— С ума сойти: Художественный театр отдан поэту, — минут за 15 до начала говорит Вениамин Смехов. — Для меня он начался на Таганке, с «Антимиров». Эх, мы тогда с Володей Высоцким и Валерой Золотухиным молодыми были, наглыми, я Вознесенского пародировал...
Как пародировал Смехов, через полтора часа он сам расскажет со сцены. А за кулисами — Игорь Верник, Женя Добровольская, Брусникин Дима, Игорь Золотовицкий; к ним выстроилась очередь из камер. Молнией мелькнул Авангард Леонтьев. Марк Захаров дает интервью. Я что-то не вижу Зои Богуславской, жены (совсем не хочется говорить «вдовы») и музы Андрея Андреевича. Она появится буквально на третий звонок и займет место даже не в директорской ложе, а во втором ряду среди зрителей.
Кстати, зритель... В этот вечер он особенный: печать исключительности лежит на тех, кто аккуратно, деликатно пропуская друг друга, входит в зал. Не только пожилые любители словесности, поклонники, — много и молодежи. Главный администратор с гордостью говорит, что сами не ожидали, с какой скоростью разлетятся билеты.
Женщина рядом со мной беззвучно повторяет вслед за актерами строки Вознесенского. А он сам — на экране: губастый, с упрямым лбом и глазами, в которых... В них отражалось небо, высь — во всех смыслах высь!
Сцену заполнили артисты последнего призыва, которые, как хорошо сыгранная команда, читают стих за стихом:
— Твои ва-ре-ни-ки... как сти-хо-тво-ре-ние...
Актриса и режиссер театра Марина Брусникина так придумала действо, что в нем не нашлось места такому понятию, как «вечер памяти». Никаких воспоминаний, пафосных слов о поэте и своей роли в его жизни... Нет, на сцене Он — в своих стихах, ритме, завораживающей энергии и неожиданных рифмах, которые слышал только он один — избранник небес, оказавшийся на земле рядом с нами. Когда Добровольская, так просто читающая «Плачет девочка в автомате...», на минуту остановится, из зала ей несколько голосов тут же «подбросят» текст.
— Я была потрясена, я ведь на минуту остановилась, — скажет мне актриса после вечера, — а люди так знают его стихи!
Марина Брусникина:
— Я хотела, чтобы как можно больше было последних стихов, чтобы молодежь (они же совсем не знают его) открыла для себя эту потрясающую поэзию.
Можно не сомневаться: открыли, запомнили.
В поэзию врезается проза, но немного: Николай Чиндяйкин цитирует стенограмму того позорного высказывания главы государства Никиты Хрущева по отношению к молодому Вознесенскому: «Уезжайте за границу! Мы вам тут же выдадим паспорт!» А у Марка Захарова воспоминания про «Юнону» и «Авось» вышли как белый стих. Олег Табаков закончил вечер «Болью» — это одно из последних стихотворений уже больной, почти не говорящий поэт посвятил ему.
Всего несколько раз звучит его голос с экрана: «Ты меня на рассвете разбудишь, проводить необутая выйдешь...» Это он читает своей Зое, которая сидит в первых рядах. По окончании ее завалят цветами, но она не станет подниматься на сцену, раскланиваться за него: ведь это его вечер — поэта, Божьего избранника, рядом с которым мы все оказались по счастливой случайности.