Съемочные группы мечутся на служебном входе по маршруту Захаров—Соколов—Шагин—Збруев… А вот и Маша Миронова подошла, и вся стая бросились к ней. Маша говорит, что она только вернулась из Вильнюса, где начала репетировать “Калигулу” у Някрошюса.
— А кто Калигула? — спрашиваю я.
— Как кто? Женя Миронов.
А еще она стала матерью артиста. Сын Андрей ушел из университета, где учился на управленца международного, и поступил в “Щуку”. Не далее как вчера она была на первом его показе. У парня гены сработали. Теперь главное, чтобы не подвели.
Андрей Соколов похудел и аж светится, что неудивительно: стал отцом — это в довольно позднем возрасте. Дочку назвал Софьей. Софья Андреевна, которой от роду чуть больше месяца, еще не знает, что ее отец — большой спец в уголовных делах. За лето он снялся в “Седьмой жертве”.
— Жертва у нас кто?
— Юля Меньшова “делегирована” в картину от “Преступления”, а я — от “Адвоката”. Это микс такой двухсерийный — “Седьмая жертва”.
Еще один детектив в портфеле Соколова — 8 серий “Национального достояния”. Впрочем, преступную линию артист надеется размочить мелодрамой “Белый мавр”.
Вообще, ленкомовцы — веселые, с настроением. Подошел Николай Караченцов с женой — на нем обалденный пиджак из черной материи с красивой выработкой. “Славочка Зайцев подарил”, — смеется Людмила Поргина. Инна Чурикова рядом с Глебом Панфиловым, и видно, что волнуется. Еще бы, первая премьера в сезоне — ее, вернее, их совместная. Панфилов ставит на ленкомовской сцене “Аквитанскую львицу” по пьесе “Лев зимой”.
В первых рядах — целых два министра культуры, России и Москвы. Александр Авдеев приветственное слово переводит в спич о гражданском обществе, в формировании которого роль культуры, как водится, наиглавнейшая. Но более ценная информация от главы культурного ведомства — с финансами в будущем году вроде как будет неплохо.
Марк Захаров объявляет планы — проект “Пер Гюнт”, который он лично будет ставить и для этого привлекает хореографа из МХТ Олега Глушкова. А также о пополнении в его режиссерском корпусе — Виктор Раков и Дмитрий Певцов в этом сезоне узнают, почем режиссерский “хлебушек”. Певцов уже попробовал себя в этом качестве в экстремальной ситуации на гастролях в Питере, когда Леонид Броневой повредил плечо и не смог доигрывать “Вишневый сад”.
Так вот об этом самом “хлебушке”. Никто не ожидал, что после всех комплиментарностей, раздач премий Фонда Леонова с цветами и речами Марк Анатольевич выступит с программным заявлением.
— Я вас прошу не превращать режиссерское управление в стол заказов, — мягко начал он, вежливо нажав на “прошу” (всегда подозрительная вежливость). А дальше жестко, как когда-то, продолжил — мы рады, что актриса Большова катается на коньках и не падает, но участвовать в репетициях — это нет, в спектакле — да — это больше не пройдет. Вы знаете, я когда-то расстался с очень талантливыми людьми: Догилевой, Проскуриным, Фроловым… Я готов продолжать это делать и дальше.
Все как-то резко попритихли и, наверное, представили свои перспективы.
— Надо быть жестокими, — продолжил Захаров. — Жестокими во имя театра. Пишите заявления — на бессрочный отпуск, об уходе — мы все их готовы рассмотреть.
Уже после сбора труппы я спросила у Марка Анатольевича:
— Вы не боитесь, что медийные лица в связи с вашим заявлением оставят “Ленком”?
— Не боюсь. Я даже не сказал о том, что когда раньше артисты снимались в кино, они выходили на другой виток. А теперь становятся, снимаясь в сериалах, всего лишь навсего персонажами.
Похоже, что Марк Захаров первый из столичных режиссеров вышел на тропу войны с беспределом, который творится в театрах и который уже окрестили как “диктат артиста”.