— Я учился в школе в 60—70-е. Что мы читали в 10—12 лет? Конечно, “Три мушкетера”, “Графиню де Монсоро”, “Монте-Кристо”. В библиотеке, во-первых, никогда не было свободных книг Дюма. Всегда у кого-то на руках. И книги были очень затертые от того количества рук, которые переворачивали эти чудесные страницы. Потом появился фильм с Жаном Маре “Три мушкетера”. Мы его пересматривали по 20—30 раз. Играли в мушкетеров во дворе, знали фильм наизусть. Помню, как строгали из веток себе сабли, крышками от мусорных баков прикрывались, как щитами. Соседний двор был ришельевцы. Ну а мы — за короля! Очень серьезные тогда были разборки.
— То есть готовиться к роли Шико вы начали еще тогда...
— Да. С этим фильмом у меня вообще очень многое связано. Его режиссер Владимир Михайлович Попков — буквально мой крестный отец в кино, именно в его фильме я сыграл первую главную роль. Картина “Груз без маркировки” про таможню. Потом пошли еще роли, потом еще, а потом как грохнули по нам всем эти проклятые 90-е. Ужасное было время. Точнее — безвременье.
Я бухал безбожно. Тупо сидел и не понимал: что мне делать? Это был тупик. Я заслуженный артист Украины, у меня много картин. И все это в один момент обрывается. Каждый занимался чем придется. У меня была “восьмерка”, на ней я и “бомбил”, потому что бабок не было никаких.
Наступает 1994 год. Я к тому моменту устроился на радио, а с кино уже три года как ничего не происходит. И тут звонок от Попкова: “Алексей, я сейчас в Москве. Готовлю кино, очень большое. Пока не могу говорить более конкретно. Прочти-ка ты “Графиню де Монсоро”. А я понять не могу: о чем он? Голова и так с похмелья. Говорю же, жизнь тогда была нелегкая. Постепенно прихожу в себя, говорю: “Да, читал ее. Еще в школе”. “Кто там тебе больше по душе из персонажей?” А я как специально никого, кроме Шико, и не помнил тогда.
И вот я, не веря своему счастью, достаю с полки книгу и начинаю читать. А вокруг же кошмар творился тогда. Хаос. Какой там Дюма, какой романтизм? Сплошные бабы голые в “Playboy”. А еще первые машины, шмотки какие-то, пиво заморское из-под полы. И никому ничего не нужно.
И вот я читаю Дюма, получаю удовольствие от превосходной литературы, а сам в голове маниакально перебираю варианты: там же очень много героев — кого мне будут предлагать? Дочитываю, через два дня опять звонок от Попкова. Вызывает на пробы в Москву. Я тогда даже пить бросил очень резко. Прямо почувствовал — вот он, мой шанс.
Приезжаю в Москву, и мне дают текст для пробы. Я смотрю, а это слова Шико... У меня аж дыхание перехватило. Помню, несколько раз спрашивал у Владимира Михайловича: “Как же так, я, артист из Киева, и в такой проект, на такую роль...” Поверить не мог. Вспотел от ужаса и волнения. В Москве же тоже все стояло годами. А в 1994-м даже “ментов” еще не было. Все, что снималось, — “Королева Марго” и вдогонку к нему “Графиня де Монсоро”.
— То есть конкуренция нешуточная.
— Именно. Многие поначалу косились на меня. Кто это? Что он тут делает? Но через неделю съемок все утихомирилось. Не знаю, как сейчас, я уже давно в этом барабане, некогда обернуться, посмотреть по сторонам. Но в то время в Москве, если группа видела, что актер не левый и умеет играть, отношение к нему тут же менялось.
— То есть играли вы с особым трепетом?
— Это та роль, которую мне играть вообще не составляло никакого труда. В принципе, так было и с Сашей Домогаровым, и с Дворжиком Женькой покойным, и с Марьяновым, с Юрой Беляевым. Все актеры, которые играли эти роли, были в восторге. Каждый день друг с другом делились радостью: “Какой кайф! Как легко текст учится!” Не то что эта сериальное “мыло” или то кооперативное кино, которое наснимали в конце 80-х. Кто деньги нашел, тот и снимал. Артисты, осветители — не важно. Ужас, что творилось!
Саня Домогаров, который де Бюси играл, когда в костюме выходил — как будто вторую кожу надевал. Просто загляденье! Но он и сам реально герой. На коне смотрится отлично. С саблей — тоже очень уверенно. Он все время настаивал на том, чтобы было больше драк, больше лошадей. И сам постоянно упражнялся с саблей. Я ее брал в руки — хоть ненастоящая, но очень тяжелая. А в те времена холодное оружие было еще тяжелее. Могу только представить, какой силы тогда были люди. А ведь кроме сабли они носили все эти плащи, ботфорты, жабо душило.
— Да и вам на съемках наверняка пришлось несладко в этой амуниции?
— Костюм надеть — это время. Шляпу поправить, бородку подровнять, грим нанести — опять время. И фантастический труд людей. А когда ты стоишь в лосинах и ботфортах на 30-градусной жаре, мокрым становишься за минуты. Один дубль отыграл, открылся, тебя салфеткой промокнули, а режиссер уже зовет на следующий дубль. И так все актеры.
— Где проходили съемки?
— На “Мосфильме”. Финальный бой, в котором убивают Домогарова, — в “Царицыно”, когда он еще был заброшен. И все замки мы снимали в Праге и недалеко от нее. Там есть городок небольшой в 20 км, который защищается ЮНЕСКО, потому что он весь состоит из домов XV—XVI веков. Не город, а декорация. Нас там все знали. Мы приходили в обеденный перерыв в ресторанчик где-нибудь на исторической площади в своей амуниции и выпивали там все пиво и вино. Мы же молодые, кровь кипит. А еще из образа толком не успеваем выйти. Сидим, как настоящие мушкетеры, кричим: “Эй, трактирщик! Вина! Жареного поросенка!” А мы еще с широкой душой отдыхали, сдачу не брали...
— Съемки длились три года и все время прерывались. Не было отчаяния от этого? Страха, что вдруг все оборвется?
— Никто ничего не знал. Три месяца снимаем. Месяц стоим. Наоборот, это держало нас в напряжении. Появлялось время отдохнуть, еще раз подумать над ролью, набраться сил и с новыми эмоциями, соскучившись по работе, броситься в бой. Сейчас я так думаю: все, что ни случилось с этим фильмом, наверное, должно было случиться.
— Ваш герой — шут. Но ведь он гораздо умнее короля?
— Он не умнее, он мудрее короля. Персонаж, скажем так, более житейский. Король с трона правит страной, а Шико знает настроение улиц, то, что в голове у людей. Там есть гениальная фраза, которую говорит мой герой: “Король правит Францией. А королем правлю я”. Это — квинтэссенция Шико. Он живет при дворе, но умеет говорить с каждым, уверенно чувствует себя везде, а главное, чуть ли не единственный, кто может позволить себе говорить то, что думает. Такой персонаж появлялся в литературе во все времена. И играть его — настоящий фартовый билет.
Картину ведь вроде как снимали про де Бюси — героя, который готов был драться хоть с двенадцатью врагами. А в итоге — одним из самых запоминающихся стал мой персонаж.
— Наверняка вы все очень подружились за время съемок...
— Конечно. Отношения сложились очень теплые. Я до сих пор считаю Сашу Домогарова своим очень близким другом. Я часто вспоминаю, как мы заканчивали съемки. Эти два месяца в Праге. Конец весны. Все цветет. Природа сумасшедшая. Деньги какие-то, из суточных. После съемок каждый вечер у нас накрыт стол — мед, пиво. Это была сплошная радость. Все были заряжены, все чувствовали себя по-особенному.
— Так подействовала магия Дюма?
— В том числе. Ведь в чем секрет его успеха? Во-первых, очень подробно прописанные герои, со всей глубиной их характеров и взаимоотношений. Во-вторых, на самом деле не так часто приходится играть такие простые вещи, как любовь, дружба. Или когда тебе надо грудью закрыть своего товарища от удара. Все то, что в детстве у меня вызывало восхищение, мне удалось заново испытать в тридцатипятилетнем возрасте, на съемках. Чувства проснулись, потому что все это есть там, в романе.
— А в сегодняшней молодежи есть этот романтизм?
— Не знаю. По мне, вокруг какой-то ужас. Цифровая жизнь в кнопках и компьютерах. Времени нет ни на общение, ни на что. Мы все дальше отдаляемся друг от друга. И все-таки я надеюсь, что наши дети пусть по-своему, но тоже будут переживать эти чувства: и дружбы, и трепета, и гордости за родину. В определенном возрасте каждый обязательно должен это прожить. Как это прожил я. И хочу за это еще раз сказать огромное спасибо Владимиру Попкову, а также Сереже Жигунову как продюсеру. Они поверили в меня, они дали мне этот шанс. И не только мне. Посмотрите, в фильме очень точно расставлены все актеры по своим ролям. И спустя столько лет я каждый раз убеждаюсь, как же удачно были проделаны пробы. А тогда ни такого понятия, как кастинг, ни каких-нибудь “актерских агентств” не было. Режиссер лично отсматривал каждого человека, потом отстаивал его перед продюсером и утверждал на роль.
На самом деле Дюма я обязан жизнью. Все изменилось тогда. Тодоровский позвал меня в “Страну глухих”, потом началась “Каменская”. Я переехал в Москву... Был один период. Начался другой. И продолжается до сих пор.