Ушел из жизни Михаил Козаков. Сразу в голове возникают картинки из прошлого, немое кино, калейдоскоп. Вот он в «Убийстве на улице Данте», молоденький роковой красавец. И представлять не надо, что тогда творилось с женщинами, впервые увидевшими его на экране. Вот, в «Человеке-амфибии». Да, опять негодяй. Ах, как он умел играть негодяев, таких пленительных, обаятельных, неотразимых. Но в «Соломенной шляпке»… Это уже совсем другой человек . Помните: «коровки…», «пастушок», и это неповторимое «г-р-р-расирование». После такой роли многие весьма нетрадиционные люди посчитали его своим. Ну а кто не считал его своим! Абсолютно все. Вот он – Дзержинский, чистые руки, холодная голова, горячее сердце. И столько анекдотов по этому поводу. По его поводу.
В искусстве Козаков был непоколебим, хотя не всегда шел прямой дорогой. Того самого председателя ВЧК он играл бесконечно, но лишь для того, чтобы снять главный фильм своей жизни - «Покровские ворота». Это был его компромисс. Да, он не прошибал лбом стену, он шел в обход. Нормальный герой.
И герой-любовник, и характерный герой. Козаков всюду, он умел всё. И еще комедийный. «Донна роза, я старый солдат и не знаю слов любви». Как же это было уморительно, вместе с его сделанной хромотой и такой прямой спиной.
Впрочем, спину прямо он держал всегда. Вы скажете, а как же КГБ, он же во всем признался! Да, и тут Дзержинский, его тень. Он не был стукачом, просто человеком, временами слабым. Но всё-таки не смог сдержать это в себе, не захотел скрывать, должен был очиститься. И признался.
В самом конце перестройки, совсем перед распадом страны, своей родины, уехал в Израиль. На родину историческую. Мотивировал – ради детей…
Кстати о детях. Детей у Козакова было много, почти все от разных жен. Он был очень честным в этом смысле: если влюблялся – женился сразу!... Тогда казалось, что в доживающем последние дни СССР наступает апокалипсис, всё рушится, и надо успеть сбежать от обломков, прихватив самых близких. Он успел, и долго убеждал себя и всех нас, что вот, наконец, и нашел свое счастье. Делал пробежки по берегу моря, выучил иврит, играл на нем спектакли.
Но воздуху, воздуху-то не хватало! Маленькая, пусть и прекрасная страна, но всё равно ему не родная. Он вернулся. Государство уже другое – Россия, зато Козаков прежний. Лучше прежнего! Как почувствовалось сразу, что вместе с ним возвратилась целая планета. Это место было никем не заполнено, оно пустовало. Он вернулся, и сразу одарил нас всех только ему присущим культурным светом, духовной аурой. Сразу стало ясно – без Козакова Россия не наполнена, без него мы все не можем состояться. Он тут же окунулся в бурную эстетскую московскую жизнь, играл в антрепризах, читал на публике любимых Броцкого, Пушкина… О, как он читал! Ставил фильмы, художественные и документальные. И вроде бы опять нашел свое счастье… Но в том-то и дело, что он не мог никогда позволить себе быть счастливым до конца. Потому что, даже восходя на пик творческого блаженства, кубарем сознательно летел вниз, нещадно кляня себя и уничтожая. Это вечное его недовольство собой, такое фамильное, но и присущее истинной когорте людей его круга. Унижение паче гордости. Только так и никак по-другому Казаков возрождался к жизни, творческой прежде всего. Но при этом всё время разрушал себя. До дна, до конца.
Одна из последних его ролей на театре был «Король Лир». Наверное, всю свою жизнь он шел к этому Лиру, это стало квинтэссенцией его жизни. Да, такого бравурного, остроумного, мудрого, шутливого, игривого… Король Лир, потерявший всё, даже себя.
Михаил Козаков, мучениями, страданиями, огромным талантом обрётший всё. Прежде всего себя.
Светлая ему память.