Мы встретились в привокзальном кафе, где Чиграков с группой пережидали полуторачасовой перерыв между поездами. Начинался День святого Валентина. Для начала я спросила про поезда и про любовь.
— Сколько времени вы проводите в поездах?
— Не считал. В последнее время не больше 10 концертов в месяц. Хочется и дома побыть.
— Вагоны-рестораны посещаете?
— Не люблю вагоны-рестораны. Я все с собой ношу, как старый путешественник. Курочка, яички, зеленый лучок, хлебушек, бутылочка водочки...
— Сегодня День влюбленных, чувствуете праздник?
— У нас в группе всегда праздник! А именно к этому празднику никак не отношусь. Что это за праздник такой дурацкий? Чтобы дарить сердечки, мне не нужен праздник святого, о котором я и знать не знал, пока у нас этот день не ввели. Я и без этого праздника объясняюсь в любви каждый день. Своей жене, — добавил Сергей.
“Сближает не музыка, а водка”
— Вы известны как большой поклонник Высоцкого. Какие его песни любимые?
— Никогда не составлял рейтинг, даже в голову это не приходило. Я тайный фанат. Это как про битлов спросить, какая у меня любимая песня из “Битлз”? Да все! Если есть любимые песни, значит, есть и нелюбимые. Это просто разные состояния одного и того же человека.
— Часто строчками из ваших песен, особенно про “колокольчик в твоих волосах”, мужчины объясняются в любви.
— Да ладно!!! Серьезно? Я не знал об этом. А что говорят?
— Просто цитируют.
— Ни фига себе! Вот это да! И приятно это слышать?
— Первые пять раз — да.
— Но первый раз приятно, да? Здорово! Я горд, что так вышло. Круто.
— Как вы относитесь к тому, что Noize МС дал новую жизнь вашей песне “Вечная молодость”?
— А что это? Рэперы? Да, была такая фишка, помню. Но песню я не слышал, так получилось. Именно на эту песню было столько предложений, ремиксов и так далее, что я уже сказал: “Делайте, что хотите!”. И не слушал я это все.
— То есть вам все равно? И в совместном процессе создания нового хита вы не участвовали?
— Не-а. Я пофигист (В реале Чиж выразился менее печатным термином. — А.Ж.)
— Я читала, вы что-то записывали с настоящими блюзменами?
— Я с ними ничего не записывал, мы просто ездили по городам в Штатах и играли по клубам концерты. Собрались пару раз, отрепетировали мои песни и поехали. Я их учил русскому языку, но самое смешное, что потом я с ними объяснялся более-менее нормально на английском, водка сближает. Не музыка, а водка.
— Почему шансон становится актуальнее рока?
— Дурацкая тема. Не пристало красивой барышне задаваться такими вопросами.
— Меня лично смущает, что самой популярной певицей прошлого года стала Елена Ваенга — этакий модернизированный тюнинг Любови Успенской...
— Ты же можешь ее не слушать? И не слушай! Приходишь домой, включаешь битлов, и все у тебя в порядке. Не слушай Елену эту Ваенгу и русский шансон. Я же вот не слушаю. И если бы ты не сказала, что она такая есть, я бы и знать не знал. И совершенно спокойно жил бы и буду дальше жить. Мне интереснее другие вещи, я живу в другой плоскости. Пусть они все существуют, и дай им бог здоровья!
— А в какой это плоскости вы существуете?
— В мире, который сам придумал. Каждый человек так живет на самом деле, если не хочет сбиваться в стадо. Мне там интересней, мне там есть чем заняться.
— Есть в этом некая доля сумасшествия.
— И очень хорошо. Что же плохого-то?
— Просто говорят, что, если человек принимает за реальность свои фантазии и живет в этой реальности, то это уже шизофрения.
— Кто это говорит?
— Врачи.
— Но те же врачи признают, что будь то композитор, поэт и любой творческий человек — в той или иной степени он шизофреник. И очень хорошо, если я вписываюсь в это. Замечательно! Значит, у меня все в порядке, я творческий человек. Если бы этого не было, тебе бы не объяснялись в любви строчками из моих песен... А ты через рамки проходила на вокзале, когда сюда шла?
— Да, а что?
— Вот это п...ц!
— Но это же ради нашей с вами безопасности, чтоб мы не убили друг друга.
— Гораздо больнее убить словом. Это долго помнится, и тут уже рамки не поставишь.
— Но после этого можно выжить физически. А тут — бац! И все.
— Все?!? А как же реинкарнация?
— Но вы ведь православный человек. А в Средние века Папа Римский отменил реинкарнацию в христианстве.
— С папами римскими там вообще история... У них и барышня была Папой Римским, и педофилы даже встречались. Ага, так взяли они и отменили реинкарнацию… И все козырнули: “Есть!”. Не-е-ет, нам Папа Римский не указ.
“За первые джинсы я отдал всю зарплату”
— В начале февраля в Сочи прошла музыкальная конференция, там собирались серьезные люди от шоу-бизнеса — редактора, директора радиостанций, концертных агентств...
— В общем, бездельники. И что?
— Они сделали вывод, что сейчас музыкантам не выгодно писать новый материал — он не продается. А выгодно давать концерты и играть старье. Вы это ощущаете на собственном опыте?
— Мне по барабану на то, что они там собирались, и на то, что они там решили. Я не знаю, кто эти люди и какой они вклад внесли в нашу культуру и развитие нашей страны. По-моему, никакого.
— По сути, они — пиявки на вашей шее.
— Поэтому меня абсолютно не интересует их пиявочное мнение. Мы продолжаем ездить и играть, и нам насрать, кто и как об этом думает, так было и 15, и 20 лет назад. Я написал песню и поехал с ней кататься с концертами — вот и все. Старые песни мы будем играть или новые — это уж мы у них точно не спросим.
— Вы говорите, как будто у вас и без того все есть. И что у вас есть?
— Почти все, что мне нужно. Для кого-то это будет много, для кого-то — мало. У меня есть дети, мама, брат, друзья. У меня есть квартира, фонотека, библиотека. И даже Интернет!
— Что у вас в фонотеке?
— Помимо всего около 40 граммофонных пластинок, я коллекционер винила. Какая пластинка была первой, я сейчас и не вспомню. Есть какие-то пластинки, которые остались еще с давних времен. У меня в коллекции все, что мне интересно. А мне интересно все, кроме “унц-унц-унц”. Это не могу слушать, видимо, не дорос. Может, когда выйду на пенсию, меня и торкнет. А пока у меня интересы, как у всех, — классика, джаз, рок энд поп. А в библиотеке у меня вообще черт ногу сломит.
— Вы считаете себя модным человеком? Куртка у вас модная.
— Нет, я не модный. И никто меня не одевает на самом деле. Мне просто было нечего носить, и жена сказала: “Я видела куртку, давай купим”. Я сказал: “Давай”. А мне как-то все равно, в чем ходить. У меня есть привычка, если я влез во что-то, то все, я это буду носить годами, десятилетиями.
— Вы помните свои первые джинсы?
— Да, они были куплены за 90 рублей — я отдал за них всю зарплату. Это был ношеный Rifle голубого цвета, вытертый уже, настоящий америкос. В Дзержинске было очень сложно найти настоящие джинсы, мне, во всяком случае. Это был класс! Я в них очень долго ходил потом. Мне было тогда лет 18, я был модным парнем, наверное. А сейчас за модой я не слежу, неинтересно.
— Но в основном у вас в одежде джинсовая линия.
— Да все носят джинсы, все рок-музыканты носят джинсы. И я ношу джинсы, футболки, сандалики, и мне хорошо!
“Вот такие встречи, такие пацаны...”
— Когда вы только начинали как музыкант, представляли ли себе, каким будете в 50 лет?
— О каком будущем я мог думать в 14—15 лет? А в 28 я уже был зрелым музыкантом. Нет, я не думал об этом. Загадывать нельзя. Стараюсь жить одним днем, что бы я ни загадывал, у меня никогда ничего не получается, а получается с точностью до наоборот. Моя мама говорит: “Не велит Бог загадывать”. А уж тем более в нашей стране.
— У вас социально активное мышление?
— Если вернуться к тому, что я живу в собственном мире, то там я очень социально активен. Потому что, конечно, отдаю себе отчет, что ни ты, ни я в этом мире ничего не изменим, потому что решаем не мы. Лучше свое здоровье и нервы буду тратить на нормальные вещи — на своих детей или на своих друзей, на работу.
— В последнее время началось социальное бурление вокруг рок-музыкантов, их встречи с политиками...
— На это я отвечу шуткой. Кто-то встречается с девушкой, кто-то встречается с парнем, Юрка Шевчук встретился с Путиным, а Андрюха Макаревич — с Медведевым. Вот такие встречи, такие пацаны. Нормально провели вечер, я думаю. Ничего особенного, и раздувать из этого нечего.
— У людей ностальгия по 80—90-м, люди стали ощущать несвободу, хотят, чтобы рок-музыканты восстали...
— А остальные бы что делали? Музыканты бы восстали, потусили, попели, получили бы за это. И что? Да и все! А потом бы через 20 лет все опять сидели и думали, мол, как круто было в 10-х, как пи…дили музыкантов...
— Какое интервью со старыми рокерами ни возьми — по полразговора воспоминания о тех годах.
— Так если такие вопросы задают! Я вот, например, не живу теми годами. Ну, было и было. Тогда было хорошо и сейчас хорошо.
— Когда для вас музыка стала работой?
— С самого начала. Вся моя работа, если не брать минималистические отходы в профессии типа “ученик электрика”. А работал я только в музыке. “Рок-н-ролл — это не работа, рок-н-ролл — это прикол” — не про меня. Я с самого начала приходил на работу и играл рок-н-ролл. Да, я получал кайф и до сих пор продолжаю это делать, но в моей трудовой книжке была запись — музыкант. Предпоследняя запись в трудовой была от ленинградского рок-клуба. И членский билет у меня был, синенький такой. Только я его так никому и не показал — не довелось.
Из не вошедшего в интервью:
На вопрос: “Часто вы врете?” — Сергей ответил: “Не вру вообще. Придумываю, сочиняю. Врать — это что-то плохое, а я по-хорошему сочиняю, шучу. И пробраться через это очень тяжело, да и не надо!”. Однако журналисты часто принимают его шутки за чистую монету. Однажды с легкого языка Чигракова слетело, что он разводит дома мини-пигов (маленьких таких домашних свинок), так теперь все подряд интересуются здоровьем любимых животных. Таким же мифическим образом Сергей стал отцом семерых детей. На самом деле достоверно извесно о двух детях — дочери и сыне. А сколько у Сергея внебрачных детей знает разве что Бог. Женат третий раз.