У него прошли два аншлаговых концерта в Кремле... Нет, аншлаги — это то, что бывает и у других. А у него — двенадцатитысячная сходка посвященных, на которой он шаман, управляющий неким потусторонним действом. Пойте! Они поют... Танцуйте! Танцуют... Раздевайтесь! На сцену летит все: от элементов нижнего белья до пиджаков. Команды «не дышите!» не было, но они и так затаивали дыхание, когда звучали его самые пронзительные песни: «Роза», «Затмение сердца», «Не надо яда», «Художник», «Ночной звонок», «Все чудесно». Он пел два с лишним часа вживую, когда и чем дышал, неизвестно. Быть может, жабрами, что скрывает под татуировками. А они там, в зале, только выдыхали: «О-о-о-о-о». Под это «о-о-о-о» вперемежку с надрывным «браво!», под аплодисменты, что звучали все песни напролет четко в такт музыке, он завораживал зрителей своим голосом с неповторимым тембром, которым владеет в совершенстве. Укрощая взглядом порывы броситься ему на шею в момент выходов в зал, стряхивая с рук капли крови, что то и дело выступали от уколов шипами роз (их дарили огромными охапками), вытирая с лица пот, он вел свою паству туда, куда хотел.
Так кто же он, этот человек вне сюжета? Почему его сольные концерты больше напоминают массовый зрительский экстаз, оставляя за собой острое послевкусие, которое иногда длится всю жизнь?
То, что свои шоу Леонтьев начал делать еще на заре туманной юности, когда никто в СССР даже не подозревал о таком виде искусства, известно всем. С годами его супердейства не стали менее замысловатыми и необычными, но получили большее театральное развитие. Так, в минувшие выходные на сцене Кремля можно было наблюдать все элементы, которые обязаны наличествовать у дорогого шоу мирового уровня. Задники, выполненные с должным размахом: фотографии, видеосюжеты, рисунки полностью соответствовали содержанию исполняемых песен. Мониторы по бокам, повторяющие в увеличенном масштабе происходящее на сцене. Учитывая размеры и некоторые особенности зрительного зала Государственного Кремлевского дворца, это было крайне важно для массового успеха концерта. Ведь если партер и первые ряды амфитеатра еще имели возможность увидеть непосредственно артиста, к тому же тот несколько раз выходил в зал, то все, что дальше, — пространство, откуда зрители практически лишены возможности детально рассмотреть исполнителя.
Сцена была декорирована неким сложным лабиринтом (сам Леонтьев называет его адронным коллайдером), который по ходу действа раздвигался, сдвигался, приближался и удалялся, проще говоря, вел себя как живое существо. Уникальное световое оформление сцены, где в нужный момент все то пламенело, как после ядерного взрыва, то рассыпалось сверкающими звездами, дополнялось спецэффектами, выполненными в 3D. Работа музыкантов и балета была безупречна — на сцене заполняли театральные паузы, необходимые артисту для расстановки акцентов в своем сценическом действии, прекрасные музыкальные импровизации и отточенная, местами просто фантастическая хореография. С точки зрения танца особенно впечатляюще были поставлены песни «Танго разбитых сердец», «Гонолулу», «Маргарита», «Сокровища черного моря». А фрагмент из песни «Не надо яда», когда артист весь в сверкающем черном в сопровождении двух балетных в ярко-красном поднимается, совершая сложнейшие па, высоко вверх по лестнице и как бы обрушивается там в бездну, вполне могли бы позаимствовать и Мадонна, и Леди Гага.
Костюмы для всех участников шоу были подобраны абсолютно точно и смотрелись самым выигрышным образом. Но на главном действующем лице в тот вечер побывала целая череда дизайнерских находок. Они менялись по цвету и стилю. От черного, властного, диктующего, концентрирующего силу, для первых, наиболее сложных песен до светлых, ласкающих тонов. На редкость чувственно даже для Леонтьева смотрелось черно-красное одеяние, одновременно скрывающее и подчеркивающее хорошо натренированное тело артиста. Бело-голубые матросские тона придали певцу фривольности и сделали похожим на французского клошара. Белая сеточка и штаны, расстегивающиеся по бокам, внесли элемент эротики, которая, впрочем, длилась недолго, сменившись настоящим одеянием вождя индейского племени.
И, конечно, немаловажную роль играли при постановке номеров развевающийся плащ и мистическое ожерелье в несколько перехлестов с закрепленными по нему красными безделицами. (Как утверждают фанаты артиста, это именные женские сердца, причем ожерелье с каждым годом становится у их кумира все длиннее.)
Но главное, там был он сам — единственный на сегодняшний день артист, способный показать как мировое супершоу, так и отработать без малого трехчасовой концерт просто на черном квадрате задника. Так в чем же феномен уникальности этого исполнителя?
Он не просто поет, он играет каждую песню, как трехминутный спектакль, вкладывая в это небывалый то драматический, то комический талант. Он певец с редким артистизмом, ему подвластна любая эмоция, которую он задумывает внести в исполнение. За почти трехчасовое действо Леонтьев показал все наиболее яркие человеческие эмоции. На сцене веером пролетели самые разнообразные оттенки любви: от нежности («Ягодка») до безнадежности потери («Затмение сердца»), от страсти («Ночной звонок») до эмоционального самосожжения («Не надо яда»), от легкомыслия («Казанова») до тоски («А любовь жива»), от влюбленности («Сокровища Черного моря») до пронзительности («Эммануэль»).
Последняя песня — премьера, сделанная специально для Кремля. Леонтьев посвятил ее Сильвии Кристель, как он сам определил, «ее свободе, красоте и былой славе». За несколько дней до премьеры Сильвии Кристель не стало... Мистическое провидение, свойственное артисту, на этот раз оказалось с оттенком траура. На первом концерте Леонтьев озвучил, кому посвящена песня, и зрители растерялись: как бисировать, когда на сцене пусть неявно, но все же прошла тень чужой трагической судьбы? И задались мыслью: уж не проводит ли их любимец параллелей? Многие женщины после исполнения даже не смогли аплодировать, они плакали.
Надо заметить, сам артист способен исполнить любую песню вне зависимости от ее стиля и содержания, а вот его перепеть не может никто. Видимо, изначально певец выбирает в репертуар только то, что подвластно лишь его таланту. Наверное, поэтому все песни Леонтьева остаются за ним, как будто он своим исполнением навсегда ставит на них печать принадлежности. Иногда попытки его перепеть все же делаются самыми своевольными и упрямыми коллегами, но почти сразу отметаются как безнадежные. Скажем, пыталась исполнять «Там, в сентябре» Диана Арбенина, Леонтьев отдарился за внимание коллеги и спел ее «Ты дарила мне розы», сделав из любимой, но более узким кругам публики, песни всенародный хит, который теперь именно в исполнении Леонтьева ежедневно крутят по радио. Так же легко певец забрал себе культовую зацепинскую «Ищу тебя», да и мировые хиты не оставил без хозяйского пригляда. И вот уже «Папа Американо» ассоциируется только с ним, да и «Полет кондора» в его исполнении вполне конкурентоспособный в сравнении с мировыми каверами.
Помимо репертуара у Леонтьева есть несколько джокеров, которые его никогда не подводят. Это голос с неповторимым тембром, его за сорокалетнюю славу артиста не смог сымитировать ни один пародист. Кроме тембра этот голос характерен богатой эмоциональной палитрой, он может принять по воле хозяина любой оттенок, лететь, падать, рассыпаться чередой звуков, виртуозно закручиваться и стремительно срываться. Так же неповторимой и неподражаемой остается энергетика артиста, у которой нет другого объяснения, кроме как считать ее природной сверхспособностью. Помимо этого Леонтьев, также, видимо, от природы, обладает сверхвысокой психической организацией, он способен мгновенно перестраиваться с одной эмоции на другую, не теряя ни капли искренности. И этим бешеным эмоциональным темпом задает высокий драйв концерта. Публика за ним зачастую просто не успевает, то взлетая к радости и восторгу, то падая к сопереживанию и напряжению. Многие еще доосмысливают некий трагизм песни «Художник», видя в артисте человека, которому «время подает его кисти», а стоит на сцене уже «вечный бродяга и вечный злодей-сердцеед». Он интригует сидящих в зале женщин обещанием «ищу тебя и знаю, что найду», а они еще в драных джинсах пьют с ним в такси холодный виски. А уж когда речь идет о роковых композициях «Замерзаю», «Не надо яда», «Гонолулу», то Леонтьев поднимается на такой уровень эмоциональной отдачи, что зрителей буквально вжимает в кресла.
Артисту иногда ставят в вину отсутствие в программе бесконечных хитов, хотя в кремлевской программе их было достаточно: «Полет на дельтаплане», «Три минуты», «Казанова», «Маргарита», «Ярмарки краски», но тем не менее даже больше, чем хитами, Леонтьев хорош именно своими шедевральными вещами. Такими как «Затмение сердца», «Роза», а теперь на эту роль претендует и «Все чудесно».
Начиная концерт рискованно — с непростой для восприятия песни «Танцевальный час на солнце», — Леонтьев идет извилистым музыкальным путем к естественной и понятной «Ты меня не забывай», как от сложного к простому, от своей, опять же фирменной, леонтьевской закрытости к доверчивости и распахнутости перед успевшей за три часа влюбиться в артиста публикой. «Будете меня помнить?» — неизменно спрашивает звезда у зала. «Как же, забудешь тебя!» —счастливыми глазами и синяками на отбитых во время бисирования ладонях отвечают ему зрители. Публика, как водится, не пропустила ничего, она отметила и факт наличия репетиций непосредственно перед каждым концертом, хотя, казалось бы, программа уже была отточена до совершенства (зрители, пренебрегая кремлевским буфетом, с удовольствием прислушивались у еще закрытых для входа в зал дверей). Отдельные похвалы достались Леонтьеву за интеллигентность, артист в финале назвал поименно всех, кто принимал участие в его шоу. Подкупало зрителей и то, что звезда не пренебрегла ни единым цветочком, шариком, подарком, лично собирая все это у публики, хотя один только головной убор с перьями — неизменный атрибут исполнения песни «Полет кондора» — весит двенадцать килограммов и наклоняться в нем в финале совсем непросто...
Итак, шоу Валерия Леонтьева в Кремле — два сольных концерта артиста, данные публики «на бис». Сцена, устланная живым ковром из всех существующих на свете цветов, сдерживаемая гордость генерального продюсера Николая Кары: «Мы сделали это!» Какие еще могут быть доказательства любимого постулата Валерия Леонтьева «артист и публика как любовники»? И, наконец, он сам на закрытой вечеринке в клубе «Зона» (где, кстати, не было ни одного медийного лица, зато присутствовать там получили приглашения самые старинные поклонники артиста, которые с ним с его самых первых концертов): вымотанный до предела, но удивительно счастливый и его непередаваемая по интонации, ласкающая фраза: «Я не понял, откуда взялась эта публика?» А она никуда от него не девалась.
Перед сольными концертами в Кремле Валерий Леонтьев в своем блоге в «МК» назвал себя «животным для сцены», объяснив, что так еще давным-давно обозначил его некий западный продюсер, есть, оказывается, во французском языке такое специальное понятие. «У этого слова существует другой перевод, — написали ему в ответ, — артист от бога».