— Изначально я режиссер игрового кино, хотя на моем счету много документальных телепроектов. В кино я попал в 19 лет. В советское время во ВГИК без высшего образования не брали. Поэтому я сначала закончил актерский в Минске. Помню свою первую роль, эпизодическую. Мне дали огромного дога, я должен был вместе с ним подойти к актрисе, что-то ей сказать. Дог вырвался, я подлетел, упал… Наверное, это было очень смешно... Потом работал ассистентом оператора, ассистентом режиссера. Поступил во ВГИК легко и закончил тоже. Уже на четвертом курсе Карен Шахназаров предложил мне постановку — мало у кого такое было. Это был 1991 год. А потом был кризис, я оказался на улице с дипломом ВГИКа. Меня спасал английский язык, я переводил. Жил за границей, работал с англичанами, японцами. Только под конец 90-х появилась работа в России: снимал рекламу — от колготок до авиакомпаний. Мои сокурсники Федя Бондарчук, Тигран Кеосаян, Джаник Файзиев прошли через школу рекламы.
— Вы с одного курса?
— Мы учились сначала вместе, потом разделились на две мастерские. Федя, Тигран и Ваня Охлобыстин — они заканчивали у Озерова. А мы параллельно сделали маленькую мастерскую с Ираклием Квирикадзе. У нас был мощный выпуск. В год-два вышли те люди, которые делают погоду в киноделе. Реклама научила работать с передовой техникой, с цифровыми камерами, графикой. Потом было документальное кино…
— Вы стояли у истоков “Формулы власти”. Как начинался этот беспрецедентный проект?
— “Формула власти” начиналась десять лет назад. Михаил Гусман однажды сказал: а давайте сделаем два раза в месяц документальный фильм-интервью с лидерами стран. Казалось, что это нереально. Мы начали, Джаник сделал первую программу, потом я подхватил.
— Какой политик поразил и очаровал вас больше всего?
— Тони Блэр меня поразил. Утром его распекали за то, что не нашли химического оружия в Ираке, а днем у нас было интервью. И он, не теряя чувства юмора и обладания, отвечал. Он действительно демократичен, это английская черта. Никогда не забуду эпизод с Ариэлем Шароном. Я несколько раз с ним встречался. Идет три крепких телохранителя — все нормально, за ними Шарон — под ним деревянные полы скрипят и прогибаются. У троих, конечно, вес больше. Но в Шароне столько энергии и концентрации, что даже полы это чувствуют. Как ни странно, мне понравился Джордж Буш. Он обыкновенный человек и не скрывает этой своей ординарности. Вместе с тем очень энергичный и жесткий человек. Охранники в коридоре Белого дома вытягивались по стойке смирно даже перед его спаниелем, я сам этому свидетель. Он давал интервью вместе с Лорой, и я увидел, что они действительно любят друг друга — это так трогательно. Но столько на этом интервью было неувязок: человек, который 17 лет вешал микрофон, начиная с Никсона, повесил его под галстук. В итоге — брак по звуку мог быть полный, но вовремя заметили, перевесили. Еще охрана случайно сломала камеру. Эта съемка готовилась несколько дней, и потом, когда через семь лет прилетел снимать интервью с президентом Обамой, я знал, как пройти к Овальному кабинету через кухню Белого дома.
— В Ливии вы снимали Муамара Каддафи. Вам запретили пользоваться своей техникой, а снимали местные операторы. В итоге — лица Каддафи толком не разглядеть. Что он скрывает?
— Наверное, собственный страх, как и любой диктатор. Но снимать полковника нам так и не разрешили: моя группа просидела в соседней комнате, даже не расчехлив камер, пока Михаил Гусман в одиночку сражался с плохим синхронным переводом. Все сняли сами ливийцы и выдали нам кассеты.
— Забастовки, которые сейчас происходят в Ливии, вы считаете закономерным явлением?
— Я, конечно, не политолог. Но вспомните время перестройки. Как только что-то стало происходить в СССР, посыпался весь советский блок. Аналогия очевидна: только тронулся тоталитарный режим в одной стране — пошла цепная реакция. Вероятно, мы становимся свидетелями ближневосточной перестройки.
— Еще одна полочка в кинотеке ваших достижений — фильмы об искусстве. Как создавался цикл “Тайная история искусства”?
— “Тайная история искусства” — к сожалению, только половина вышла, — это одна из моих любимых работ. Я придумал особую студию: то, что обычно делается хромокеем и компьютерной графикой, мы сделали вручную, органически, так сказать. Использовалось четыре проектора в кадре, повесили шелковый занавес, на который проецировались изображения. Сзади него стоял вентилятор. И получилась эффектная картина: рассказчик переходил туда-сюда, на него светила картинка, а фон слегла развевался… Ведущий Григорий Козлов — детектив в искусстве. Его клиенты — музеи, частные лица. У него целая система, как искать произведения. Каждая история увлекательна, но вспомню одну. Однажды появилась целая коллекция акварельных работ художника Алексея Явленского — несколько сотен работ. И вот устроили крупную выставку, а оказалось — все они подделки. Какой был скандал!
— Фильм “Исчезнувшие” получил ТЭФИ. Вы сами считаете ее лучшей?
— Качество работы и призы — это не одно и то же. Но я был уверен, что “Исчезнувшие” не получат. Думал, “Инферно” получит — там деньги видны в каждом кадре, это хорошо выполненный заказ. Но в тот год, как мне рассказали, оценивала действительно независимая комиссия. Для меня более ценна Госпремия за “Формулу власти”. Но этот проект получился благодаря авторитету Михаила Гусмана, конечно. Кстати, в прошлом году мы снимали двухсерийный фильм о Папе Римском. Дмитрий Медведев подарил этот фильм ему, когда недавно летал в Ватикан.
— Скоро зрители увидят вашу новую работу — многосерийный фильм “Сделано в СССР”. Он основан на реальных событиях?
— Там будет много реальных историй. Все начинается в 1975 году. Семья — отец, его играет Борис Галкин, и мать, Нина Усатова, живут в деревне. Там строят электростанцию, семью переселяют, но их не устраивает место, они переезжают в Москву к дочери. Она живет с детским хирургом, которого играет Даниил Спиваковский. Они застают распад семьи — дочь Татьяна, которую играет Маша Шукшина, уходит к другому человеку, от которого она беременна, его играет Константин Лавроненко. Средний сын Григорий — офицер (Дмитрий Орлов), его отправляют в Анголу, где он пропадает, потом возвращается из плена без ноги… Хирурга выгоняют с работы из-за неудачной операции, хотя подлинная причина — в конфликте с главврачом. Он еврей, пытается уехать в Израиль, у него не получается. Он пытается защитить свое человеческое достоинство, попадает в психушку как антисоветчик… Это честная и трогательная история, с замечательными актерами. Пожалуй, впервые подобный сюжет попадает на большой экран в нашем телевизионном кинематографе.