Итак, Шекспир: его волшебно-божественно-причудливая пьеса, где смешались в кучу боги, люди, мифические создания… Где для многих без опыта чтения шекспировских пьес — адская путаница в именах и принадлежности друг к другу, сразу не разобрать матримониальные связи. И к тому же здесь какие-то рабочие, разыгрывающие перед их величествами престранный спектакль. Сейчас таким сложным пьесам, многофигурным, многослойным, изощренно-путаным, современный театр предпочитает простой и грубый, как сама действительность, материал в лучшем случае на три-четыре персонажа.
Думаю, не без учета особенностей современной аудитории Кирилл Серебренников оригинально структурировал Шекспира по новеллам — «Боги», «Люди», «Рабочие». И придумал для них вместе с архитектором Катей Бочавар три разных пространства.
Первому — божественному — вполне подошло бы название «За стеклом». Оно имеет вид террасы на заброшенной где-то в Подмосковье старой даче. Кто хозяин? Из бывших или нынешних? Когда покинули? Не суть — белые реечки в мелком сочетании, стекла выбитые и целые — вот такой павильон, зрители наблюдают за происходящим, разместившись по обе стороны. А за стеклом женщина в красивом вечернем платье (Титания, актриса Светлана Мамрешева), Прелестный ребенок (у Шекспира такового нет) в белой рубашке, заправленной в розовое трико (Александр Горчилин), молодой мужчина (Оберон, элегантный черный костюм поверх голого тела, говорит сначала на английском, потом на русском с сильным акцентом, Харвальд Розенстрем). Как сказано у Вильяма Шекспира: «Четыре дня до новолунья». В ожидании ночного светила боги решают позабавиться со смертными, с благородными и с плебсом, влюбленными и нет. Группа по-уличному одетых парней вразвалочку входит в павильон и обнаруживает там не только богов, но и странного вида в рогатых шапочках Паков (они заменили эльфов) — один с контрабасом, одна в шляпе с вуалеткой на лице, а третий, сам, длинный и в туфлях на 20-сантиметровой платформе. Входят и говорят…
Вот как и что говорят у Серебренникова шекспировские герои? Тексты классика английской литературы без пауз переходят на прозу сочинения Валерия Печейкина (с ним Серебренников работает не в первый раз). И текст небезынтересный, и даже ловко приспособленный к господину Шекспиру так, что не читавший классика в подлиннике или в переводе сочтет всё единым.
Так вот группа рабочих — парни Моток, Клин и другие — оказавшись в непонятной компании, струхнули. А потом бежали в ужасе при виде сотоварища, превращенного Обероном в осла (в этой и еще двух ролях — Никита Кукушкин). Перепуганный насмерть, голый, он тоже бежит, а зритель вслед за Паком в вуалетке переходит в соседнее пространство. Там, в белом свете — пара школьных парт и одноклассники. Не социальная сеть, а выпускной вечер, две пары выясняют отношения — Лизандр, Деметрий, Гермия и Елена (Мухаметов, Фоминов, Поезжаева и Ревенко).
Нет, острая форма современного театра, предложенная Серебренниковым при прочтении Шекспира, заставляет больше смотреть и считывать картинку, чем анализировать. Да, он предлагает неожиданные ходы — шекспировские герои в поисках любви как современные одноклассники: Лизандр на роликах со вздыбленными волосами, Елена — очкастая неудачница, Гермия — милая бебешка в белом платье невесты, ну а Деметрий — качок, потенциальная звезда стрип-клуба. Один влюблен и ведет себя как дурак, другая — нелюбима и выглядит законченной дурой. В этой новелле, в отличие от предыдущей, больше мусора на сцене. Режиссер хладнокровно запихивает в контейнер бебешку. При этом прекрасен бородатый Пак, играющий на электрическом пианино и распевающий по-английски (Юрий Лобиков).
В антракте спрашиваю Кирилла:
— Ну ты и уронил Шекспира, почти до помойки.
— Почему уронил? У Шекспира всё есть: и высокое, и низкое, и прекрасное, и страшное.
— Человек ничтожен перед богами?
— У меня боги не любят людей. Они для них — пыль на ботинках. А насчет грязи… Ты посмотри дальше.
Смотрю. В том же пространстве, где только что были шекспировские «одноклассники», — уже история из кабинета психоаналитика. Мужчина рассказывает, что у женщины сердце и мозг по размеру меньше, чем у мужчины.
— В общем, ни ума у нее, ни сердца. Только ноги.
И тут же я слышу кусок из «Укрощения строптивой», сцену Петруччо и Катарины. Сильная и красивая сцена получилась, несмотря на то что женщину бьют тортом в красивое лицо: вместо лица сплошной крем, а волосы пахнут сливками.
Новелла «Рабочие» — наконец-то этот сладостный миг шекспировской пьесы, который часто режиссеры решают комично или как феерический финал. У Серебренникова всё не так — репетиция будущего спектакля происходит в павильоне за стеклом весьма буднично, лишена какой бы то ни было поэзии. Это притом что Моток на прозу сотоварищей отвечает высоким штилем. Работяги — ну только что не говорят друг другу «ну чо». Но зато...
Серебренников мастер: ты не замечаешь, как эту серую будничность он переводит в другой зал и выводит в трагически возвышенный финал — танец на большом круге. Точно в шекспировском театре (где, как известно, все роли исполняли мужчины), рабочий, одетый Физбой в юбке, будет застывать в танце на мужских руках. А зрители вместе с другими артистами и монтировщиками медленно будут вращать этот круг.