— Не верится, что мы говорим с вами по поводу 40-летия! Вы не ассоциируетесь с образом гранд-дамы. Скорее с бунтаркой из фильма “Чучело” или загадочной принцессой Фике из “Гардемаринов”.
— Я также не ощущаю, что приближаюсь к преклонному возрасту. Но чувствую, что созрела для осуществления новых идей. Стала мудрее, опытнее и в 40 лет могу себе позволить то, что мне было недоступно в 20. Везде есть свои плюсы и минусы. Я стараюсь быть оптимистом и больше внимания обращать на плюсы. На самом деле это не страшный возраст, можно считать, все еще впереди.
— Чувствуете мандраж в перед этой датой?
— Так много всего до дня рождения случилось за последние месяцы: премьера фильма “Любовь-морковь-3”, подготовка к сольному концерту в Кремле, который совпал с маминым днем рождения, много передач, фильмов, посвященных моей судьбе. Это меня до такой степени вымотало, что я решила не праздновать день рождения даже для себя. Мы с мужем просто уедем на несколько дней в Европу. Давным-давно, в моей балетной юности, случалось, что дни рождения совпадали с гастролями, и я куда-то выезжала. Но за последние лет 18 этого не происходило. В первый раз за многие годы я не буду отмечать день рождения.
— Помните, как вам исполнялось 30?
— Конечно! Замечательный праздник. В тот день выдавали премию “Овация”, и я получила награду за сольный концерт. Это была моя первая серьезная премия в России. Мы сразу отправились отмечать оба счастливых события — и день рождения, и премию. Не помню, чтобы я тогда переживала о возрасте… У меня всегда столько забот, хлопот и творческих планов, что по поводу возраста я не впадаю в депрессию. Рядом со мной мама, которая прекрасно выглядит, у нее полно идей, она активна в творчестве, быту и везде-везде. За ней бы успеть! Ей 60, и она для меня огромный пример в том, что нет никаких ограничений из-за возраста.
— Шарлотте Генсбур было довольно тяжело доказывать свою творческую состоятельность на фоне гениальных родителей. В Америке Лайза Миннелли пережила такой период. Подобных примеров предостаточно. Каково это — чувствовать себя дочерью великой матери и одновременно вести свою яркую линию?
— Думаю, что и эти девушки, о которых вы сказали, безумно любят своих родителей. При этом, конечно, многие думают, что они блатные и им все легко. На самом деле порой родственные связи больше мешают, чем помогают. Я уже 18 лет на эстраде, но до сих пор нет-нет да кто-нибудь пройдется по тому, что я какая-то блатная-пробивная. Почему-то во всем мире приветствуются династии врачей, строителей, учителей — это считается правильным, что профессия передается от отца к сыну, от матери к дочери. Но стоит ребенку театрального артиста пойти по стопам родителя — это осуждается, считается позорным и неприемлемым. Хотя диплом учителя и врача при желании можно купить, а перед зрителями на сцене не будет вместо тебя стоять отец, мать или муж. На сцене ты стоишь один на один со зрителем. И в кино тоже за тебя никто не сыграет. Глупо до сих пор заявлять, что меня кто-то продвинул или протащил. Я своими руками-ногами, лицом, душой, характером все эти годы выступала перед зрителем искренне и качественно, как я считаю. Если люди пришли 18 лет назад на концерт из любопытства посмотреть на дочку Пугачевой, то на следующий концерт они бы не пошли, и не ходили бы всем бывшим Союзом столько лет. Многие до сих пор не верят, что я пою живьем и сама танцую в шоу. Странно, что я все это должна постоянно доказывать. Но это меня не обозлило, я продолжаю ездить на гастроли и так же честно выхожу на сцену.
— Вы планировали карьеру певицы — или она случилась спонтанно?
— Первый шаг был сделан на “Рождественских встречах” с песней “Поговорим”. Тогда никто из близких не думал, что я решусь это продолжить, восприняли все это как милый номер. Развития той истории не ожидали, да и я не собиралась больше петь. Только через полгода пошли предложения, а потом за несколько лет набрались песни и на альбом. Я изначально не стремилась на сцену, а наоборот, даже побаивалась. Никто не верил в меня, говорили: мол, зачем тебе это нужно, у тебя маленький ребенок… Но я решила, что мне интересно было бы сделать что-то новое на сцене: получится — не получится, будет видно. Нырнула в это с головой, можно сказать, без благословения мамы.
— Никите 20 лет, он заканчивает киноакадемию в Нью-Йорке, снимает интересные короткометражки. Будете привлекать его к своей работе, он же может клипы снимать для вас, чтобы деньги в семье оставались?
— Почему нет? Когда у меня были гастроли в Америке и он пришел на концерт со своими одноклассниками, я им сказала: “Учитесь, ребята, я надеюсь на вас, на ваше поколение, у вас молодые мозги, свежие идеи. Надеюсь, что будем сотрудничать”. Никита ответил, что с удовольствием что-нибудь для меня сделает.
— Народная слава на несколько лет раньше досталась вашему первому мужу Владимиру Преснякову — говорят, вы были его поклонницей. Каково это было — быть одновременно и поклонницей, и любимой женщиной?
— Я не была в рядах тех поклонниц, которые стояли под сценой, писали записки и ждали автографа. Наше знакомство совпало с ростом его популярности. В то время он еще не собирал стадионы, а работал в ресторане в программе Лаймы Вайкуле. Я и вовсе училась в школе. Мы познакомились на съемках новогоднего “Огонька”, когда он пел песню “Чарли Чаплин”, а я играла на барабанах у Владимира Кузьмина в песне “Симона” — на подтанцовках была. Его популярность возникла в процессе нашей дружбы, которая перешла в нежную любовь и достаточно крепкие семейные отношения. Конечно, для того, чтобы быть женой кумира (хоть я и не была официально женой) многих девушек в стране, нужно иметь выдержку. Тебя многие не любят, ревнуют. Но ты должна понимать, что мужчина-артист без поклонниц не может, это его необходимость, он для этого пишет, живет, поет. Нужно понимать, что есть дом, отношения между людьми, а есть образ на сцене.
— Когда вы получили огромную популярность как певица, открылись ли для вас какие-то белые пятна в жизни шоу-бизнеса?
— Я выросла в семье суперзвезды, постоянно находилась за кулисами, видела отношения не только в моей семье, но и отношения других артистов. Для меня с самого начала все было ясно и понятно, никаких белых пятен не было. Я долго добивалась признания зрителей, и когда получила его, уже, конечно, ничего не сравнивала. У всех все по-разному.
— Обязательно ли современной женщине идти с любимым мужчиной в загс? Сами вы долго воздерживались от этого шага.
— Да, у меня с третьей попытки получилось. Считаю, что штампы и официальные документы совершенно необязательны для любимых людей, для крепких и стабильных отношений.
— Но вы все-таки пошли на это?
— Мне просто в первый раз в жизни сделали предложение, и я не отказалась. Неожиданно не отказалась (смеется).
— Это было романтично, как мечтают все девочки?
— Нет, он не вставал на колено. Мы просто по-человечески решили это между собой в стиле “а давай? — а давай!”. Мне так намного больше нравится, нежели какой-то напускной пафос.
— Кристина, вся страна в прошлом году горячо переживала за вас во время суда с Русланом Байсаровым из-за Дени. Вы были на грани нервного срыва. Когда несколько лет назад у Бритни Спирс муж отсуживал детей, она впадала в истерики и творила невообразимые вещи. Как вам удалось сохранить лицо и достойно выйти из этой шумной истории, даже не приостанавливая работу?
— Я не только не приостановила гастроли, я еще в это время снималась в фильме! У меня был контракт. С одной стороны творчество, работа, с другой — жизнь, бытовуха, неприятности, которые могут с артистом произойти. Сложность актерской профессии в том, что неважно, как ты себя чувствуешь, какие у тебя личные проблемы, ты должен выходить на сцену и выступать. Сейчас я не очень люблю вспоминать ту историю, она в прошлом, и мы с этим справились. Самое главное, что со мной были моя семья, мама, муж, Никита, друзья, коллектив. Несмотря на нападки с другой стороны, я чувствовала свою правоту и была уверена в том, что не сделала ничего плохого, это и помогало жить и продолжать выступать. Я правдолюб, не люблю и не умею врать. Период был неприятный, во всех отношениях противный, но я сохранила свое лицо, потому что чувствовала себя абсолютно правой. В итоге правда восторжествовала, и мы смогли договориться.
— Вы планируете еще одного ребенка?
— На все воля Божья. Если получится, я — с огромным удовольствием.
— Ваша жизнь состоит из концертов — ваших. Можно ли вас вытащить на концерт артиста, который вас интересует?
— В Москве, конечно, редко это получается, но, например, в воскресенье мы ходили в “Олимпийский” на группу Muse, это было подарком Никите на день рождения, так как он не смог попасть на их концерт в Нью-Йорке. Зимой свершилась моя двадцатилетняя мечта. Как раз когда я была беременна Никитой, в Лондоне выступал Принс, и у меня не получилось на него попасть. И вот 20 лет спустя сходила на его концерт в Нью-Йорке, это огромное для меня счастье. Летом собираюсь сходить на Шаде. Непередаваемое удовольствие — стоять и петь с любимым артистом его песни!
— Вы родились и выросли в Советском Союзе. Сейчас вы уже являетесь по сути гражданином мира, можете поехать куда захотите, жить где хотите. Ощущаете в себе стержень именно советского человека? Тот самый “совок”, который сейчас принято критиковать?
— Я абсолютный колхозник, люблю быть в коллективе, коллективизм привит мне еще в школе. У меня было классическое октябрятско-пионерское воспитание. Не забываю свое пионерское прошлое, наоборот, с нежностью вспоминаю, не знаю, почему это все так критикуют. Считаю себя патриотом. Могу путешествовать, могу переехать жить к мужу. Но зачем? У меня здесь творчество, работа, поклонники — то, к чему я шла много лет. Не собираюсь это бросать. Мой дом здесь, в России.
— Вы следите за политической ситуацией в стране?
— Не очень, честно говоря, как и многие, я в этом просто запуталась.
— В вашей жизни остается место друзьям?
— Конечно, только их не так много. Когда мне было лет 20, казалось, что весь мир — мои друзья. Хотя я и сейчас остаюсь наивным открытым человеком, тогда я была еще более наивная, да и круг общения был больше. Володя тоже открытый человек, и у нас было много людей в доме, кто-то все время оставался ночевать. Со временем жизнь кого-то выталкивает из круга общения, кого-то оставляет. Сейчас у меня есть приятели, подружки, друзья, с которыми можно проводить время, поехать отдыхать. Например, с подружками, у которых дети такого же возраста, как Дени, мы общаемся на тему детей и мужей. Вечеринки происходят в таком формате: мужья между собой, женщины между собой, дети между собой.
— Можно от вас услышать крепкое словцо?
— А от кого нельзя? Мне уж 40 лет, могу себе позволить! Обычно этим пользуешься, когда человек тебя не понимает с первого раза. Ему раз скажешь, два скажешь, а потом уже и надо на место его поставить. Но я редко прибегаю к ругани, потому что не истеричка, стараюсь не поднимать голос лишний раз. Да и связки надо беречь. Иногда после выступления я просто громко говорю, надо спустить пар, если мне, например, что-то в концерте не понравилось и были проблемы. Но это не значит, что я ругаюсь. Просто после концерта в течение часа не могу тихо разговаривать. Да, могу ругнуться и в быту — все мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо.
— Вы чувствуете себя счастливой?
— Да, почему нет? Счастье — оно когда все здоровы, когда ты можешь увидеть близких, позвонить и узнать, что у всех все хорошо. Когда все дружны и могут помочь друг другу, посоветовать что-то. Если в семье недопонимание, сбои, это сразу напрягает, ты без конца об этом думаешь, даже на сцене. Не всегда отношения в семье гладкие, у нас ведь разные поколения — мама, я, мои дети — бывает, происходит сбой в понимании, и хочется это сразу разрешить. Для меня главное — гармония в семье, это и есть мое счастье.