“Отец учил меня на примере своего однокашника Гагарина”
— Сергей, много лет назад вы обронили фразу, что ваш папа учился вместе с Юрием Гагариным. И резко ушли от всяческих вопросов. Почему?
— Скажу честно. Мне не совсем удобно распространяться на эту тему, поскольку это было не со мной. Я был совсем маленький, когда мой папа Василий Васильевич мне про это рассказывал. Они учились вместе в Саратовском индустриальном техникуме. Папа частенько вспоминал его и даже ставил в пример, подчеркивая, каких высот можно достичь упорством и трудом. Помню из более поздних его рассказов, что Гагарин был невысокого роста и немножко стеснялся девушек. Он был прилежным парнем, старался больше учиться, был очень целеустремленным и не интересовался тем, что обычно увлекает молодых людей в эти годы. Его не интересовали шумные вечеринки, посиделки, походы в кино, а тем более всякие там дискотеки. А мой отец был, что называется, первым парнем на деревне. Как раз все это его интересовало. Как-то он вспомнил про сабантуй в техникуме по случаю сдачи экзамена. Туда уговорили прийти и Юрия. Вокруг моего отца было множество девушек, а Гагарин стоял скромно в стороне и стеснялся к кому-то подойти. Правда, потом его ребята буквально застыдили, и уже все вместе они ходили в гости к девчонкам в общежитие “через окно”. Обычные юношеские студенческие дела. Тогда никто и не думал, что будущее Юрия Гагарина — космос. Позже дороги сокурсников разошлись и уже никогда не пересекались. Отец наблюдал за успехами Гагарина, как и все советские люди, с экранов телевизоров и по газетным статьям. Но очень редко говорил, что учился с ним. Пожалуй, семья только и знала…
— В этом году 50 лет как Юрий Гагарин полетел в космос. И вам в этом же году исполнится 50 лет, так?
— Точно.
— Согласны ли вы с мнением, что 50 — переломный возраст для мужчины? Насколько ваш психологический возраст соответствует биологическому?
— Кто говорит? Мне кажется, что это чушь собачья насчет переломного возраста. Просто тело немного устало от разного рода напряжения по жизни. А насчет возраста как такового — как в 30 лет я себя чувствовал, так и сейчас — нет разницы. Ну, только опыта побольше стало. Пришлось хапнуть некой жизненной философии. А так я не ощущаю своего возраста. Моему телу 49. Скоро полтинник. А моя душа — понятие вечное.
— Кризиса возраста, я так понимаю, у вас не было?
— Нет. И думаю, что не будет. Я как-то не запариваюсь на темы, из-за которых люди могут впасть в кризис. Все это бред.
— Как будете праздновать юбилей?
— Пока все это только на стадии: давайте сделаем. Есть такое намерение забабахать хороший сольный концерт. Вторая часть концерта будет так, как я люблю: с бэками, с дудками, со сложными аранжировками. В общем, мощно и тяжело. А в первом отделении, наверное, выступят старые знакомые музыканты, с которыми я дружу уже 30 лет, и топовые артисты.
— 30 лет — большой срок. Не страшно это осознавать?
— Страшно начинать карьеру. Потому как черт его знает. Не знаешь ведь ничего. Одной музыкальной грамотности совершенно недостаточно. Когда по ходу жизни узнаешь весь этот “мадридский двор”, который раскрывается у тебя на глазах, когда приходит какой-то опыт, то уже даже приятно наблюдать за всей этой канителью.
— Вам, наверное, легче было воспринимать “мадридский двор”, ведь говорят, что шоу-бизнес недалек от спортивного мира. А вы же спортивный человек.
— Во-первых, к счастью, я и шоу-бизнес вещи несколько разные. А спорт… Когда это было-то?! Я был очень юн, и потом я не занимался профессионально спортивной карьерой.
— Как это? А множество медалей? Ваши победы?
— Ну да, было такое. Именно тогда я немного, что называется, “зазвездился”. И слава богу, что это случилось тогда, а не когда я попал в Москву и увидел стадионы. На самом деле в то время в нашей стране не было профессионального спорта вообще.
— В вашем послужном списке значатся только чемпионские бои среди юниоров. Но вы говорили, что участвовали в боях и со взрослыми.
— Было и такое. Выходил на ринг и со взрослыми дядьками. Тогда и сейчас это, конечно, запрещено. Но мне приписывали года, и я сходил за взрослого. Настал какой-то момент, когда я стал забывать, сколько мне реально лет.
— Вот видите, еще один пункт, который похож на шоу-бизнес.
— Отличие только в том, что там прибавляли, а тут убавляют. И там это делали помимо твоей воли: так надо было. А тут люди сами этим занимаются. Паспорта переделывают.
— Все астрологи в один голос твердят, что мужчины-Девы по жизни одиноки, крайне неуживчивые люди и занудны. К вам подходит такое определение?
— Астрологи вообще мало чего понимают. Могу сказать, что в некотором смысле я аскет, но опять же аскетизм проявляется местами. Я человек настроения. Мне иногда хочется куда-то уйти от всех. Надоели. Потом “бам” — резкий переход. Мне хочется тусни, общения, светских раутов.
— Светские рауты? Вы же не светский человек?
— Моя профессия подразумевает иногда быть светским. Это какая-то часть моей профессии, если я, конечно, остаюсь действующим профессионалом. Если я не буду появляться на публике, обо мне скоро забудут.
“Когда Пугачевой надо, меня достают из-под земли”
— Вас в свое время знала вся страна. Хит “О, боже” и дуэт с Пугачевой “Незваный гость” знали все. А сейчас вы ушли в тень…
— Милая моя. Если я и ушел в тень, то только по своей вине. Винить кого-то не приходится, да и не в моем это духе. Я ушел с телевизионных экранов, с ротации, но тому причиной только я сам. Мой жизненный образ. И поэтому все претензии, если они у меня есть, — только к самому себе.
— Вам не обидно, что ваша музыка не на потребу публике и не так широко известна? Да и вы не так широко популярны?
— Как Киркоров, да? Смешно это. Я учился на другой, на американской музыке: “Битлз”, “Дип-Перпл” наконец. Могу спеть популярные песенки, забубенить так, что будет “ах”, но у меня нет цели спеть какой-то потенциальный хит и быть топовым артистом. Причем это не какой-то, простите, ср…й пафос, а на самом деле. Другие задачи у меня.
— Кстати, о хитах. Около 20 лет назад, когда вы работали в театре Аллы Пугачевой, ей говорили, что, мол, Челобанову необходим хит. А она спокойно отвечала: “Не нужен. Он сам хит”.
— Наверное, она имела в виду не музыку…
— Кстати, мне всегда казалось, что вы — мужик, в конкретном понимании этого слова...
— (С удивлением). Конечно, мужик, а вы — баба. А к чему это?
— В свое время о вашем романе с Пугачевой не писал только ленивый… Вы можете про себя сказать, что в своих воспоминаниях никогда не опуститесь до панибратства и фривольности?
— Так, минуту. Что же я такого сказал, чего не знаете вы, к примеру? Я очень много чего знаю, и интимного, и другого, но за рамки приличного не вышел и никогда не выйду. Все было подано так, чтобы такого рода информация никого не задела. А фривольно — что вы имеете в виду?
— На всю страну называть Пугачеву Машей — это как, по-вашему?
— Это значит панибратски? Панибратски в моем понятии — это когда этого нет, а я себе позволяю. Это не было каким-то страшным секретом, о котором знали только она и я. Об этом знал весь театр. Алла сама воспринимала это с юмором, ей смешно было — наконец-то меня кто-то зовет по имени, шутила она. Почему нет? Ничего зазорного я во всем этом не вижу.
— Вам не обидно, что вас постоянно спрашивают о Пугачевой?
— Меня практически невозможно обидеть. На обиженных воду возят и еще кое-что. Потом Пугачева — это часть моей профессии, часть моей жизни, в конце концов. Это все равно, что спрашивать про мою маму, мою жену, мою любовницу. Это все взаимосвязано.
— Сейчас вы общаетесь с Аллой Борисовной?
— Ой, она такая девушка, что когда ей что-то срочно нужно, стильная музыка, допустим, — тут же меня найдет. Правдами и неправдами, надо будет — из-под земли достанут. Видимо, нет во мне необходимости, раз никто от нее давно не появлялся. Ну а раньше всегда так было, во всяком случае.
— Сегодня ваши дети уже взрослые. А как они отнеслись к тому, что в свое время на всю страну трубили о вашем романе с Примадонной, когда рядом была их мама — ваша жена, и вы с ней были не в разводе?
— Господи! А как они могли к этому отнестись? Какие обиды? Мы вместе ездили на гастроли. Когда в одной машине Пугачева, моя супруга Людмила, мой младший сын Никита и я, то какие могут быть обиды? А моя жена меня просто ни о чем никогда не спрашивала. Берегла нас обоих.
— Вашу жену даже называли декабристкой, когда она отправилась за вами в тюрьму и поселилась рядышком. Но говорить про это вы стали только сейчас...
— Сразу перебью. Я всегда знал, что она замечательная и потрясающая. И знал не только я, но и все мои близкие и друзья. Мы с ней очень много чего пережили. Неправда, что я не говорил о ней. Просто меня не спрашивали. Никакого табу на жену у меня нет. Спрашивайте о чем угодно!
— Хорошо. А сейчас вы один?
— Можно на эту тему я промолчу?
— Вы же сказали, что табу нет?
— Ну… Понятие “один” очень растяжимое. Если сказать кратко, то мне кажется, что мое сердце свободно.
— Где и с кем вы отдыхали в последний раз?
— Поселок Лермонтово на Черном море. С супругой.
— ???
— Да, с бывшей супругой. Разведен — и поехал. В жизни все возможно.
— Какой из ваших романов был самый безбашенный?
— Постоянно накрывает с головой. Это, наверное, не любовь, а влюбленность, совмещенная со страстью.
— Служебные романы неизбежны?
— Я стараюсь их избегать. Грамотные люди в свое время объяснили, что лучше этого не допускать. А уж коли так случилось, нужно строго соблюдать неписаные законы.
— А как у вас с самоиронией?
— Смотря что имеется в виду.
— К примеру, песня “Блюз”, где известная строчка “Я не пою, я слегка подвываю?”
— Эту мысль высказали авторы. Укупник и Данелия. А в чем тут стрем? Ребят, одну минуту, я спел: “Я не пою, я слегка подвываю”, — ну так попробуйте спеть так же. Повторите? Многие пытались. Голову сломали, но не получалось.
— Несколько лет назад вы достойно выступили в телешоу “Король ринга” и “Ты суперстар”. Сейчас вас зовут в телепроекты?
— Предлагали мне как-то тут сняться в “Музыкальном ринге”. Выдвигали ряд кандидатур, с которыми можно было бы посоревноваться. Я не до конца понимаю эту программу. Это же спорт: кто быстрее. Не потому что я считаю, что нет таких людей, кто бы мог со мной стоять на сцене, а потому что в нашей профессии соревноваться нельзя. Тут каждый человек показывает свою линию творческой харизмы. Вот когда всякий раз ваша журналистская братия пытается кого-то с кем-то сравнить — это выглядит странно. Где критерий такого сравнения? Я, например, человек манерный. Энергия подачи, музыкальная линия — все в моей манере выступления. Я не могу просто “сольфеджировать” или декламировать текст. Такие певцы, как я, — есть, но я их чаще встречаю не на большой сцене, а где-то в клубах. Вот сделать то, что сделал Игорь Николаев — “Бенефис”, — это интересно, и это другой разговор.
— Вы столько разных юных девушек продюсировали? Вы столько в них вкладывали, а они все куда-то уходили. Жаль?
— У нас не ценят настоящее. В нашей стране все вроде бы настоящее. Если бы у нас был институт продюсирования хотя бы на порядок покруче, тогда, прошу прощения, сиськи, письки, губки были бы на втором, третьем или пятом месте. На первом было бы вокальное изложение. У нас немножечко стоит это все на голове. А обидно? Ну если хотя бы у одного человека, которого я “выпустил”, получится клевый музон — это круто. И я могу смело идти на пенсию. Вот сейчас появилась Александра.
“Александра не мой клон, она пока еще учится”
— Вот мы и подошли к Саше. Вам не кажется, что вы сделали из нее своего клона? Причем во всех смыслах. Начиная от того, что ее зовут по имени-отчеству, и заканчивая манерой исполнения и оригинальным тембром?
— Мы еще не определились, какое имя ей оставить. Пока да, оставили так. Чтобы вам было легче, зовите ее Александрой.
— Дело ведь не в “легче”? Вы так хотели заиметь свой клон в женском обличье?
— Нет, она пока еще учится. Пытается повторять что-то за мной и использует некоторые мои приемы. И это нормально в процессе обучения. Вот когда она их освоит в совершенстве, когда будет отлетать от зубов энергия подачи, манера, стилистика выстроенности мелодического материала, вот тогда я отсеку всю, как вы называете, челобановщину. В ней останется лишь ее. Вообще я очень рад, что хотя бы первая задача достигнута. Внимание привлечено. Будем идти дальше.
— Вы же понимаете, что если она будет петь в таком же стиле, то она не станет популярной?
— Откуда вы знаете?
— Вы же сами сказали, что у вас другие задачи. Не “хитовые”.
— То, что я говорил, касается меня. Понимаете, если бы у меня была куча амбиций, как у наших звезд, я бы, наверное, был бы давно “номер раз”, выдавал по сольнику в год, колесил с гастролями по всей стране. Но я музыкант больше студийный, чем концертный. А на студии я могу жить всегда.
— Вот мы сейчас сидим в неком продюсерском центре. Зачем вам он, если вы сами продюсируете молодых?
— Это всего лишь игра слов. Затем, что тут все есть. Репетиционная база, студия, танцевальный зал. Персонал для студийной работы, который меня будет устраивать… А уж как он будет называться — неважно. Какая крыша над головой — не суть, главное, есть где развернуться музыкально. Потом — есть кровать и чай с кофе.
— Чай с кофе ли?
— Не-не. Я давно завязал со всем. Наркотики уже были так давно. Стал принимать их еще в армии. У нас полроты были казахи. Все курили план, носили под языком наст. Это было в порядке вещей. Никто даже не осознавал, что это уголовно наказуемо. Такой образ жизни у казахов был там. Мне казалось, что это такая ерунда, когда мне предлагали закурить. А потом понеслось...
— Трудно было бросить?
— Бросить можно пить спирт. Тут немного иначе. Трудно — это не то слово. Пересилить себя можно, и даже от ломки еще никто не умирал. Но хочешь ты этого или нет — будет сниться тебе, как ты куришь и кумаришь. Гипноз, самогипноз тоже не помогают. До тех пор, когда к тебе не придет осознание, что это смешно. Иными словами, надо отнестись к этому не как к наркотику, а как к какому-то баловству. Вот тогда сознание становится другим. Вам это очень трудно понять. И слава богу. Это глупо, что говорят врачи. Лечить и тому подобное. Меня водили к врачам. Один раз было очень смешно. Привели. Надо мной колдовали, ходили, пары пускали. Я пытался сдержаться и не рассмеяться. Высидел. Ради приличия целую неделю не курил. И потом заново.
— А как сейчас с вредными привычками?
— Из вредных привычек осталась только дикая тяга к музыке. (Смеется.) А если серьезно, то свою цистерну я выпил и свой косяк докурил. Было много чего. Даже однажды побывал на том свете. От передоза часто бывает сердечная недостаточность. Вот и у меня она была. Мне сейчас свежесть нравится.
— Миру должен явиться новый Челобанов?
— Зачем вам новый? Старого-то выдержите! (Смеется.) Я пока еще не сбитый летчик. К юбилею, надеюсь, выпущу и диск, и видео, и все ему подобающее. А может, останусь обычным музыкантом, который будет лить на свет одну челобановщину, которая понятна далеко не всем.