Каждый раз, когда совершается тяжкое преступление, особенно в отношении детей, раздаются призывы к высшей мере. Признаюсь, что и во мне просыпается древнее «кровь за кровь», потому что разум не вмещает ужас содеянного и хочется только одного: своими руками разорвать изверга, посягнувшего на ребенка.
Зампред Комитета Госдумы по обороне, член «Единой России» Франц Клинцевич некоторое время назад инициировал дискуссию об отмене моратория на смертную казнь, предложив приговаривать к расстрелу военных преступников, педофилов и крупных коррупционеров. А на днях министр внутренних дел России Владимир Колокольцев заявил о том, что он не против смертной казни за жестокие преступления: «Я боюсь навлечь на себя гнев противников смертной казни. Но если не как министр, а как простой гражданин, я не видел бы ничего предосудительного для подобного рода преступников».
В Госдуме «мнение простого гражданина» разделили депутаты от КПРФ и ЛДПР. Хватает сторонников применения высшей меры и в Совете Федерации, которые считают, что за особо тяжкие преступления, в том числе изнасилования и убийства несовершеннолетних, надо казнить.
Одна популярная радиостанция озвучила позицию Клинцевича, высказанную в свойственной ему рассудительной манере. И все бы ничего, если бы не одно «но»: уважаемый парламентарий сказал, что, если человек признается в совершении преступления, да еще показывает место, где убил и закопал, можно считать, что главное доказательство получено.
Тут же в эфир позвонила женщина — бывший следователь прокуратуры — и рассказала, что отлично знает, как в полиции вышибают признательные показания. Поэтому верить им нельзя. И даже такая убедительная вещь, как следственный эксперимент, часто оказывается отрепетированной сценкой. Алгоритм, как правило, простой: сначала находят труп, а потом преступника. После «ласточек», противогазов и черенков в заднем проходе место преступления покажет любой, 99 процентов из 100! Честно скажу: я подпишусь под любыми обвинениями, даже в шпионаже в пользу Гондураса.
Многие помнят, как в процессе розыска серийного убийцы Геннадия Михасевича, который убил 36 женщин, было осуждено 14 человек, причем одного расстреляли, другой ослеп в тюрьме, третий пытался покончить жизнь самоубийством, четвертый отсидел десятку.
В 1983 году по делу Чикатило тоже расстреляли невиновного Александра Кравченко. Следователь Исса Костоев, поймавший маньяка, вспоминал, как читал жалобу Кравченко в Президиум Верховного Совета СССР на 42 листах: «Там были такие слова: «Наступит день и час, и вам будет стыдно за то, что вы губите меня, невинного человека, оставляя моего ребенка без отца». Пожалуй, это была самая тяжелая ночь во всей моей следственной биографии. Позже мы установили, что, когда Кравченко держали в заключении, к нему подсадили здоровенных уголовников, которые жестоко избивали Кравченко и вынудили его сделать «чистосердечное признание».
Фразу о том, что признание — царица доказательств, приписывают Вышинскому, Генеральному прокурору СССР. Известно, как использовалась эта средневековая «норма» на практике. Но теоретически юрист Андрей Януарьевич считал, что «обвиняемый в уголовном процессе не должен рассматриваться как единственный и caмый достоверный источник этой истины», поскольку «переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя бы это признание было вырвано у него пыткой».
К нашему правосудию сегодня доверия нет. Случаев самооговоров мы знаем предостаточно, но лично я не помню, чтобы следователь, добившийся чистосердечного признания садистскими методами, получил адекватное наказание.
Правозащитник Людмила Алексеева убеждена, что Россия не вернется к практике расстрелов, иначе придется менять Конституцию. К тому же мы окажемся изгоями. Среди европейских стран только Белоруссия практикует высшую меру.
Зато можно внести изменения в УК. За тяжкие преступления нужно давать реально большие сроки — 100–150 лет. В этом есть смысл. Даже отсидев половину, преступник не будет иметь ни малейшего шанса выйти досрочно. Смерть его опередит.
МЕЖДУ ТЕМ
97 государств отменили высшую меру наказания за все виды преступления. Еще 8 стран — лишь за уголовные. 36 стран, включая и Россию, соблюдают мораторий на смертную казнь.
Среди самых распространенных разновидностей такого рода наказания — расстрел (практикуется в Китае), казнь на электрическом стуле или смертельная инъекция (оба вида практикуются в отдельных американских штатах, причем второй по ряду причин считается наиболее гуманным), побиение камнями (несмотря на слово «побиение», подразумевается, что провинившегося забивают насмерть — такие порядки распространены в ближневосточных и африканских странах).
В Саудовской Аравии и в настоящее время применяется такой средневековый вид смертной казни, как отсечение головы.
В Японии узаконена смертная казнь через повешение. Есть она и в Южной Корее.
В Таиланде некоторое время применяли расстрельную машину особой конструкции, однако сейчас используется в основном смертельная инъекция.
