История эта, возможно, так и осталась бы сказкой, если б намедни глава столичных судей не признался чистосердечно: мол, это самая настоящая… быль.
Протокол — не ромашка: на нем не гадают
Кому больше верят судьи — гаишникам или водителям, в интервью одной из государственных газет поведала председатель Московского городского суда госпожа Егорова: “Если в суд представлен только составленный протокол, то мы верим документу. Когда слово милиционера против слова водителя, мы верим милиционеру”.
— Иными словами — не важно, — сказала Ольга Егорова, — что представлено в суде — протокол или милиционер. Судья будет верить или протоколу, или милиционеру. Все одно — не водителю. И даже не его свидетелям!
Парадокс: в судебных заседаниях в качестве свидетелей “со стороны” водителя-нарушителя нередко выступают десятки человек. Их показания суд расценивает как лживые, нацеленные на спасение “утопающего”, о чем прямо и указывает в постановлении: “Оснований верить свидетелям нет”.
И сегодня уже сотни тысяч российских граждан официально — постановлением суда — признаны лжецами.
Сравнив статистику решений европейских судов, где слово свидетеля — едва ли не высшая мера истины, и статистику наших, начинаешь понимать: нет более “лживого” народа, чем российский.
Между тем история не знает ни одного случая, когда свидетеля-“лжеца” за дачу заведомо ложных показаний привлекали бы к административной ответственности, ибо судьи хорошо осознают: они не лгут.
Им судьи тоже верят. Просто милиционеру — чуть больше…
Холст, масло… черная икра, генеральские погоны
Социальный портрет должностных лиц, которым так безоговорочно верит председатель суда, известен госпоже Егоровой как никому другому: через руки ее подопечных судей прошли тысячи дел милиционеров-уголовников.
Нарисовать портрет яркими красками можем и мы, если вспомним, что…
В некоторых подразделениях ГИБДД экзамен на знание Правил дорожного движения не сдали до 30 процентов сотрудников ДПС. Это значит, что каждому третьему не суждено разобраться в обстоятельствах чьего-либо нарушения ПДД и отразить в протоколе его объективную картину.
История взаимоотношений содержит немало примеров и грубой фальсификации доказательств из чувства мести грамотному водителю: “Очень умный? Тогда напишу тебе, что ты ехал под 120…”
Для выполнения плана по “палкам” придорожные милиционеры регулярно составляют протоколы на водителей как на пешеходов. Или того хуже — за несовершённое, но столь необходимое для отчетности нарушение. В ГАИ города Орла, говорят, один ретивый инспектор для повышения показателей и продвижения по службе так увлекся составлением протоколов на водителей, взятых чуть ли не из телефонной книги, и оплатой вместо них наложенных им же штрафов, что в угаре состряпал протокол даже на своего коллегу из соседней роты.
В каждом подразделении ГИБДД половина личного состава (и тому есть множество примеров) запросто подписывается под рапортами о том, что каждый из них был свидетелем какого-либо нарушения водителем Курочкиным. Рапорты пишутся “под копирку”, одним языком, с одними ошибками… И сочиняются даже теми, кто в момент нарушения почивал на сеновале от места нарушения в ста верстах. Корпоративная солидарность.
И, наконец, люди в форме — тоже люди: им тоже свойственно просто ошибаться.
— В Англии, — продолжает госпожа Егорова, — полицейский пришел в суд и сказал. Других доказательств не нужно. Потому что такое общество. Они считают, что в полиции кристально честные и порядочные люди.
Эх, товарищ председатель! То ж ведь в Англии…
Фетишизм по-судейски
Опрометчивое заявление госпожи Егоровой, впервые прозвучавшее гласно, уже принято на вооружение обеими сторонами: и судьями, и водителями.
Первые пуще прежнего принялись молиться на инспекторов ДПС, доверяя всем подряд и сокращая время судебных заседаний до трех-пяти минут за счет ненужных процедур опроса свидетелей и выслушивания водителей-нарушителей.
Вторые сообразили, что в суде, где инспектор ДПС — заместитель Бога, раскапывать истину — бесплодное занятие. И уже решили, что проще будет договориться на дороге.
Вот вам и борьба с коррупцией “по-судейски”.
Установив приоритет одной из сторон в судебном процессе, госпожа Егорова столь смелым заявлением, по сути дела, подвинула важнейшее положение статьи 26.11 КоАП РФ — “никакие доказательства не могут иметь заранее установленную силу”.
А заодно и фактически провозгласила: забота любого суда — не исследование доказательств вины или невиновности (полное, объективное и всестороннее), а слепая вера человеку в форме.
Говорят, что в той же Англии после подобных неосторожно сделанных заявлений судьи уходят в отставку.
Но и опять: то ж ведь в Англии…