество».
Напоследок Андрей Макаревич поделился своей мечтой: устроить всемирный Новый год для «положительного программирования реальности»: «Надо думать о хорошем. Негативными мыслями мы отчасти программируем наше будущее. Когда я увидел, как на башни-близнецы падает самолет — я подумал: боже мой, это было в фантастических фильмах, мы это напрограммировали...
Я бы очень хотел, чтобы все человечество налило себе небольшую рюмочку того, что любит, подумало о хорошем — а ведь мы думаем об одном и том же хорошем — и я уверен, что мир повернется в лучшую сторону».
На заднем плане во время выступления Макаревича маячил охранник. Директор библиотеки, закрывая лекцию, извинился за особые меры безопасности — если бы не они, «лекция бы вообще не состоялась».