«Два дня и одна ночь» Жан-Пьера и Люка Дарденнов — история Сандры, женщины без ярких характерных признаков. Чего не скажешь о сыгравшей ее замечательной Марион Котийяр, которая пришла на премьеру фильма в подчеркнуто ярком платье, словно сшитом из тысячи разноцветных драже. Только Сандра оправилась от тяжелой депрессии, как ее уволили с работы. Единственная возможность спасти хрупкое благополучие (муж, дети, ипотека) — за выходные убедить минимум девять из шестнадцати бывших коллег проголосовать, чтобы она осталась. Правда, у начальства есть свое условие: либо Сандра, либо ваши годовые бонусы. Цена милосердия — тысяча евро.
Фильм Дарденнов как луковица: такой же простой, но многослойный, полезный, но едкий для глаз. На первый взгляд он критикует западную систему ценностей, и делает это похлеще любого Дмитрия Киселева. Выставляя напоказ общество индивидуалистов, где каждый живет на автомате и ровно до тех пор, пока автомат не выйдет из строя. Случись что — тебе никто не поможет. Все по-честному и каждый сам за себя.
Пускаясь в свою Одиссею, как в последний путь, Сандра за два дня и одну ночь проверит на прочность не только пороки, но и общепризнанные добродетели. Самой сомнительной из них выглядит демократия. Идея с перевыборами, которая кажется такой спасительной в начале, в конце логично оборачивается ширмой. Не более чем юридическим оправданием навязанной сверху несправедливости.
По отдельности каждая из встреч Сандры с коллегами — полноценный сюжет для классической дурной фестивальной драмы. Но Дарденны не спешат с выводами, как не раздают никаких оценок в принципе. Их задача — в точности отразить жизнь, выхватить перспективу во всю ее ширину. Не зря они не акцентируют внимание на характере и месте работы Сандры. Это самое среднее из всех обобщений — здесь одинаково может трудиться стажер из неблагополучного района, чтобы прокормить семью, и жена богатого самовлюбленного хама — просто чтобы не сидеть дома. Отсюда — исчерпывающая палитра эмоций и слов, используемых, по сути, для обозначения только двух понятий: «да» и «нет». Ровно так выглядит день каждого из нас: сотни и тысячи односложных ответов на простые вопросы, которые, накапливаясь, рисуют наш портрет. Как и все вокруг.
Настоящая же добродетель здесь одна — оптимизм. Минуя всякое назидание, естественным путем, самим течением жизни фильм дает понять, что любое нет — еще не отказ. Скорее, предложение посмотреть в другую сторону. Дарденны показывают их все, методично перебирая неудачи Сандры, чтобы доказать очевидное: рано или поздно в туннеле покажется свет. Главное - уяснить самое первое правило: чтобы достичь далекой цели, надо сперва найти в себе силы просто подняться...
В этот же день в «Особом взгляде» показали документальный фильм «Соль Земли» Вима Вендерса («Небо над Берлином», «Съемки в Палермо») и Джулиано Рибейро Сальгадо. И это тот случай, когда гениальный материал встречается с точно подобранной интонацией, рождая совместный шедевр. Главный герой — знаменитый фотограф Себастьяно Сальгадо (отец одного из режиссеров), урожденный бразилец, эмигрировавший в Париж. Получив степень доктора экономических наук, Сальгадо уже в зрелом возрасте случайно берет с собой в командировку в Африку фотоаппарат жены и делает несколько кадров. Вскоре хобби превратится в страсть, а география съемок расширится до ста стран. Мы застаем Себастьяно уже почтенным стариком, охотящимся на длинном фокусе за белым медведем где-то за полярным кругом. Но за его плечами — несколько ошеломительных фотоальбомов, полных смерти и страдания. От геноцида в Руанде до распада Югославии.
Фильм перекатывается, крадется за своим героем так же осторожно, как тот подбирается к морским котикам. И так же, как его фотографии, выбирает черно-белое изображение, одинаково беспристрастное к красному — будь то цвет крови или разукрашенного тертыми ягодами тела амазонки. Сальгадо показывает смерть без прикрас, без любования, как один концентрированный ужас, приевшийся до автоматизма. Когда люди сбрасывают в кучу высохшие от холеры тела с тем же равнодушием, с каким утром чистят зубы. Его закадровый комментарий — спокойный и страшный — довершает картину мира, погрязшего в насилии. Но режиссеры и их герой, точь-в-точь Дарденны и их Сандра, делая черно-белые снимки, не ставят перед собой цели представить все в мрачных тонах. Всего лишь добраться до сути, докопаться до соли Земли. И получается, что спасение снова только в одном — в оптимизме.
Сальдаго увидел своими глазами тысячи трупов, после чего просто-напросто потерял любой смысл: ради кого и для чего жить? Одиссея Сандры на его фоне — всего лишь борьба за такие же мещанские ценности, которые не позволяют некоторым из ее коллег отказаться от годового бонуса. Даже лишившись купленного в ипотеку дома, она не останется на улице, найдется кому ее поддержать. На деле же оба героя — реальный и вымышленный — борются за саму идею человечности (а значит — и человечества). За веру в людей, которая неизбежно начинается с веры в себя.
Как Сальдаго, десятилетиями снимавший в самых больных точках мира, задумывает проект «Генезис» — фотографии уголков планеты, которые остались нетронутыми с момента сотворения мира. Так и Сандра, положив все на борьбу за место под солнцем, включая здоровье, гордость и даже жизнь — в конце теряет к этой работе всякий интерес. Ей открывается кое-что большее, чем тысяча евро: ее неограниченные возможности. Невероятная сила двигаться вперед.
Так визуальное, виртуальное искусство — ну что такое ваши фильмы и фотографии? всего лишь кусок застывшего света — превращается в миллион посаженных деревьев. (Превращается в прямом смысле — Сальдаго, вернувшись после долгих лет скитаний на родину, возведет громадный парк на когда-то выжженной эрозией земле.) Эмоция оборачивается чувством. А чувство — снова искусством. Простыми, неспешными кадрами, которые раздевают тебя догола. Но только для того, чтобы открыть все поры. Расправить плечи. И захотеть жить.
Канны.