Несмотря на то что опера венгерского экспрессиониста Белы Бартока неоднократно ставилась в России, в том числе в Большом театре, интерес к ней не снижается. Одноактная декадансно-символистская “страшилка” первой четверти прошлого века (премьера состоялась в 1918 году), созданная на основе пьесы Метерлинка, содержит предпосылки для множества трактовок — от погружения в бездны подсознания до эффектного зрелища в духе фэнтези. Режиссер Даниэл Креймер, сценограф Джайлс Кадл пошли своим путем, предложив зрителю театральный хорор: мрачное подземелье, залитое кровью платье героини, измученные многочисленные дети Герцога, очевидно, рожденные томящимися в жутком плену маньяка женами Синей Бороды, и, наконец, сами жены. Последние — очень страшны: толстые, рыхлые, с кровоподтеками и синяками, они в финальной сцене ложатся вокруг своего безумного хозяина, непристойно обнажив искалеченные ноги, которые могли бы создать конкуренцию анатомическим подробностям из фильма “Пила”.
Жанр ужастика подвел постановщиков. Вид забитых детей, по грубой команде папаши катающихся на пушке, отвлекает от музыки Бартока — выразительной и эмоциональной. Отвлекает и от текста, в котором содержатся интересные коллизии, уводящие в сферы психологии и даже психиатрии. При этом никакой самый дорогой театральный хорор не может соревноваться с самым дешевым кинематографическим: он все равно смотрится в лучшем случае фальшиво, а потому смешно, в худшем — противно, а потому опять-таки смешно. И это досадно, потому что опера хорошая, и смеяться там не над чем.
Музыкальная составляющая спектакля удалась постановщикам гораздо лучше и убедительнее. Прекрасно звучал оркестр, в полной мере продемонстрировавший мастерство Бартока-инструментовщика. Хороши были и исполнители — Уиллард Уайт (Герцог) и Елена Жидкова (Юдит). Не случайно Елена Жидкова номинирована как лучшая исполнительница главной роли в опере — актриса в равной степени показывает высочайший класс как в вокале, так и в актерской игре. Она создает яркий, запоминающийся образ — и это, пожалуй, самая большая режиссерская удача Креймера в спектакле.