На Тифлисской улице, между памятниками двум академикам — Павлову и Сахарову, перекрыто движение для машин и пешеходов. Очень высокий полицейский в кожаной куртке на два размера больше вежливо указывает («Куда идешь! Не видишь, здесь карета ездит!»), что мне следует зайти с другой стороны. Из-за спины полицейского открывается занимательный вид. По кругу снуют легкие прогулочные кэбы и двухэтажные омнибусы, люди в пальто и шляпках XIX века выгуливают собачку. Вручную расписанные витрины, закрывшие собой стены филфака СПбГУ, предлагают зайти внутрь и отведать вина. Вокруг носятся дети в драных пальто, сбивая друг друга с ног. Кто-то раздает газеты. Кто-то разгружает муку. Кто-то слоняется просто так. В общем — все при деле.
В этой пестроте не сразу обращаешь внимание на Андрея Панина в щегольском клетчатом пальто и с котелком на голове и его спутника — сливающегося в своем наряде с пожухлой травой Игоря Петренко, в чем-то сером и темно-зеленом. Первый играет доктора Ватсона. Второй, соответственно, Шерлока Холмса. При виде меня оба артиста синхронно поворачиваются спиной и отходят на двадцать метров в сторону. Не иначе чтобы обсудить очередные мотивы убийства.
Создатели фильма вообще изо всех сил стараются как можно больше деталей съемочного процесса оставить в тайне. Но кое о чем можно судить уже сейчас. Похоже, Холмс Петренко действительно не имеет ничего общего с героем Василия Ливанова. Да и не старается им быть. Это способный человек не без странностей, растерянно озирающийся по сторонам, когда прямо на его глазах информатор, с которым он давно искал встречи, падает замертво посреди бела дня (как раз съемки этой сцены я и застал). На мир Холмс смотрит из-под широкой серой кепки, надвинутой на глаза, а на улики — через маленькие аккуратные круглые очки. Этот растерянный взгляд и дрожащие от испуга руки Игорь Петренко репетирует даже между дублями. Ходит по дорожке туда-сюда, лавируя между каретами и лошадями, словно представляя себя в Лондоне XIX века, поднимает на свет аккуратненький металлический шип, извлеченный из шеи убитого, и что-то про себя проговаривает. Отвлечь от образа актера может только законная супруга, актриса Екатерина Климова, приехавшая вслед за мужем в Петербург. Она и словом нужным приободрит, и на телефон его сфотографирует — на память.
С собой новый Холмс везде возит набор юного сыщика, включающий в себя все необходимые лупы и пинцеты, и, конечно, бессменного друга доктора Ватсона. Исполняющий его роль Андрей Панин себе не изменяет. Играет эмоционально, с вызовом. Эффектно крутит глазами, отводя взгляд от вдруг объявившегося трупа, давая режиссеру на крупном плане давно полюбившееся зрителям фирменное панинское безумие.
Кавун за все это время ни разу не присел в режиссерское кресло в теплой палатке, предпочитая стоять прямо за спиной оператора, поближе к актерам. Завидный энтузиазм, учитывая, что впереди у него еще 162 съемочных дня, не включая «выходных, отсыпных и дней, которые нужны для переезда на новый объект». Снимать планируют не только в Петербурге, но и в окрестностях: Ивангород, Выборг, Кронштадт, Гатчина, Пушкинское, Царское Село, Петергоф. Андрей Кавун ведет себя гораздо раскованнее, чем его актеры. И даже позволяет себе в моем присутствии громко поругаться с женщиной в очках и с калькулятором, обсуждая смету на съемочный день, точнее, стоимость очередной бутафорской единицы транспорта: «Какие 190 тысяч, вы сдурели? Там всего лишь надо приварить четыре колеса, поставить какой-нибудь моторчик, чтобы он дым давал на общем плане, и накрыть сверху корпусом из фанеры. 30 тысяч максимум!» Дождавшись, когда волна праведного гнева сойдет на нет, задаю режиссеру Кавуну самый главный вопрос.
— Андрей, зачем стране, в которой уже есть каноническая версия Шерлока Холмса, смотреть ваш новый фильм?
— Это первое, что меня останавливало. Именно по этой причине я сперва и отказался от этого проекта. Но потом подумал... Дело в том, что большинство из нас, при всем уважении к этому фильму, любят не столько Холмса Масленникова, сколько свои детские впечатления от него. Но сегодня дети, к сожалению, тот фильм уже не воспринимают.
— Конечно, им нужен Гай Ричи и Гарри Поттер.
— Да, им нужно что-то другое. И потом, чего все так взволновались? Холмс — это же практически Гамлет. По-моему, даже в Книге рекордов Гиннесса написано, что это самый экранизируемый персонаж в мире. Сегодня есть уже более пятисот его экранизаций. Потому что в нем каждый раз можно найти что-то новое.
— Что нашли вы?
— Я не буду об этом говорить. Журналисты, к сожалению, имеют привычку все опошлять и опрощать. У меня на то, чтобы рассказать свою историю, есть шестнадцать серий. У вас есть пара строк. Вот и вся разница.
— Намекните, что ли, на что примерно рассчитывать зрителям?
— Масленников не скрывал в свое время, что делает комедию, играет в «англичанство», как он это называл. Мы же делаем чистый детектив.
— Рассказы для фильма вы по мотивам Конана Дойла придумали сами, значит, и за достоверность историй спрашивать будем с вас. А есть ли у вас консультанты, которые отвечают за точность костюмов и интерьеров?
— Конечно, есть. Но гораздо страшнее, когда приходят люди из массовки и начинают чувствовать себя консультантами, рассказывая, где и что нам следует поправить. Мы же руководствуемся одним простым правилом: если вдруг окажется, что кто-то из съемочной группы жил в Лондоне XIX века и скажет нам, что мы что-то делаем не так, мы с удовольствием все переделаем. Но вообще нас некому проверить — в те времена еще кинохроники не было. Но мы перелопатили очень много фотографий и документов из истории викторианской Англии. И когда я в эту историю начал углубляться, заметил вполне любопытную деталь. Оказывается, очень похоже на Россию двадцать первого века. Судите сами: трещащая по швам империя, монархия, абсолютно закрытое сословное общество с отсутствием лифтов между сословиями, страшная ханжеская мораль. И главное — все хотят быть чуть больше англичанами, чем они есть на самом деле. Если переложить на наши реалии, получается один в один.
— То есть в вашем фильме будут и политические аллюзии?
— Все увидите!