- Рома, расскажите, с какими мыслями вы подошли к 20-летию?
- Мы иронично относимся к юбилеям и просто решили сделать веселый день рождения, чтобы порадовать себя и поклонников. Большой музыкальный праздник нам предложил устроить Игорь Тонких, который издал нашу первую пластинку Hardcore Moldovenesc в 1996 году. О нас узнали в России благодаря Александру Ф.Скляру. Мы приехали на его фестиваль «Учитесь плавать», а на одном из сборников «Учитесь плавать» была записана наша песня на английском Lost World. Так мы и стартовали как молодая группа из Молдавии, которая выросла на музыке 90-х, в основном американской. Потом мы начали искать свой стиль, свои темы, мотивы, и что-то стало вырисовываться уже на втором альбоме Tabara Noastra.
- Существуют ли сегодня альтернативные движения, которые так же, как в свое время «Учитесь плавать», помогали бы развиваться молодым ребятам?
- Я вижу, что есть очень много талантливых, интересных команд, причем иногда даже более жестких, активных и неистовых, чем музыканты 90-х. Но таких фестивалей, как «Учитесь плавать», больше нет и не будет, потому что каждому времени свои герои, своя музыка. Если вспоминать 90-е, героями, на мой взгляд, были Генри Роллинз, Rage Against The Machine, из российских музыкантов — тот же Александр Ф.Скляр со своим «Ва-Банком», Игорь Тонких, команды Crocodile T.X., Jazz Lobster, НАИВ, Tequilajazzz и многие другие. Времена изменились. Дать молодым музыкантам шанс и организовать подобный «Учитесь плавать» фестиваль — титаническая работа. К сожалению, сейчас в России на радио и ТВ молодым командам дают очень мало шансов. Раньше было больше рупоров их продвижения, тематических передач. Например, «Музыкальный ринг», где играл и «АукцЫон», и Курехин, и масса других исполнителей, вошедших в историю. Сегодня российский поп-клан контролирует границы шоу-бизнеса. В России вообще история музыки развивалась не так, как, скажем, в Британии или в США. Когда в Новом Орлеане зарождался джаз, в России еще штурмовали Зимний дворец. У всех должна быть своя музыка, копировать совсем не обязательно. Есть классические платформы — блюз, джаз, хард-рок, этника. Русский рок всегда останется русским роком, потому что поэзия в России находится на особом уровне, и в этом страна выигрывает. Английский язык проще и беднее. Но если говорить о качестве звука, в силу исторических причин Россия и другие страны на постсоветском пространстве отстают от Запада. Правда, иногда случаются прорывы. Не только в андеграунде. Очень радует, например, что на центральном телевидении в программе играет классный приджазованный живой бенд «Фрукты». Я считаю, это уже шаг вперед. И еще я думаю: неважно, что ты исполняешь — рок или поп, важен уровень, на котором ты это делаешь.
- А как же пресловутая пропасть между миром альтернативы и эстрады в России? Разделение условно?
- Безусловно, эта пропасть есть. Хотя бы потому, что у каждого направления своя публика и свои законы. В попсе ставка делается на шоу, декорации, больше на внешнюю форму, чем на внутреннее содержание. Тематика песен сильно различается. Я не эксперт, но я убежден, что рок-н-ролл живет в своем мире: в клубах, на фестивалях. Музыканты, играющие его, всегда выступают живьем, полностью отдаются тому, что делают, работают на разрыв аорты до сих пор, хотя многие и обвиняют некоторых из них в том, что они сдали позиции. Это такие группы, как ДДТ, «Алиса», «Чайф». У них своя аудитория, отличная от попсовой. Хотя в последнее время на большой эстраде появилась мода нанимать крутых музыкантов и играть лайф. Это позитивные изменения, но все равно каждый остается жить в своем мире.
- Возвращаясь к миру Zdob Si Zdub: какие точки в вашей 20-летней истории стали поворотными?
- Первый важный момент — учеба в одной школе. Второй — встреча с профессиональным менеджером Игорем Дынгой. Потом кассета с нашей записью попала к Александру Ф.Скляру, что и привело нас на «Учитесь плавать», далее мы познакомились с Игорем Тонких, сработались с прекрасным московским тур-менеджером Сашей Коноваловым, который очень много сделал для нас. Так и складывалась цепочка счастливых событий, встреч с нужными людьми…
- Получается, главным был фактор везения?
- Не только. Главным было наше сильное желание быть теми, кем мы стали. Кроме того, уже после первого альбома мы стали активно экспериментировать с этно-музыкой, с разными стилями. Мы менялись от пластинки к пластинке, никогда не стояли на месте. Если у тебя есть вера, четкое намерение и ты попал в струю, в нужный срез времени, все получится. Время — самый коварный фактор. Оно идет очень быстро. Сейчас я думаю, что некоторые наши новые песни были бы в тему тогда, когда мы только прорвались, но на тот момент их не было, они появились только сегодня… У нас не было опыта, мы не знали, как нужно записывать музыку, как нужно сочинять, как вести себя с журналистами, как отправляться в творческие экспедиции, как оставаться верными своему стилю и чего нельзя делать. Мы не знали законов и делали все методом проб и ошибок.
- Как вы думаете, почему именно балканская музыка, элементы которой вы активно используете, стала так популярна в России?
- Мне кажется, любая народная музыка интересна — не только балканская, но и российская, которую возрождают и развивают, например, Инна Желанная, Сергей Старостин, испанская музыка, индийская. Сегодня мы часто слушаем ее для развлечения, но изначально она носила ритуальный характер — плачевые песни, свадебные, обрядовые… Это достояние всего мира, его вибрация, это собрание языков всего мира в звуке, живые книги из вечности. Если говорить об усиливающейся моде на конкретную музыку той или иной страны, она появляется и проходит. Гнаться за модой бесполезно. Есть вечные вещи. И вечные принципы. Для рокеров — быть честным. Это ощущение передается людям. А когда, например, слушаешь Баха в фильмах Тарковского, тебя это так трогает, что вспоминаешь детство, какие-то важные события, которые уже прошли. Очень грустно становится. В музыке есть нечто большее, чем просто красота. Чтобы дойти до сути, нужно долго ее ловить.
- Волна популярности балканской музыки в России поднялась после вашего появления. Вы чувствуете себя первооткрывателями?
- Нет. Многие команды делали это все и до нас. Была замечательная румынская группа Phoenix, экспериментировавшая с фольклором еще в 60-х, венгерская Locomotiv GT, «Норок» из Молдавии, те же «Воплi Вiдоплясова», Федор Чистяков и группа «Ноль». Их музыка всегда вызывала активный резонанс, и есть еще масса коллективов, работавших в этом направлении. Мы просто привнесли свое видение.
- Оглядываясь назад, вам бы хотелось что-то изменить?
- Мы всегда что-то меняли и менялись сами. Глупо сожалеть о чем-либо, нужно отслеживать, делать выводы и вносить коррективы по ходу. В какой-то момент мы поняли, что слишком увлеклись кавер-версиями, и тут же записали полностью авторский альбом Basta Mafia! (2012 г.). Он вышел в двух версиях — на английском и на нашем родном языке. Сейчас мы работаем над седьмым студийным альбомом и привлекли к процессу бывшего бас-гитариста гамбургской группы Gamma Ray. Он тоже полностью авторский. Если на последней пластинке мы много экспериментировали с мелодией, с гармонией, с лирическими темами, то сегодня мы возвращаемся к более жесткому звучанию и видим, что все развивается циклически. В наш двадцатый день рождения мы переосмысливаем свое творчество, стараемся взять из него лучшее и собрать воедино.
- Какой опыт вы получили на «Евровидении», где два раза представляли Молдавию?
- Это не наш конкурс, потому что песни там исполняются под минусовку, а живьем звучит только вокал. Если говорить откровенно, у нас был меркантильный интерес: во второй раз (в Дюссельдорфе, 2011 г.) — напомнить о себе в Европе перед выходом альбома, а в первый (в Киеве в 2005 г. — Прим. «ЗД») — наверное, просто приколоться и сделать сюрреалистический номер на официозном конкурсе и посмотреть, что из этого выйдет. В итоге мы поняли, что на весь этот процесс уходит очень много времени. Я пришел к выводу, что участие в «Евровидении», так же, как и запись дуэтов, каверов, уводит музыканта в сторону от его основного творчества. За это время можно записать половину альбома. Но мы ни о чем не жалеем. Мы вообще непредсказуемые, для нас не существует рамок.
- Были ли кризисные моменты?
- Конечно. Как и у всех творческих людей. У нас кризис наступил уже после первого альбома, когда, выпустив его, мы поняли, что такое рок-музыка, уже не сидя у экранов телевизоров с ночными музыкальными передачами, а в реальности. Мы поняли, что это дорога, кровь, пот и слезы, что нам нужно искать свое лицо. На второй пластинке, как я уже говорил, проявились наши эксперименты с этническими мотивами, третий альбом получился очень легким, в него вошла песня «Видели ночь», которая совершенно случайно была записана с «Трио Эрденко», после чего о нас узнали те, кто до этого и не подозревал о нашем существовании. Это был большой прорыв. Правда, печально, что многие нас знают только по этой композиции, хотя мы имеем гораздо более обширный творческий багаж. Что поделать — такая у нас судьба. Это нам не мешает делать ту музыку, которая нам нравится. Сейчас мы в прекрасной форме. Мы играем концерты, выступаем на фестивалях, в том числе за рубежом, снимаем клипы, записываем новые песни, так что грех жаловаться. Мы живем полной жизнью, и наша мечта сбылась.