Итак, итоги музыкального года подведены. Впрочем, не года — сорокалетия! Звезды первой величины отстояли свое на сцене и умчались кто куда, оставив незакрытым вопрос про отсутствие песенного свежачка: кто виноват? Но им ли отвечать на него? Если даже... Впрочем, об этом чуть позже.
Так почему в стране больше не появляется новых хитов? Чтобы ответить на этот вопрос можно кратенько, страниц эдак на десять, повспоминать обществоведение, социологию, политологию и экономику. А можно ответить проще: нет спроса — нет предложения. У кого нет спроса? А вот это, профессор, как говорится в широко известном анекдоте про нерадивого, но умеющего быстро ловить фишку студента, «уже второй вопрос». Нету спроса у публики? Но публика охотно слушает то, что удовлетворяет ее сиюминутный вкус. Доказательство — мгновенно ставшие популярными посредством Интернета и «Путин едет в Холуево» знаменитого Макаревича, и «Еду в Магадан» никому ранее неизвестного Васи Обломова. Публика очень хочет чего-то свеженького, остренького.
Нету спроса у владельцев каналов? Эфир — это рейтинг, рейтинг — реклама, реклама — деньги. Старые хиты тоже надоедают, каналы и рады бы взять что-то новенькое, только такое же хорошее как старенькое.
Значит, вопрос к авторам. Авторы хотят за свой труд деньги. С кого? С исполнителя. Однако деньги не окупятся, если песня не будет продана в эфир. Артисты (из новоиспеченных) было нашли для себя идеальный вариант взаимоотношений с производителями песен: берем готовую вещь, пишем, отдаем в эфир, она пошла — мы платим. Но композиторы в ответ почему-то взяли и просто ушли с песенного рынка. В итоге Валерий Леонтьев рассказывал в кулуарах: «Меня убеждали на новогодних эфирах спеть „Полет на дельтаплане“, которому 28 лет, и я с трудом сговорился на „Казанову“, которой „всего“ восемнадцать. Каналы показывают старые хиты потому что этого хочет публика, публика в итоге хочет то, что видит с экрана телевизора. Замкнутый круг». Значит, старые хиты — деньги — старые хиты плюс. Здравствуй, Карл Маркс, прощай российская эстрада. На вопрос: кто виноват? — ответа нет, но, может быть, спросить: что делать?
Впрочем, звездам ли отвечать на этот вопрос, если даже... Если даже на репетицию финала «Песни года» накануне концерта пришли два артиста. Валерий Леонтьев перед ночной записью собственных новогодних эфиров и Боря Моисеев, как-никак недавно перенесший тяжелейший недуг. Остальные каждый про себя! — как в школе, подумал, что потом, на экзамене, как-нибудь спишет у товарища. Оказалось, что таких умников-двоечников — все, кроме двух дурачков-отличников, которым своего времени не жалко. В итоге (напомним, это — «Песня года»! Главное музыкальное событие страны! Юбилейный концерт! Ему сорок лет от роду!) — на финале позади каждого прогульщика поставили по балетному из «Тодеса», который во время записи шипел за спиной: «Идем! Встали! Развернулись!», а артистам до кучи велели: «Смотрите на Леонтьева, он все выучил за всех, будет подсказывать!»
У Валеры на «Песне года», надо сказать, вообще были сплошные сюрпризы. Не успел он отойти от роли разводящего полицейского (последняя песня записывалась почти первой), как к нему в гримерку забралась Лолита и тут же попросила... автограф. «Лола! — вскричал Леонтьев. — Тебе-то это зачем?!» Оказалось, дочка Лолиты Ева, пока мама моталась по гастролям да улаживала личную жизнь, не нашла себе другого хобби, как влюбиться в Леонтьева, и теперь слушает его песни с утра до вечера. «Особенно ей нравится "Воздуха глоток“, а я даже не знала, что у тебя есть такая песня, — стенала Лолита. — Валера! Я уже выучила наизусть весь твой репертуар!» Леонтьев, проникнувшись материнским горем, послал к себе домой за новым альбомом "Художник", где есть песенный свежак, который и подписал для Евы.
Ирину Аллегрову коллеги не доставали, зато журналисты донимали на предмет — а правда ли та уходит со сцены навсегда? Но Ирина Александровна была не в настроении откровенничать: «Вот сейчас все брошу! И начну рассказывать, куда и когда я ухожу» — вскипела она и до кучи отказалась сообщить уже другим журналистам даже то, что просит себе у Деда Мороза. «Никогда не говорю, о чем загадываю под Новый год!» — окончательно рассорилась с репортерами певица.
О делах Таисии Повалий по традиции рассказывал ее муж и директор Игорь Лихута. «Только вернулись с хороших гастролей по Кавказу, 10 декабря, в день рождения Таи, записываем новогодние эфиры, потом махнем на три дня в Милан, просто погуляем». Признался Игорь «МК» и в новоприобретении: «Купили домик в деревне. Деревня — испанская, прямо на берегу моря стоит наш таунхаус. Море теплое почти круглый год, в магазинах все дешево, тут на 200 долларов покупаешь два пакетика с едой, а там на 165 евро — две тележки». На вопрос, не ожидается ли по случаю покупки дома и пополнения в семействе, Игорь решительно отмахнулся: «Некогда! Работаем!»
Зато певица Слава была уже на сносях, по всей видимости, чувствовала себя плохо, оттого на сцену вышла с заплаканными глазами, а после выступления и вовсе разревелась прямо за сценой.
А вот Лайма Вайкуле чувствовала себя, наоборот, прекрасно (напомним, летом певица ходила со сломанной рукой). Перелом зажил — Лайма ожила.
Вообще за кулисами жизнь — на то она и светская, а не творческая — кипела вовсю. Николай Басков занимался тем, что старательно... не распускал руки. «Коля! Что вы стоите по стойке смирно? Обнимите же Валерию!» — убеждал его светский фотохроникер «МК». «Нет, — по-армейски же чеканил в ответ Басков, — после нашего совместно клипа, где у нас с Валерией все было «не порно, но задорно», Пригожин пообещал мне оторвать руки, если я ее еще раз хотя бы притронусь к его жене. Поэтому я теперь «без рук!» Пока Басков разыгрывал из себя Венеру Милосскую, Валерия обняла его сама, правда, очень целомудренно. «Что же вы так Киркорова-то подставили с информацией про дите от любовницы?» — спросили мы. «Я подставил? Нет!» — возмутился Басков и тут же с криком «Филя! Поздравляю!» помчался к молодому отцу, аккурат в этот момент нарисовавшемуся в коридоре (видимо, он вышел из гримерки на звук собственной фамилии), наконец-то Коля нашел, куда пристроить шаловливые ладошки — возложил их на плечи своему, такому не откровенному с ним, другу и разулыбался.
А вот Бедрос Киркоров счастливым не выглядел, видимо, все еще никак не отойдет от шока. В отличие от Ларисы Долиной, которая накануне на другом мероприятии просто цвела как роза, была оттого откровенно хороша и во всю ширь своего многооктавного диапазона восклицала: «Я — бабушка! Я могу сейчас на стул встать и крикнуть: «Я! Бабушка!» (Долина даже призналась, что она столь счастлива, что начала совершать чудные поступки, например, носит обереги от сглаза внучки.) Бедрос был уставшим и грустным. Вяло принимал поздравления и все хотел поговорить со своим сыном. Наверное, по душам. Увы, сие не удалось. Филипп вышел на сцену первым и торжественно заявил, что прямо сейчас, после выступления, мчится в аэропорт, чтобы лететь в Америку! (Почему он не сделал этого во время «Золотого граммофона», что было бы вполне уместно, и к чему вдруг такой нарочитый пафос спустя неделю, осталось непонятным). После чего торжественно и гордо, наслаждаясь своим королевским выходом, прошествовал к дверям, собрав по пути всех журналистов, зато потеряв в гримерке родного отца. Бедрос, которому летом будет 80 лет, собирался один, последним, очень вежливо поблагодарив за предложенную помощь: «Спасибо, я доберусь, у меня же есть шофер» — и оставив тягостное чувство, что в семье Киркоровых сейчас очень остро стоит вопрос отцов и детей, о ком бы ни шла речь: сыне Филиппе или дочке Алле-Виктории.
Но все-таки больше всех на «Песне года» зажег Боря Моисеев, который, кстати, весьма неплохо выглядел. На вопрос о самочувствии он искренне ответил: «Хорошо! Я даже собираюсь удочерить...» И только журналисты замерли, мысленно рисуя себе сладостную картину, как вдоль по Тверской-Ямской под ручку катят перед собой разноцветные коляски Киркоров и Моисеев, как Боря обломал весь кайф, закончив после многозначительной паузы: «Кошку!»