Театр, известный своими консервативными традициями, впервые отважился на столь креативный проект, задуманный и осуществленный новым балетным худруком Сергеем Филиным. Так что премьеры, прошедшие одновременно с гастролями известнейших трупп, оказались вписанными в мировой балетный контекст.
В первом отделении балет Сан-Франциско показал дивертисментную программу, оказавшуюся нарезкой из балетов весьма востребованных современных хореографов — Уилдона, Бинтли, Льянга. А сам Хельги Томассон (25 лет у руля компании) показал балет в 7 частях — скучноватую вещицу в неоклассическом стиле плюс три отрывка из его же балетов. Но танцовщики американской компании (в классическом смысле ровные, грамотные и культурные) по форме и в технике вчистую проиграли нашим, выступившим в этом же отделении. Артисты Большого задорно исполнили «Классическую симфонию», ставшую довеском к американской программе. Это воспоминание о той «Классической симфонии» Прокофьева (хореография Лавровского), что по сей день идет в Московской академии. Ее когда-то, будучи учеником II курса московского училища, исполнял сам хореограф — экс-премьер Большого Юрий Посохов, ныне работающий хореографом-резидентом в Сан-Франциско. Посвящена она памяти его учителя Петра Пестова, и существенно уступает оригиналу. Вымученная осовремененная лексика, используемая Посоховым в своем сочинении, лишь подтвердила ту простую истину, что становиться хореографом по окончании карьеры танцовщика, когда надо вроде чем-то заняться, поздновато. Эта профессия для избранных, и пытаться натужно оригинальничать, заставляя балерин вертеться в глубоком плие — маловато. То, что не вышло у хореографа, сделали артисты Большого: удалось-таки своим исполнением довести премьеру перенесенного из Сан-Франциско балета до блеска.
Другая премьера Большого, показанная на закуску в третьем отделении, хореографически оказалась гораздо изобретательнее и интереснее. Возможно, балет Йорма Эло «Dream of dream» на 11 ведущих солистов и стал бы полной удачей, да вот беда, 2-й концерт Рахманинова, под который он шел, временами, казалось, жил отдельной жизнью, к хореографии никак не относящейся.
И все же событием WWB@LLET.RU стал приезд труппы из Монте-Карло с балетом «Дафнис и Хлоя». Бессменный худрук компании Жан-Кристоф Майо оставил за скобками роман Лонга: сюжетные балеты на Западе ставить решительно не умеют. Главных героев произведения поздней античности, невинного пастушка Дафниса и его возлюбленную Хлою, он взял как поэтический образ. Балет из репертуара дягилевской труппы поставлен к столетию Дягилевских сезонов. Как и в дягилевских балетах, огромную, едва ли не определяющую функцию играет здесь сценография. Художник Эрнест Пиньо-Эрнест фотографировал обнаженных артистов во время репетиции и, переведя эти снимки в рисунки, создал замечательные графические задники. Не статично замершие, а движущиеся и увеличивающиеся под музыку части тел — плечи, руки, гениталии, ноги. Публика наблюдала отличный заменитель эротики сценической — экранную: она плыла на картинах-фотографиях.