Начал не с прозы, а со стихов Левитанского.
— Я люблю эти дни, в их безоблачной,
в их бирюзовой оправе,
когда все так понятно в природе,
так ясно и тихо кругом,
когда можно легко и спокойно подумать о жизни, о смерти, о славе
и о многом другом еще можно подумать, о многом другом.
— Ваши «Апрельские тезисы» так и начинаются? Красиво, нечего сказать.
— Почти так. Я лучше тебе расскажу, как вообще все началось. Случай, как всегда в жизни, (особенно актерской) случай. Мы давно с Гафтом хотели сделать вместе поэтический вечер. За кулисами, когда встречались перед спектаклем или когда репетировали, то мы друг другу всегда читали стихи. Но всё времени не было обсудить серьезно. А тут мне раздался звонок: есть свободная площадка в апреле на Таганке — Золотухин сказал, что театр в конце апреля уедет на гастроли. Я позвонил Вале: «Есть такая авантюра». И он как-то неожиданно легко согласился и говорит: «Давай назовем «Апрельские тезисы». И это сразу нас подвигло к работе.
А дальше начались муки творчества — что нам читать? Материала-то у каждого из нас будь здоров. В общем, три вечера просидели на квартире у Вали с режиссером Женей Цымбалом. Читали, читали, и в итоге составилась программа: «Апрельские тезисы». Гафт и Филиппенко.
— Просто стихи? И больше ничего?
— Ты что, это не просто стихи, это дуэль поэтическая. У нас идет фехтование стихами. Мы выходим оба — два кресла, абажур, вступает музыка, и я начинаю. Я читаю, ну например, Есенина, а Гафт читает Гафта... Я — Кирсанова, он своими отвечает. У меня Пастернак, а у него снова Гафт, и так два часа подряд. Он читает:
Есть музыка, и в ней спасенье,
Там истина — оголена.
И не испорчена словами,
И хочется любить и жить,
И все отдать, и все простить...
Бывает и такое с нами.
— Есть общая концепция у вашей дуэли?
— Есть блоки: о поэзии и ее месте в сегодняшней жизни, о любви, о тепле, которого так долго не было. Революции только нет и быть в нашей дуэли не может. Мы уже опробовали в Питере: нам там с «Апрельскими тезисами» только броневика не хватало.
— Сегодня два часа поэзии на сцене — для современного зрителя не тяжко будет?
— Правда, ухо людей отвыкло от стихов. Есть риск. Мы с Валей помним, что репутация зарабатывается всю жизнь, а лопнуть может в минуту. Знаешь, мы перед началом нашего спектакля в «Современнике» обычно смотрим из-за занавеса в зал. Валя говорит: «Смотри, вот пришли 800 человек, которые хотят тебя съесть». Но мы все равно идем — такая профессия.