То солнце, то дождь... не жарко. Ничто не помешало большому количеству людей прийти в этот день на Троекуровское кладбище — так они любили старого артиста. Памятник накрыт простыней, через несколько минут покрывало упадет. А за три часа до церемонии скульптор Андрей Балашов, занимаясь установочными работами, рассказал «МК»:
— Да, памятник получился солидный по размерам — 2,20×2,10. Материал — гранит и бронза. Крест на Голгофе, два надгробия и занавес с чайкой. Как просила вдова Вячеслава Невинного — Нина Ивановна Гуляева.
— А почему два надгробия?
— Нина Ивановна для себя заказала.
Все чаще встречаюсь с этим: люди покупают для себя участки на кладбищах и при жизни заказывают надгробия. С одной стороны, такое прижизненное рацио не то чтобы удивляет, но — думай о смерти? С другой — похвальная предусмотрительность: чтобы после родственники не мучились и не беспокоились понапрасну.
Вот что замечательная мхатовская актриса Нина Гуляева рассказала о памятнике.
— Прошло три года со дня смерти Славы, и мы со Славочкой (сын Невинного и Гуляевой, тоже актер МХТ им. Чехова. — М.Р.) все время думали про памятник. Собирали деньги, но они куда-то уходили — то одно нужно, то другое, у Славы ведь двое детей. Параллельно ходили по кладбищам, смотрели на памятники и думали, какой лучше сделать. Постепенно я пришла к выводу, что это должен быть крест — по-христиански правильно будет. А с другой стороны, он же артист, значит, должен быть занавес.
— Нина Ивановна, вы не хотели бюст или, например, как на могиле Любови Полищук — прекрасная голова актрисы, кажется, из мрамора?
— Нет, голова — это тщеславие. Что-то вызывающее в этом есть. Такая идея мне и в голову не приходила. Правильно, что крест и занавес. Тут и моя могилка будет. Когда Слава умер, Олег Табаков выделил деньги от театра на нашу семейную могилу. Но... вот что я тебе скажу: выяснилось, что такой памятник может стоить за 2 миллиона. Ну, таких денег нет, подумала я. Наверное, мечта о памятнике Славе моему пока останется мечтой. По совету своей подруги я сходила в храм, что рядом с домом, и помолилась Спиридону Тримифунтскому — говорят, он помогает в делах. А я больше за маленького Славочку молилась: они летели на гастроли, а я самолетов боюсь.
А дальше история с памятником, вернее, с невозможностью его заказать, приобрела резкий поворот.
— Как-то мне позвонила дочка Михаила Ульянова, Лена. Сказала, что у нее фонд и она помогает актерам: «Мой фонд уже сделал памятник Игорю Старыгину. Хотели бы и вам помочь. Мой папа любил Вячеслава Михайловича».
— Они дружили?
— Еще как. Они подружились после фильма «Председатель». Мы ходили к ним в гости. А недавно я нашла у себя фотографию, где Миша и Слава смеются, просто умирают от хохота между съемками — молодые, красивые. Не буду долго рассказывать, как фонд собирал деньги. Но в какой-то момент Лена Ульянова призналась, что суммы не хватает. Я опять загрустила. И вдруг (вот видишь, опять вдруг) мне позвонили и сказали, что меня ждет Алишер Усманов (а я и не знала, кто это), что он хочет дать денег на памятник. Действительно помог — не только на памятник дал недостающие средства, но и мне, как вдове, выделил сумму.
Вообще я так благодарна, мне очень многие помогали. Когда Слава тяжело болел, не вставал, когда ему отняли ноги одну за другой... Саша Калягин договорился с ЦКБ, и он лежал там в палате сначала девять месяцев, потом семь. Я представляю себе, как Славочка мой встретится там, на небесах, с Мишей Ульяновым. И им очень понравится памятник.