— Кирилл, «Платформа» — все о ней говорят, но мало кто знает, о чем речь. Внеси ясность — это проба пера? Эксперимент?
— Цель проекта — создание площадки, где возможен эксперимент на территории исполнительских искусств. Четыре конкретных направления — театр, танец, музыка и медиа. У каждого направления свой куратор, и эти векторы пересекаются, давая неожиданный результат. Сергей Невский и Московский ансамбль современной музыки — у нас музыка, я — курирую театр, Алексей Шульгин с Аристархом Чернышевым — медиа, а танец — Елена Тупысева с «Цехом». База — цех Белого на «Винзаводе».
— Где раньше выпить давали, а теперь искусство дают? Цех будет переоборудован или останется как был — ангар ангаром?
— Там сейчас делается акустика, ставятся специальные акустические панели. Так как это проектная площадка, то свет и все остальное будут завозиться отдельно. У нас спланирована огромная программа до июня. Первый проект, с которого мы начинаем уже завтра (7, 8, 9 октября), называется «Арии». Это стихи на тему «Времена года» и оперные арии из мирового репертуара, которые выбрали режиссеры, художники, хореографы, чтобы на их базе делать такие короткие спектакли — от 3 до 10 минут.
— Интересно. Но в твоей работе и так радикализма и провокаций предостаточно. Ты, Кирилл Серебренников, чем лично не удовлетворен?
— Мне интересно попробовать что-то на территории постдраматического или вовсе не драматического театра. Театр вообще очень сильно меняется, а русский, как ты знаешь, не меняется вовсе. Скажем, Валерий Шадрин на Чеховский фестиваль привозит французские цирки, и мы обалдеваем — что это? В нас это попадает как пьесы Чехова: потому что про душу, вечность, про человека. Просто такой цирк делается другими средствами, и их много, и они такие разные. Что же мы все время устраиваем какой-то гортанный театр: вышли, поговорили — и все.
— Но в нашем «гортанном театре» много хорошего.
— Никто не отрицает. Но хочется другое попробовать, а вдруг у нас получится что-то другое.
— Лично ты что будешь делать в рамках «Платформы»?
— Я пока буду помогать другим. Я хочу, чтобы Владимир Епифанцев, эта потерянная страница нашего театра, постановку, какую ему захочется. Мы с Давидом Бобэ придумали проект по Овидию. Каждый месяц «Платформы» имеет свое название. Октябрь — это «Сон», ноябрь — «Травма», декабрь — «Голос». Во «Сне» (это я уже про перформанс Ксении Петренко и Ликвидов на музыку Мортона Фельдмана) зрители будут лежать в спальных мешках на полу и спать под музыку. Действие длится 4,5 часа, причем зрители могут входить, выходить или вообще уходить — такой это медитативный проект.
— С трудом представляю тех, кто добровольно, да еще за деньги, придет к вам поспать на полу.
— Ошибаешься, очень многие, узнав о таком проекте, говорили мне: «Да, мы с удовольствием, хоть за деньги, придем поспать». Это театр невысокомерный, он близок к зрителю и находится с ним в диалоге.
Государство заинтересовано в том, чтобы молодые люди занимались современным искусством. Кроме производства собственных проектов каждый понедельник на «Платформе» будут лекции, мастер-классы, «круглые столы», дискуссии. Например, приезжает выставочный медийный проект «Газира Бабели: реальная жизнь и смерть виртуального художника», дискуссия «Искусство и катастрофа», «Социальный театр: мы общество какого спектакля», и «Российский театр как родовая травма». Особое внимание уделяем экстремальному вокалу. Ведь современную классику у нас некому петь, люди остановились на Чайковском, а Шостакович для них — уже высшая математика. А у нас — потрясающие певцы, которые завтра станут звездами.
— Но готовы ли наши артисты с русской театральной школой к работе в перформансах и акциях «Платформы»?
— Это не обязательно артисты. Будут танцоры, певцы... Вот мои студенты в рамках традиционной школы уже готовы к перформансу — они прошли серьезные мастер-классы. И здесь же — состоявшиеся артисты, которые работают в современных формах.
— Но, как правило, в небольших помещениях и у них не хватает голоса.
— Это правда. «Платформа» — это не площадка первого спектакля или первого шага. Она — для молодых профессионалов, которые хотят сделать то, чего они не могут делать в рамках традиционных институций, или для состоявшихся людей, но которые хотят что-то поменять.
— И последний вопрос. Если твою «Платформу» посчитают несостоятельной и Минкульт перестанет финансировать, что станешь делать?
— Значит, мы закроемся. Я понимаю, что сейчас такое время, что частные инвесторы это поддерживать не будут. Поддержку можно ждать только от государства. Ну а если откажут, тогда каждый из нас честно будет заниматься своим делом. Лично у меня много проектов и предложений.