Кулаком под дых

Алексей Мизгирев — автор серьезный, почти угрюмый. Его дебютный «Кремень» про мальчика из Альметьевска, возвращавшегося из армии к девушке в Москву, а попавшего на службу в полицию, давал исчерпывающее представление о взглядах режиссера на жизнь, но оставлял достаточно пространства для его творческого роста. Следующий фильм, «Бубен, барабан», вернул в российское кино долгие годы обходившую его стороной легендарную маленькую Веру, Наталью Негоду. «Конвой» — стилистически самый совершенный фильм Мизгирева. Более компактный (всего 80 минут), более цельный, даже тесный — как воротник военной формы, застегнутой пуговицей упирающийся в кадык. «Конвой» — почти прямая иллюстрация известного выражения «инициатива наказуема». История армейского капитана (Олег Васильков, который вслед за небольшим появлением в фильме «Бубен, барабан» сыграл здесь свою лучшую роль за долгие годы). Страдая сильными головными болями, он падает в обморок от видений, спровоцированных смертью дочери, в которой он винит себя. Ввязавшись в дурную историю, капитан, пока все не утихнет, отправляется из части куда подальше — конвоировать дезертиров с заездом в Москву. Компанию ему составляет лейтенант (Дмитрий Куличков, еще один талисман режиссера). Вместе они на сутки попадают в столицу, которая встречает их ударом кулака под дых. Эта жестокость, как и недружелюбный язык фильма (герои преимущественно говорят на жаргоне), способны оттолкнуть зрителя. Но они, как череп и грудная клетка, защищают сердце фильма и его пульсирующий мозг. Вгрызаясь в суровую реальность, сопровождающую любую службу (если в «Кремне» порядок наводил милиционер, то в «Конвое» уже армейский капитан бросает дежурному в отделении полиции: «Я извиняться не стану»), Мизгирев с каждым разом находит все более убедительные поэтические метафоры. Такой метафорой в «Конвое» стал персонаж Азамата Нигманова (приз за лучшую мужскую роль на «Кинотавре») — один из двух дезертиров, пытающийся смягчить натиск взбесившегося мира красным клоунским носом на лице и шуткой про ворона. Мир, ясное дело, не торопится отвечать взаимностью. Но прежде чем списывать все на бесчеловечность одних или слабость других, надо разобраться, кто же здесь на самом деле конвой. По Мизгиреву выходит, что конвой — это не кто-то еще. Конвой — это мы и есть.