— Не помешал наш президент вашему выступлению своей приветственной речью?
— Наоборот, он очень помог концерту, привнес в него изюминку. Плюс мы еще смогли подстроить звук, потому что поначалу он не очень был хороший.
— Как вы относитесь к политикам?
— Я еще в ранние годы понял, что бездарен в политике, поэтому никогда не пытался сдать какие-то нормы ГТО в этом плане. Меня это просто не интересует на каждодневном уровне.
— Вас, по идее, ни украинцем, ни американцем не назовешь. Вы человек мира?
— Это факт, и это мое любимое ощущение. Но я не мечусь из угла в угол. У меня есть четкие якорные места: Нью-Йорк, Рио-де-Жанейро и Киев. Я свято соблюдаю этот треугольник. 12 лет я прожил в Нью-Йорке, уже четвертый год пошел в Рио, а в Киеве мы с друзьями сейчас даже открываем новый клуб. Это немножко иронично, но я вернусь на Украину уже в качестве посла бразильского андеграунда. Хочу поделиться со всеми тем интересным, что я нашел в Бразилии.
— Вы уже давно не андеграунд, вы уже первой величины звезда, в Россию вот зачастили…
— По-настоящему андеграунда и мейнстрима больше не существует. Это закончилось в 90-х, когда “Нирвана” прорвалась, эта классификация рухнула. “Ману Чао” — это полный мейнстрим и это полный андеграунд! То же самое и “Гоголь Борделло”. Теперь все панковские группы на больших лейблах и все — поп-звезды, х… проссышь!
— Материтесь только по-русски!
— Я и по-цыгански могу загнуть!
— По сравнению с другими западными артистами вы здесь появляетесь довольно часто.
— Да? Значит, пошла нога наконец! Да, это наше выражение — “пошла нога”. Нам приятно сюда ездить, потому что в какой-то момент мы начали диву даваться — как так? Нас давно знают в Японии, в Австралии, в Бразилии, а в России — нет. Наконец Россия откликнулась. Эта культура — наш базис, наши корни, основа. Костяк бэнда — я из Украины и два человека из России. Мы больше ощущаем украинское влияние, где этническая сторона более развита, чем в России. Этно-рок идет с периферии — “Браты Гадюкины”, “Вопли Видоплясова”, “Крамбамбуля” из Белоруссии, певица Гюнеш из Азербайджана. Он не может идти из столичных городов, потому что там нет никакого фольклора. В столицах может быть только псевдофольклор. А украинский рок всегда тем и славился, что был абсолютно асоциален. Всем, на фиг, абсолютно наплевать на политику и злобу дня!
— Ну вот, у вас “пошла нога” здесь, и что, переедете?
— Нет. Мы выпускаем мини-альбом на русском языке, называется “Танцы эпикурейцев”. Две песни посвящены футбольному клубу “Динамо” (Киев). Просто мне фаны позвонили и говорят: “Жека, вот фаны на мелодию Челентано написали песню про “Динамо” (Киев), ты можешь записать ее под гитару? Мы ее будем на стадионе играть перед матчами”. Мне ничего не оставалось делать, кроме как снять самую лучшую студию в Лос-Анджелесе и записать номер размахом в “Jesus Christ Superstar”. Так появились две песни: “Демьяненко, Блохин, Бессонов — наши идеалы” и “Киев и мы” в стадионной роковой обработке а-ля “We will rock you!”.
— Любите футбол?
— Бразилия вернула мне интерес к нему. В таких странах, где в него играют с душой, а не только ради денег, возвращается интерес. Не зря футбольные фанаты мне позвонили. Увидели, что я выступаю в майке “Динамо” (Киев). А я часто выхожу на сцену в обычной одежде. Я давно разработал такую систему — могу спать, играть и летать в одном и том же.
— Вы же понимаете, что здесь ничего невозможно легально продать. Зачем вам нужен этот русский альбом?
— Здесь вообще ничего невозможно продать, и со стратегической точки зрения сюда ездить нечего. Мы ездим сюда, потому что поняли, что у нас тут есть настоящий свой слушатель. Свой! Ради того, чтобы разделять нашу энергию с теми, кому нравится, и ездим. У нас и бразильский альбом есть, где играют бразильские музыканты и я пою на португальском.
— Вы сейчас исполняли песню Высоцкого “Баллада о любви”, это одна из любимейших народом его песен. Почему выбрали именно ее?
— На самом деле мне это пришло в голову сегодня утром. Я только что эту песню записывал для саундтрека к фильму. Высоцкий и Creedence — авторы моих колыбельных в детстве. Моему отцу сейчас 57 лет, он был одним из первых рокеров на Украине, у него была группа “Меридиан”. В детстве я просил, чтоб он мне перед сном играл “Ой, Вань, гляди, какие клоуны” или “Have you ever seen the rain”. Высоцкий — это моя основа еще до рока. Я считаю, у меня несколько основных больших влияний. Но Высоцкий — это первое. И только потом я вкурил The Doors, Queen и все остальное от отца. Потом уже я сам вкурил панк на полную катушку и, конечно, весь наш русский советский рок. Я наполовину еще из старой советской школы, хотя слишком молодой для нее, родился в 72-м.
— Как раз можно было впитать весь дух советского хиппизма.
— Это конечно! Но у нас на Украине все это с задержкой происходило. Пока у нас первый рок-клуб открыли, в Ленинграде он уже закрылся.
— Вы ярко сверкнули в совместном выступлении с Мадонной. Собираетесь еще что-то делать с попсовыми звездами?
— Не приведи господь! Я не относился к той истории с Мадонной как к коллаборации, просто прыгал там с гитарой. Снялся в фильме, заодно песню спел. Как говорится, нагадил и скрылся в трубе.
— Однако сейчас часто пишут, что именно Мадонна дала вам серьезного пинка наверх.
— Это, наверное, в России или в Чехословакии так считается, там, где люди живут запоздалыми таблоидами. На самом деле можно сказать, что Мадонна притусовалась к нам слишком поздно. “Гоголь Борделло” уже десять раз объездила весь мир до того, как она “открыла” нас. Мы были уже очень крутой и знаменитой группой. И после того, как мы сыграли с Мадонной, для нас ничего не изменилось. На наших концертах не появились люди в футболках с ее портретами. Мы с ней даже иногда смеемся на тему того, что это было не так уж и круто! Да, мы общаемся. Она приехала в Бразилию, мы с ней пошли на карнавал, я ей показал и рассказал все, что знаю о Рио-де-Жанейро. Потом это все показывали и обсуждали в прессе. Ну и пусть… Что, обязательно пить, курить и трахаться?
— Это забавно, все к этому стремятся!
— Все стремятся, просто некоторые это уже давно воплотили и продолжают жить.