— Диана, как вам вся эта история с «черными списками» артистов?
— Я не знаю, откуда в Сети взялся список артистов, поддерживающих Украину, и кто его составлял. Мне кажется, я ничего не сделала, чтобы зарекомендовать себя как человека, который не любит Россию, — это моя родина. Я не играла на Донбассе — последний мой концерт в Донецке был два или три года назад. Я нахожусь в отпуске с детьми, уехала с ними в середине лета, учу их читать и считать до десяти... И я совершенно ничего не поняла, когда мне вдруг начали звонить все, от мала до велика, задавая вопросы о каких-то выступлениях на Донбассе. Мне кажется, все это издержки той ситуации с Украиной, которая сейчас ударила всех обухом по голове. Мне бы хотелось, чтобы каждый человек спокойно занимался своим делом: журналист писал материалы, пекарь пек хлеб, человек, который поет, — пел. Не нужно на себя возлагать ту миссию, которую ты не тянешь.
— Что сейчас происходит с грядущим осенним туром? В городах начали задавать организаторам дикие вопросы, боясь впустить в клубы чуть ли не «врага народа».
— Это ужасно! У нас есть правительство. Есть Кремль. Есть люди, от которых все зависит. Они никогда не задавали мне никаких вопросов — это раз. Два — меня никто нигде не закрывал, не запрещал. У меня никогда не было проблем с нашим правительством и в частности с президентом. Все всегда было хорошо. Но когда вдруг давно запланированный концерт во Владимире отменяется, и администрация города забирает площадку, говоря, что она нужна для других мероприятий, это для меня необъяснимо и наводит на очень печальные размышления. Одно дело, если бы «Ночные снайперы» не собирали зрителей. Нам просто перекрывают кислород. Почему его перекрывают?! Что я сделала такого, чтобы отказать мне в площадке вплоть до Нового года?! Понимаете, в чем дело: мне все-таки не 20 лет, а 40. И группе «Ночные снайперы» 21 год. Я как писала песни, так и пишу. Все они — о любви и о музыке. К политике это не имеет никакого отношения. Мне кажется, все, что происходит, — это самоуправство людей на местах. Они услышали звон, не знают, откуда он, и начинают делать какие-то страшные вещи. Конечно, меня это все возмущает. Сложившейся ситуации пока полтора дня, мы не ходим на море, сидим дома и занимаемся с детьми. Я чувствую себя очень странно. Не надо забирать у меня мою страну, мою Россию! Я родилась в бывшем СССР, в Белоруссии, в городе Воложин. Я прекрасно знаю, что такое Россия. Не хуже, чем те люди, которые пытаются рассказать мне, что я непонятно как живу и непонятно куда смотрю. А публика мне как верила, так и будет верить. Люди — не дураки.
— Как вы думаете, почему именно артисты поставлены чуть ли не авангардом в этой войне?
— Видимо, легче обсуждать и бойкотировать кого-нибудь, чем трудиться. В политике сейчас никто ничего не понимает. Ни вы, ни я, никто сегодня не знает наверняка, что творится на самом деле. Мы видим только верхушку айсберга, а что происходит на дне и чем занимаются те, кто убивает людей в той же Украине, в секторе Газа, — никто не знает. Нужно прекратить эту истерию! Даже среди моих знакомых я сейчас встречаю людей, которые, например, вместо того, чтобы заботиться о близких, уходят в политику. Семьи разваливаются. Это ненормально. Самая страшная война начинается тогда, когда люди начинают ссориться друг с другом на гражданском уровне.
— Что же делать?!
— По большому счету — не реагировать. Все это пена. Как сказал Чацкий: «А судьи кто?». Сейчас я недоумеваю по поводу сложившейся ситуации — прошло еще очень мало времени, но я вас уверяю, что через несколько дней я бы разобралась в том, что происходит, и мы бы просто дали отпор тем людям, которые, как говорится, «без меня меня женили».