Стихи разных лет Игоря Васильевича Кохановского — это словно карта, маршрут мыслеобразов и переживаний, и талант поэта заставляет тебя плыть по страницам, как по волнам. От прошлого к настоящему, от истории к эротике, от тишины к любви — и все про нас, и всюду слышатся голоса ушедших великих поэтов: что-то от Окуджавы («Теряю интерес к веселому застолью...»), что-то от Вертинского («Рыжеволосая Дженни, ирландка, молча связавшая Дублин с Москвой...»), а многое, конечно, от Высоцкого. Помимо посвящений, стихов о нем и даже подражаний Кохановский понял в нем что-то очень важное и остро это сказал.
...Он будет всюду на виду,
как датский принц на авансцене,
незащищенный, на свету...
И славы яркая арена
закружит в замкнутом кругу...
...Смолк утром рокового дня
изнеможенный нерв столетья...
Уж сколько лет, как нет тебя
на этой ссученной планете.
И 25 июля
...я каждый раз твержу сквозь мат:
ну как же так — не завернули
его с дороги, мчавшей в ад!..
Кохановский как поэт очень внимателен и видит большое за малым. О собаке, которая случайно прокусила любимую игрушку, целая история:
И две слезинки горячие
текли по щекам собачьим...
Глупой была собака,
но как она горько плакала.
«Скрипка», стих, посвященный Белле Ахмадулиной, — не банальное воспевание-горевание. Она и вправду была одинокой скрипкой. «Но скрипка, гордая, звучала, и свет не покидал лица, и это было как начало, которому не знать конца».
Конечно, не забыт Магадан. «Баллада ГУЛАГа» о молоденькой корректорше газеты «Магаданский комсомолец», 16 лет отсидевшей в лагерях. И от этой темы мы логично переходим к современности.
Держава, искалеченная в пытках,
еще не знала о потерях сущих,
не знала, что КОЛИЧЕСТВО убитых
аукнется ей КАЧЕСТВОМ живущих.
Кто вырастет из рабского, униженного поколения? Кохановский отвечает так:
Видим скованность даже
в свободных движеньях души,
это держит ее обретенная
в стае ментальность,
и запретных нет зон,
и похерены волчьи межи,
а в подкорке за что-то
жива вожаку благодарность.
И все-таки чем люди живы? Любовью. Изящная, хрустальная поэма о рыжеволосой Дженни — современная трагедия а-ля «Пани Ирена» Вертинского, и интимная, и тайная, и острая.
Сумасбродная прелесть-ирландка,
так случилось, что с первого дня
нашей встречи, улыбкой дразня,
абрис губ ваших, словно приманка,
вожделением тайным маня,
стал преследовать всюду меня
и тревожить, как легкая ранка...
«Несовпаденье» — так называется сборник. Пожалуй, и вправду. Не совпасть ни с юной Дженни, ни с ушедшим «веком-волкодавом», ни с нынешней «блокадой дурновкусья». Где выход? В яблоневом саду...
Давно живу отшельником,
со всеми невпопад,
заслуженным бездельником,
как яблоневый сад,
которому подбросили
погожие деньки
силенок, чтобы осенью
спасаться от тоски...
...Не может не понравиться
их необычный вкус,
в котором с прошлым равенство
и с будущим союз.