Свой фильм Каракс, следом за Ханеке, открывает общим планом людей, сидящих в зале в ожидании действия. На этот раз театрального. Удивительное совпадение: два совершенно разных режиссера отталкиваются в своем рассказе от одного и того же образа. Показав зрителям зрителей, они словно разворачивают перед ними гигантское волшебное зеркало. Дотронешься до него — и окажешься по ту сторону тонкого слоя серебра.
В отличие от Ханеке, ведущего линейное, во многом предсказуемое повествование, Каракс удивляет каждым новым кадром. Достаточно приглядеться повнимательнее, и окажется, что сидящие перед экраном в полутьме люди — с закрытыми глазами. Что это? Они уснули и видят сон? Или умерли? А если так, то что такое смерть?
«Holy motors» — буквальное воплощение фразы «Весь мир театр». Грандиозное представление в двух актах с одиннадцатью сменами костюмов. Люди надевают здесь маски не до выхода на сцену, а после. Потому что только в игре, перемещаясь из состояния в состояние, они настоящие. И самый настоящий из всех — любимый актер Каракса Дэни Лаван («Дурная кровь», «Любовники с Нового моста»). Его герой Оскар — человек без личности и без возраста, который перемещается по Парижу в длинном белом лимузине.
— Придумывая эту историю, я все время держал перед глазами образ этих лимузинов. Они буквально обложили нас со всех сторон в последние годы, — говорит режиссер. — Впервые я увидел нечто подобное в Америке, но теперь каждое воскресенье по соседству со мной, в Париже, они катают китайские свадьбы. Снаружи это выглядят неплохо, но внутри одолевает все то же гнусное чувство, будто ты попал в бордель.
Рядом с Оскаром на сиденье всегда лежит папка с новым заданием. Он то переодевается старухой, просящей милостыню на мосту, то обвешивает себя световыми датчиками для создания компьютерной модели человека, то приклеивает морщины, парик и притворяется богатым умирающим родственником девушки, которую видит первый раз в жизни. Каждая сцена — метафорическое высказывание режиссера о современном мире. Вот Оскар переодевается в страшное существо из вошедшей в киноальманах «Токио!» короткометражки «Дерьмо». Человека по имени Говно (чудовище, символизирующее наши страхи, которое появилось в голове Каракса после теракта 9/11). Он шагает по кладбищу, сбивая прохожих, мимо памятников, которые вместо фотографий, имен и дат смерти украшают надписи, призывающие посетить персональный сайт покойника. В глубине кладбища фотограф проводит фотосессию застывшей в одной позе полуголой красотки (Ева Мендес). Обрадовавшись уродству Оскара, фотограф предлагает ему встать в кадр: «Это же красавица и чудовище! Гениально!» Оскар, сперва попробовав на вкус его ассистентку, крадет модель и несет в свое подземелье, по пути глотая деньги и цветы. Там, в канализации, месье Говно прикрывает срам Евы Мендес, укутывая ее в паранджу, а свой, наоборот, обнажает полностью, попутно приобретая едва различимые черты Христа. Создавая абсолютно бесстыжий по замыслу и красоте образ столкновения двух разных религий и культур. Глубокий эротизм, свойственный предыдущим фильмам режиссера, сопровождавший раньше надрывные, опустошающие чувства главных героев, превращается здесь в спокойное созерцание. Нечего бояться, нечего болеть: даже смерть — просто еще одна хорошо разыгранная сцена.
Со временем загадки-перформансы усложняются, сливаясь друг с другом, превращая ночной Париж в один сплошной вымысел. Если и есть что-то похожее на «Holy Motors», то это «ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ» Дэвида Линча. Еще одно путешествие по миру фантазий чрезвычайно одаренного человека.
— Этот фильм — что-то вроде научной фантастики, в которой люди, животные и машины находятся на грани вымирания, — говорит Каракс. — «Священные моторы» связаны одной судьбой, они все рабы все более виртуального мира. Мира, в котором видимые глазу машины, ваш личный жизненный опыт и актерская игра постепенно исчезают.
Кроме Дэни Лавана и Евы Мендес здесь присутствует сам Каракс (фильм начинается с того, что его герой просыпается в собственной спальне и находит в стене тайную дверь, которую никогда не видел до того). Кайли Миноуг (магическая роль возлюбленной Оскара; впрочем, возможно, что и эта любовь — вымысел). Мишель Пикколи (начальник Оскара с фактурным пигментным пятном на лице). Дочь режиссера Настя от русской актрисы Катерины Голубевой. И сама Катерина, которая трагически скончалась в прошлом году. Ее фотография и надпись на русском «Катя, - тебе» предваряют финальные титры.
Еще один фильм, заслуживший пока одни из самых высоких оценок критиков, — драма Эндрю Доминика «Убей их нежно» (в России фильм выйдет под максимально безликим названием «Ограбление казино») о кучке мелких жуликов и воров, решающих насущные вопросы, пока Америка борется с финансовым кризисом 2008 года и выбирает нового президента.
Фильм начинается с эффектного пролога. За кадром — бодрый голос пока еще сенатора Обамы, вещающего с трибуны стадиона. Свое выступление будущий президент начинает со слов: «Это Америка!» В кадре в это время — хмурый небритый парень с сигаретой в зубах (американский сериальный актер Скут Макнэйри), шагающий по тому же стадиону день спустя. Под слова о демократии, свободе и сильной экономике, которую мы все заслужили, в воздухе вьются помятые и рваные предвыборные плакаты. Фрэнки (так зовут парня), кутаясь в джинсовку от ветра, безучастно пинает политическую агитацию под ногами, как пожухлые осенние листья. Так предвыборные обещания превращаются в макулатуру задолго до объявления результатов.
На фоне таких же точных и пессимистичных зарисовок разворачивается довольно тривиальный сюжет в духе Гая Ричи. Двое друзей, Фрэнки и Рассел (австралиец Бен Мендельсон), по совету владельца местной химчистки грабят банк подпольного казино. Поручить найти виновных и навести справедливость поручено киллеру Джеки (Брэд Питт, который появлением на фестивале едва не довел своих фанатов до сумасшествия). Залог успеха Доминика: отличные диалоги, обилие киноманских сцен вроде расстрела героя Рэя Лиотты в затяжном рапиде, безупречный саундтрек и броская фраза в финале: «Америка — это не страна. Америка — это бизнес!».
Канны.