— Придется говорить страшно осторожно — не дай бог кого обидеть публично. А то в суд подадут. Буду, как у Пелевина в последнем романе, вместо “ах ты ж гнида, да я тебя закопаю!” писать “наши эксперты посоветовались и пришли к решению, что ваше поведение не вполне соответствует международным нормам и может привести к непредсказуемым последствиям”.
Мне сказала знакомая дама, что знаменитая ныне певица по имени Ваенга поет ее песню и мою песню. Которые она взяла с диска Ольги Арефьевой. Которые Оля записала на этот диск без предупреждения и по ошибке указала там, что песни народные.
— А что за песня?
— Эту песенку я сочинила случайно, классе в 9-м или в 10-м (тридцать с лишним лет назад), и периодически пела в веселых ситуациях — за столом или у костра. Иногда в присутствии Оли, с которой мы тогда дружили. Записывать ее не собиралась.
— Значит, сначала песня была без авторства на диске у Ольги Арефьевой. А с ней вы об этом не говорили?
— В свое время, когда мне указали на то, что на диске песня обозначена как народная, я Оле через знакомых передала просьбу все же как-то авторство обозначить. И оно было обозначено, правда, уже на сайте. Хотя все равно не очень приятно, что эта песня записана на чужой пластинке. Если бы меня спросили, я была бы против записи и издания.
— А потом вы узнали, что ее без авторства поет Елена Ваенга. Что вы предприняли?
— Я сначала, не подумав, написала довольно жесткий пост в “ЖЖ”. В нем были какие-то резкие (без криминала) слова, но они не были направлены непосредственно на певицу. Потом, раздобыв телефон директора Ваенги, позвонила ему. Он радостно пообещал, что песню Ваенга больше петь не будет. “Может, денег дадите? Вы ж ее уже пели”, — сказала я неуверенно. “Сколько?” — весело спросил он. “Ну не знаю”, — говорю. “Тысячу рублей могу дать”, — сказал он. Он мне еще подробную экономическую раскладку дал, почему именно тысячу, то есть это было от щедрот, так-то вообще рублей семьсот получалось. Причем он сказал, что песня исполнялась всего один раз. У меня нет оснований этому не верить.
Я решила: и связываться не надо было. И думаю: зря в “ЖЖ” ругалась, сейчас он прочитает — и мне труба. Точно, звонит. Угрожает судом за оскорбление личности. Я объяснила, что резкое слово было направлено отнюдь не на незнакомую мне и, возможно, вполне достойную женщину, а было употреблено в собирательном смысле. “Но если вас коробит, — говорю, — я уберу”. И немедленно убрала.
Через полчаса звонит девушка. Голос мелодичный и взволнованный. “Я, — говорит, — Лена, получилась некрасивая история, я ходила на концерт Арефьевой, купила диск, песни понравились, написано — народные, стала петь, а оказалось, что не народные, и как теперь неудобно”. Я была очень тронута: “Да пойте, Леночка, на здоровье, мне-то она все равно не нужна”. И мы так мило с ней поговорили.
— То есть конфликт был исчерпан?
— К сожалению, это был далеко не конец. Пишут из одной газеты. Мы, мол, хотим осветить конфликт, нам кажется, что директор Ваенги с вами плохо разговаривал. “Мне это не нужно”, — говорю я. От комментариев отказалась. Но они все равно сделали публикацию, а цитат понадергали из моих постов в “ЖЖ” — как будто это прямая речь и я даю им интервью. Дальше начался обвал публикаций в Интернете — испорченный телефон. Пишут, что меня кто-то “обидел”, что мне “отказались платить авторские”… За мою прямую речь выдают собственные домыслы.
— И каков же итог? Кто прав, кто виноват?
— Ваенга ни в чем не виновата, на диске действительно написано, что музыка народная. Оля тоже не виновата — возможно, я при ней не настаивала на том, что это моя песня, а не “народная” (хотя можно было, конечно, и спросить). Директор тоже не виноват — просто он хороший экономист. Песня не виновата — просто мне она не особо интересна, пойте на здоровье. А виновата во всем, наверное, я — не надо было высовываться. Да? Просто хотелось бы подчеркнуть, что я не провоцировала скандал — наоборот, хотела его предотвратить.