Однако «Евросонги» считаются брендами заграничного происхождения, а крымский фестиваль — продуктом исключительно местного музпроизводства, который, как известно, патронирует Алла Пугачева, а количество участвующих стран (20) со всех континентов придают событию статус экстраординарности. Директор фестиваля Валентина Басовская испытывает по этому поводу состояние, близкое к эйфории, и уверяет, что не только творческая, но и техническая сторона мероприятия превзойдут самые смелые ожидания. Ради этого сорокалетний зал «Юбилейный» в Ялте подвергается глобальному перевооружению и масштабному тюнингу. Даже давно заржавевшая и заклинившая раздвижная крыша теперь как новая, ездит туда-сюда, не рискуя обрушиться на головы зрителей и участников.
Предметом еще одной гордости организаторов является международное жюри, которое, как и конкурсантов, собирали по всему миру. В результате создалась хоть и небольшая — 7 человек, — но крайне живописная команда. Две сопредседательницы и обе практически музыкальные иконы — София Ротару и Глория Гейнор; не менее иконоподобные и очень разноформатные Александр Бард (прародитель секс-революционной «Army Of Lovers» и создатель нынешней электронно-роковой «Gravitonas») и «греческий соловей» Демис Руссос. Основательности картине добавят филиппинская звезда Надя аль Садек и известный финский промоутер Антеро Пайвалайнен. Заместителем г-жи Ротару по жюри к тому же назначен Валерий Леонтьев, что стало в жизни певца подлинным потрясением, ибо прежде он никогда не состоял ни в одном жюри и всячески избегал подобных развлечений. О причине и мотивах неожиданной жизненной «премьеры» звезда эстрады рассказал в эксклюзивном интервью «ЗД».
— Я просто не мог сказать «нет», — объяснил г-н Леонтьев, — потому что для меня фестиваль в Крыму, сам зал «Юбилейный» — своеобразная точка отсчета. 32 года назад, в 1979 году, я успешно выступил на всесоюзном конкурсе в Ялте и до сих пор вот не могу остановиться. Сказать «нет» было бы неправильно, поэтому я сказал «да». Заодно смогу узнать, каково себя чувствовать в качестве члена жюри.
— А как вообще ты относишься к такой роли в жизни — судить других?
— Отношусь очень осторожно. Я никогда и не подписывался на участие в такого рода «судилищах», потому что мне всегда казалось катастрофичным и очень жестоким, если вдруг недоданный мною какой-то один балл может изменить судьбу человека в худшую сторону. Как говорится, не жури и журим не будешь. Но в этот раз все-таки рискнул.
— Нужны ли современному шоу-бизнесу подобного рода конкурсы в принципе?
— Думаю, это самый короткий путь к известности. К любому конкурсу всегда привлекается внимание — не только жюри, зрителей, но и телевидения, продюсеров, авторов. Для начинающего артиста это самая короткая дорога, чтобы о себе заявить, показать себя. Не обязательно даже хватать какие-то призы, побеждать. Это бывает намного продуктивнее и полезнее для будущей карьеры, артистической судьбы, чем долго обивать пороги телевидения, продюсерских кабинетов или студий звукозаписи, искать деньги, и, надо сказать, немалые. Так что не только эффективнее, но и дешевле — участвовать в конкурсе.
— Насколько те «Крымские зори» в Ялте в 1979-м помогли стать тебе Валерием Леонтьевым, которого мы сейчас знаем? Действительно ли все было так судьбоносно?
— Конечно! На меня обратили внимание! В те годы (а тогда еще не было слов «продюсер», «промоутер», «менеджер») был знаменитый концертный администратор Эдуард Михайлович Смольный, который, посмотрев конкурс, сразу взял меня в свои концертные программы. Я поехал по стадионам в одной программе с Клавдией Ивановной Шульженко, Анатолием Папановым, с замечательной обоймой больших артистов. Это был первый результат конкурса. Второе: меня сразу пригласили на фирму грамзаписи «Мелодия» — единственного издателя пластинок в Советском Союзе, и выпустили мою первую маленькую пластиночку-миньон. И третье: за меня взялся композитор Давид Тухманов, который и создал для меня впервые собственный оригинальный репертуар. До конкурса, будучи неизвестным артистом, я исполнял чужие песни — все равно что носить шубейку с чужого плеча. Благодаря Тухманову у меня появился собственный репертуар, с этого, собственно, и начался мой путь на телевидение, на радио и т.д.
— Авторитет Тухманова к тому же стал своего рода и охранной грамотой, не так ли? Тебя ведь сразу норовили «закрыть» за чересчур яркий, скандально несоветский образ. В одном журнале тогда написали, что у нас появился артист, поющий не хуже Бобби Фаррела из «Бони М.», что было забавно, потому как Бобби только открывал рот под фонограмму продюсера Фрэнка Фариана...
— Тогда много чего писали. Американский журнал «Тайм» посвятил вдруг обзор советской эстраде и написал тогда, что певец Леонтьев напоминает по звучанию Мика Джаггера, а по хореографии — Михаила Барышникова. Сравнения, надо сказать, по тем временам выглядели просто криминальными: представитель «чужеродной» музыки и балетный эмигрант — «предатель Родины». Доброжелатели тут же, разумеется, подложили этот журнал председателю Гостелерадио Лапину, после чего я действительно был на пороге прикрытия на телевидении. Так что не всегда слава становилась мне полезной.
— Изучил ли профайлы будущих конкурсантов, которых будешь судить да рядить на «Крым Мюзик Фест»?
— Я видел фотографии участников, посмотрел несколько видеоклипов, прослушал все конкурсные песни, и оригинальные, и мировые хиты, которые входят в обязательную программу, как это обычно бывает на подобных конкурсах. В этом смысле оригинальный материал всегда проигрывает мировым хитам, ухо воспринимает их по определению лучше, чем незнакомые песни, которые, конечно, неравнозначны по уровню сочинительского таланта. У меня, разумеется, уже появились свои предпочтения, о которых я не могу пока рассказывать, но скажу, что сильные вокалисты на конкурсе будут. Да и, судя по фотографиям и клипам, все артисты яркие, молодые, интересные. Посмотрим, что преподнесет сцена, потому что фото и видеоклип — это одна история, а когда человек выходит на сцену, не прикрытый спецэффектами, не заглаженный, не вычищенный на звукозаписи, тут и становится ясно, кто есть кто.
— Насколько, по-твоему, оправданна в нынешние высокотехнологичные времена, когда есть Интернет, телевоутинг и прочие занимательные вещи, такая форма оценки, как вердикт жюри из семи ли, из девяти или даже одиннадцати человек?
— А мне кажется, что так все-таки справедливее. По крайней мере, те решения, которые принимает жюри, возникают в тот же момент, когда спета песня. Это видит публика в зале, реагирует. Это живые, естественные эмоции. Это не мифическое виртуальное голосование стран, происходящее неким электронным способом, который мы как зрители не можем видеть. Как это совершается? Нам говорят, на том же «Евровидении», что справедливо. Но мы не можем проверить, только поверить. А когда голосует жюри в зале, зритель это видит, это реальное действие и открытая процедура.
— Как ты сам реагировал на вердикт жюри, когда был конкурсантом в 1979 году в Ялте?
— Я смотрел на то жюри как на небожителей, на богов, которые влияют на судьбы нас, простых смертных.
— И на Софию Ротару? Она ведь и тогда была членом жюри! Хорошую, кстати, поставила тебе оценку?
— Я помню, что она была за меня, что называется, и руками, и ногами, и даже ссорилась из-за меня с другими членами жюри, например, с композитором Марком Фрадкиным, который очень-очень хотел закопать меня на том конкурсе. А теперь она председатель жюри, а я ее заместитель! И тот же театр, и та же сцена!
— И та же Ротару!.. Ждем с нетерпением оценок вашего жюри и надеемся на их субъективную объективность.
* * *
В архивах поклонников и по сей день хранится пожелтевшая от времени пресса, со множеством публикаций о новой ни на кого не похожей звезде. Сегодня эти архивы оказались в руках нашего корреспондента. И то самое первое интервью, которое певец дал сразу же после конкурса, после победы. Кстати, «Московскому комсомольцу».
«Я просто не поверил, когда победителем первого тура назвали меня — рассказывал тогда певец — и очень растерялся. Все подходили, поздравляли, пожимали руки, а я молчу и ничего не могу ответить. Правда, мои друзья потом подшучивали, что после второго тура я вел себя увереннее, а на третьем финальном от растерянности не осталось и следа. Но я, честно говоря, до последнего пел и переживал, боясь оторвать глаза от стола с членами жюри. Но своей победе я, конечно же, очень рад. Особенно приятно было получить диплом лауреата из рук Софии Михайловны Ротару. Она сказала мне «Я рада за Вас, в добрый путь, Валерий!»
Другой газете артист поведал ответ на главный вопрос для начинающего певца — каким быть, чтобы тебя запомнили.
«Я завидовал многим певцам — признается молодой лауреат — хотел петь профессионально, как Карел Готт или Валерий Обдзинский. Искренне отдавать себя песне, как София Ротару или Алла Пугачева... Не походить на них, а учиться работоспособности, умению держаться на сцене, искренности... Хочу надеяться, что когда зрители смотрят на меня, то не проводят аналогии с другими артистами
— А чего Вы ждете от публики?
— Чтобы она понимала и принимала меня. Чтобы ее интересовала не только моя внешность и костюм, но и мое внутреннее состояние. Когда я вижу, что зритель, слушая мои песни, взволнован — я счастлив!»
Тот 79-й год и участие в крымском международном фестивале стали для Леонтьева удачными и ознаменовали его путь на большую сцену. Уже тогда и зрители и члены жюри назвали молодого певца настоящим открытием конкурса.
С того дня прошло более 30 лет, а он все такой же — не устает поражать и удивлять своих поклонников. Готовит новую программу, которую собирается показать осенью в Кремле и обещает, что она нисколько не уступит его предыдущим шоу — «По дороге в Голливуд», «Фотограф сновидений», «Безымянная планета» и многим другим... А совместно с этим готовится к очередному международному фестивалю молодых талантов в Ялте. Правда, уже не в роли конкурсанта, а в роли сопредседателем жюри. Причем, в солидной звездной компании — с Аллой Пугачевой и Софией Ротару, которые еще в далеком прошлом казались недостижимыми кумирами...
Подготовил Максим Яковлев