Как Гайдай воевал и ловил крыс
Впору устраивать здесь громкие и пафосные кинофестивали с красными дорожками и миллионными украшениями и нарядами на дамах. Вот только в реальности все выглядит иначе. Подолы платьев мировых звезд тут просто утонут в грязи или будут оторваны гуляющими сворами собак. А последнее реальное напоминание обо всех этих великих людях и событиях — дом Гайдая — находится в полуразрушенном состоянии. В нем квартируют мигранты из Средней Азии, и несмотря на памятную доску, даже мало кто из иркутян здесь бывает и знает о его существовании.
Семья Гайдая переехала в Иркутск из Амурской области в начале 30-х годов. В семье было трое детей: Старший — Александр, средняя — Августа и младший — Леонид. Умирали же они в обратном порядке. Первым, в 1993 году, ушел Леонид Гайдай.
В доме, который построил отец Иов Исидорович, будущий режиссер прожил много лет. И, став уже известным человеком, часто приезжал сюда из Москвы. Здесь 22 июня 1941 года, через два дня после выпускного вечера, сажая с отцом тополя вдоль ограды, в 17 часов по иркутскому времени он услышал по радио сообщение диктора о начале войны. Так как мужчин его возраста в первое время на фронт не призывали, он устроился в иркутский драмтеатр рабочим сцены. В это время туда как раз эвакуировали Московский театр сатиры. Чтобы освободить площадку москвичам, иркутские актеры уехали в город Черемхово. (Кстати, в этом городе, находящемся в 150 километрах от областного центра, жил и похоронен драматург Владимир Гуркин. Именно Черемхово является местом действия его знаменитой пьесы «Любовь и голуби», экранизированной режиссером Владимиром Меньшовым.)
Гайдаю доставляла большое удовольствие работа с москвичами. «Я ставил декорации, открывал и закрывал занавес. С наслаждением следил за действием, разворачивающимся на сцене. Почти все тексты пьес выучил наизусть», — вспоминал он. В феврале 1942 Леню все же призвали на фронт. В декабре этого же года в боях за деревню Енкино на Калининском фронте Гайдай забросал гранатами огневую точку фашистов и уничтожил трех немцев. Он участвовал в захвате пленных и за все это был награжден медалью «За боевые заслуги». Подорвавшись на противопехотной мине в 1943 году, Гайдай получил тяжелое ранение. В январе 1944-го комиссия признала его инвалидом второй группы и уволила из армии. Всю жизнь он прихрамывал на одну ногу. Это было результатом того ранения. Время от времени рана открывалась, выходили осколки, воспалялась кость. Но про эти многолетние мучения не знал никто, кроме самых близких.
Вернувшись в Иркутск, Леонид Гайдай опять пошел работать в театр и закончил театральную студию при нем. Актер Иркутского драмтеатра имени Охлопкова народный артист России Виктор Егунов вспоминал, что Гайдай был частым гостем в общежитии, где жили студенты. В послевоенные голодные времена он как мог помогал своим иногородним однокашникам, принося им овощи и зелень с огорода своего дома, снабжая их витаминами.
Также Егунов рассказывал о находчивости Гайдая. Во время гастролей театра в Хабаровске комната Дома офицеров, в котором жили молодые актеры, кишела крысами. Одна из них ночью укусила Егунова за ухо так сильно, что у него потекла кровь, и пришлось среди ночи обратиться в травмпункт за противочумным уколом. Леонид придумал эффективный метод борьбы с грызунами. Уходя утром, на столе он оставлял большую кастрюлю с остатками еды, а крышку клал возле двери. Вечером, не включая света, Гайдай тихо заходил в номер и накрывал крышкой кастрюлю, где сидели одна-две крысы. Затем молодые актеры дружно шли на Амур. Леонид заходил подальше в воду и выбрасывал содержимое кастрюли. Крысы на радостях плыли в разные стороны, но течение Амура уносило их в сторону Тихого океана.
Иркутская школьница выложила в Интернет видео о том, в каком печальном состоянии находится сейчас дом Леонида Гайдая
Где Гайдай придумал свою троицу
В иркутском театре Гайдай сыграл в 30 спектаклях. А в 1949 году, получив благословение и обещание финансовой поддержки от отца и брата, поехал в Москву. В столице он поступил на режиссерский факультет ВГИКа в мастерскую Григория Александрова. В конце 50-х молодой режиссер снял сатирическую комедию «Жених с того света». Худсовет раскритиковал ленту в пух и прах. Тогда Гайдай решил переключиться на историко-революционный тематику, однако и этот его фильм — «Трижды воскресший» — снова потерпел полный провал. Леонид очень переживал, у него открылась язва.
В такие минуты люди искусства обычно ищут утешения у родственников и близких. Но Иркутск находится в 5000 километрах от Москвы и четырех сутках езды на поезде. Сам переезд оттуда в столицу — сродни эмиграции в другую страну. Ты уже не можешь бегать туда-сюда, и Гайдай это понимал. Еще будучи студентом, он писал родителям: «Иногда мне кажется, что я напрасно уехал из Иркутска. Никто меня не гнал из театра, мог бы работать и расти творчески, а главное, быть с вами. Но я гоню эти мысли. И по-моему, правильно делаю. Мы еще будем вместе. И я не буду больше жалким растущим, молодым, провинциальным актером». Жить вместе с родителями Гайдаю так и не удалось. Он даже не смог побывать на похоронах отца в 1965 году. Но в тот трудный момент жизни вместе с женой Ниной Гребешковой он взял тайм-аут и отправился в Иркутск, в предместье Глазково, в дом родителей. И не зря.
На чердаке дома, заваленном макулатурой, Гайдай нашел старый номер газеты «Правда» с фельетоном Степана Олейника «Пес Барбос». В голове режиссера сразу возникла идея нового короткометражного фильма и будущая легендарная троица Трус, Балбес, Бывалый. На «Мосфильме» эту идею поддержали. В 1961 году на экраны выходят «Пёс Барбос и необычный кросс» и «Самогонщики». «Барбоса» закупили 100 стран мира, «Самогонщиков» — 68 стран, что принесло стране 70 млн рублей. Гайдай писал родителям: «Хотели отправить «Пса Барбоса» на Каннский фестиваль во Францию. Уже по приказу министерства были отпечатаны две хорошие копии. Но, как мне сообщили, на одном из совещаний кто-то высказал опасение: хорошо ли везти за границу картину, где действуют три отрицательных типа, которые пьют водку и глушат динамитом рыбу. И поймут ли на Западе, что можно глушить рыбу. Там, говорят, этим не занимаются. И картину от фестиваля отставили. Жаль. Доводы мне кажутся глупыми и неубедительными».
Почему у Гайдая нет дома-музея
Гайдай побывал в Иркутске, в доме на улице Касьянова, в последний раз в 1986 году на столетие со дня рождения отца. Сейчас дом принадлежит вдове режиссера Нине Гребешковой, сыну сестры Августы Константину и дочери брата Александра Вере.
В 2003 году к 80-летию со дня рождения Леонида Гайдая администрация Иркутска, родственники режиссера и Нина Гребешкова решили создать в доме музей. Племянника Константина выселили на время в маленький пристрой. Из бюджета города на косметический ремонт дома выделили деньги и повесили мемориальную мраморную доску.
Прошло десять лет, 30 января в городе будут отмечать очередной юбилей знаменитого земляка, но музей так и не открылся, а дом и двор вокруг него представляют собой унылую картину. Константин Гайдай говорит, что его двоюродная сестра Вера захватила весь дом и сдала его в аренду посторонним людям. Она завела новую домовую книгу, в которой не прописала Константина. Отдавать дом под музей Вера готова только после получения в качестве компенсации за это в виде квартир по количеству прописанных. При этом сама она имеет доставшуюся по наследству от родителей прекрасную квартиру в самом центре Иркутска. Город таких денег — на столько новых квартир — выделить не может.
Вера Гайдай на контакт с журналистами не идет. Лишь в 2008 году в интервью одной из иркутских газет она сказала: «Они (администрация Иркутска. — «МК») хотят многого и практически даром. Мы сейчас живем в другое время. У меня есть свой интерес, ведь часть дома — это моя законная собственность. Мне безразлично, что думают мои родственники и общественность Иркутска».
Как рассказала «МК» начальник управления культуры администрации города Иркутска Ольга Аксаментова, надежда на появление музея в доме Гадая остается. «Проблема в том, что родственники не могут договориться друг с другом. Нина Гребешкова свою долю дома уже давно решила отдать. Проблема с племянниками. У музея Иркутска готова концепция музея Гайдая. Есть более 28 000 экспонатов. Но уже десять лет этот вопрос не сдвигается с мертвой точки».
Накануне отъезда из Иркутска я побывал в доме Гайдая в Глазкове. Его забор завешан старым, рваным рекламным баннером, так что мемориальной доски с улицы не видно. И простым прохожим теперь даже не узнать о его великом жильце. Калитка была не заперта. Я вошел во двор и увидел жуткую картину: из-под завалов снега по всему двору торчит разный хлам: старые кровати, велосипеды, тазы и прочие предметы утвари. Полная противоположность гайдаевским фильмам — веселым, многоцветным, с красивыми актрисами, костюмами и шикарной музыкой.
Когда-то Леонид Ивович сказал: «Надо давать людям возможность больше посмеяться, чтобы они меньше плакали». И он эту свою миссию выполнил сполна. Его фильмы поднимали нам настроение и помогали выжить в годы СССР, в лихие 90-е и безумные 2000-е. Гайдая до сих пор активно эксплуатирует отечественное ТВ. Достаточно посмотреть в газете телепрограмму последних новогодних праздничных дней абсолютно всех каналов. Он принес не только много позитива в нашу жизнь, но и денег в бюджет страны, перекрыв сборами от своих фильмов доходы целых отраслей советской промышленности. И даже после смерти он продолжает кормить молодых «творцов», предпочитающих вместо поиска своих собственных идей снимать ремейки его фильмов. Вот только мы не можем отплатить ему. И грустный дом в иркутском привокзальном предместье является тому доказательством. А ведь тот дом сыграл большую роль в судьбе и творческой жизни Гайдая. Кто в этом виноват — наследники Гайдая, чиновники или наше всеобщее равнодушие, — сказать трудно, но ответ все же появиться должен. А пока, по рассказам жителей близлежащих домов, к квартирантам дома Гайдая периодически приезжают многочисленные родственники из Средней Азии и устраивают во дворе шумные праздники.
Автор благодарит за помощь в создании материала иркутского гайдаеведа Владимира Березина.
Иркутск—Москва.