«Нас убедит глубокое предметное исследование вопроса и наличие именно доказательств, которые бы были очевидными и которые бы со всей очевидностью доказали, кто применял и какие средства были использованы. После этого мы будем готовы действовать самым решительным и серьезным образом». Так Владимир Путин в преддверии саммита G20 ответил на вопрос корреспондента AP насчет того, что же может повлиять на позицию России относительно вторжения в Сирию.
Уже имеющиеся с американской стороны доказательства применения в Сирии химоружия — которые, справедливости ради, толком мало кто видел, кроме нескольких сомнительных видеороликов, — Москву не устраивают. Разумеется, очень хотелось бы верить, что сейчас, после того как Россия четко высказалась насчет условий, при которых она займет «принципиальную позицию», все силы мирового сообщества будут направлены на достоверную проверку того, «кто и что сделал, и кто в этом виноват».
Однако едва ли это произойдет. И причина проста — истина в привычном ее понимании в случае с Сирией вообще мало кого волнует.
Беседуя в свое время с видным сирийским оппозиционером Аммаром Абдулхамидом, я услышал от него прекрасные в своей очевидности слова о тех, кто участвует в разрешении сирийского кризиса извне: «У всех свои расчеты, и все, кто вмешивается, преследуют собственные интересы. Интересы же сирийского народа игнорируются». Г-н Абдулхамид, замечу, проживает в США, но, как видно из его слов, иллюзий по поводу искренней заинтересованности американцев не питает.
Барак Обама давно заявил, что применение Асадом химоружия будет «красной линией», за которой страну ждет военное вмешательство. «Линия», если судить по данным различных СМИ о химатаках — от итальянских, где появлялись свидетельства работавших в Турции и Дамаске медиков, до американских, которым давал интервью беглый сирийский генерал, — перейдена уже не раз. Естественно, в таких условиях — да еще с поправкой на ситуацию в правящих кругах США — Обама просто не мог наконец не пригрозить Асаду силовыми действиями.
Что же касается российской стороны, то и позиция Москвы предельно ясна. Потеря асадовской Сирии — это не только потеря материально-технической базы в Тартусе, но и утрата влияния в регионе, которым так дорожит российская власть. Вопрос о том, насколько оно Москве необходимо, лучше оставить экспертному сообществу — да и там на сей счет нет единства.
Нынешняя тактика России — очевидная попытка потянуть время. Благо в США пока согласия относительно необходимости вторжения тоже нет. Какими доказательствами можно склонить Москву на сторону Запада? Эксперты достоверно могут установить, что было применено конкретное вещество, но кто запустил ядовитую ракету или сбросил бомбу — это априори вопрос без ответа. (Пусть даже если маркировка снаряда будет указывать на правительство, что мешает повстанцам захватить или украсть боеприпасы?) Пока сами запустившие не сознаются, на что вряд ли приходится надеяться.
«Асад не мог использовать химоружие, для него это самоубийство», — могут резонно заявить в России.
«Асад мог применить химоружие, терять ему нечего», — будет, вероятно, ответ наших «западных партнеров».
А затем в ход пойдет и иракский опыт: достаточно вспомнить доклад Колина Пауэлла на заседании Совбеза ООН в феврале 2003 года. Тогда госсекретарь США представил публике аудиозаписи, на которых, по его словам, иракские военные (личности их установить невозможно) ведут беседу о химоружии, а также снимки со спутника, якобы запечатлевшие объекты, где — опять же, по его словам, на самих снимках этого невозможно было увидеть — находятся подобные боеприпасы.
Для кого были эти «доказательства»? Разумеется, не для мирового сообщества — скорее, оправдание для самих США. То, что потом вся эта история обернулась конфузом — и никакого ОМП в Ираке не нашли, кого это потом волновало? Дело-то сделано.
«Если будет установлено, что это боевики применяют средства массового уничтожения, что будут делать США с боевиками?» — очевидно, риторически спрашивал Путин у собеседника из AP.
И если мы задумаемся над этим вопросом, то поймем, что никогда Россия и Запад не сойдутся в оценке событий в Сирии и истины не установят.
И потому, что попросту нет критериев этой самой истины.
И потому, что США и их партнеры из Европы с самого начала отдавали предпочтение повстанцам и не комильфо будет «сдавать» их своими руками. В симпатизирующей же Асаду Москве их принципиально называют «террористами» или боевиками.
И никакие «доказательства» не разубедят стороны в этих устоявшихся и прошедших испытание временем и сирийской кровью оценках. Жаль только, что пока мы наблюдаем это перетягивание дипломатического каната, в Сирии третий год идет война и гибнут мирные люди. И не все ли равно простым сирийцам, по чьей вине.
